Кадзуо Исигуро - Там, где в дымке холмы
— А кошка, которая у нас была, могла есть пауков. Что случится, если я съем паука?
— Не знаю, Марико.
— Меня стошнит?
— Не знаю. — Я снова взялась за шитье, прихваченное с собой.
Марико по-прежнему следила за пауком. Потом сказала:
— Я знаю, почему вы сегодня здесь.
— Я здесь, потому что маленьким девочкам нехорошо оставаться одним.
— Это из-за той женщины. Потому что та женщина может снова прийти.
— У тебя есть еще рисунки? Те, что ты мне сейчас показала, замечательные.
Марико не ответила. Она подошла к окну и уставилась в темноту.
— Твоя мама долго не задержится, — сказала я. — Может, покажешь мне еще рисунки?
Марико продолжала смотреть в темноту. Потом вернулась в угол, где сидела до того, как ее внимание привлек паук.
— Как ты провела день, Марико? — спросила я. — Рисовала?
— Играла с Атсу и Ми-Тянем.
— Отлично. А где они живут? В нашем квартале?
— Вот Атсу, — она показала на черного котенка возле себя, — а вот это Ми-Тянь.
Я засмеялась:
— Ах, вот оно что. Чудные котятки, не правда ли? Но разве ты не играешь с другими детьми? С детьми из нашего квартала?
— Я играю с Атсу и Ми-Тянем.
— Но тебе стоит попробовать подружиться с другими детьми. Уверена, они очень славные.
— Они украли Судзи-Тяня. Это был мой любимый котенок.
— Украли? Господи, зачем же они это сделали?
Марико принялась гладить котенка.
— Теперь у меня его нет.
— Может, он скоро найдется. Наверняка дети просто пошутили.
— Они его убили. Теперь Судзи-Тяня у меня нет.
— Ох, непонятно, зачем же они это сделали?
— Я кидалась в них камнями. Потому что они обзывались.
— Ну, Марико, зачем же кидаться камнями?
— Они обзывались. Ругали маму. Я кидалась в них камнями, а они забрали Судзи-Тяня и не отдали.
— Но у тебя есть другие котята.
Марико снова подошла к окну. Рост позволял ей облокотиться на подоконник. Она всмотрелась в темноту, прижавшись лицом к стеклу.
— Хочу выйти на улицу, — вдруг сказала она.
— Выйти на улицу? Но сейчас очень поздно, там темно. И твоя мама вот-вот вернется.
— Но я хочу выйти на улицу.
— Останься здесь, Марико.
Она продолжала смотреть в окно. Я попыталась разглядеть, что она там видит, но со своего места различала одну темноту.
— Тебе, наверное, надо быть добрее к другим детям. Тогда ты смогла бы с ними подружиться.
— Я знаю, почему мама попросила вас к нам прийти.
— Если кидаться камнями, ни с кем не подружишься.
— Это из-за той женщины. Потому что мама о ней знает.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Марико. Расскажи мне о своих котятах. Ты еще их нарисуешь, когда они подрастут?
— Это потому, что та женщина может снова прийти. Вот почему мама вас и попросила.
— Вовсе нет.
— Мама эту женщину видела. Видела ее прошлой ночью.
Я перестала шить и посмотрела на Марико. Она, отвернувшись от окна, смотрела на меня до странности пустым взглядом.
— И где твоя мама видела эту — эту особу?
— Вон там. Она видела ее вон там. Поэтому вас и попросила.
Марико отошла от окна и вернулась к котятам. Появилась кошка, и котята принялись ласкаться к матери. Марико легла на пол рядом и что-то им зашептала. В ее шепоте улавливалось какое-то беспокойство.
— Твоя мама скоро придет домой, — сказала я. — Интересно, что она сможет сделать.
Марико не переставала шептать.
— Она подробно рассказывала мне о Фрэнке-сан. Кажется, он очень хороший человек.
Шепот прекратился. Мы обменялись взглядами.
— Он плохой человек, — сказала Марико.
— Так нехорошо говорить, Марико-сан. Твоя мама все мне о нем рассказала — и, похоже, человек он очень хороший. Я уверена, он к тебе хорошо относится, не так ли?
Марико вскочила и подошла к стене. Паук все еще был там.
— Да, я уверена, что он хороший человек. Он хорошо к тебе относится, правда, Марико-сан?
Марико подалась вперед. Паук на стене медленно зашевелился.
— Марико, оставь его в покое.
— Кошка, которая была у нас в Токио, — она ловила пауков. Мы собирались взять ее с собой.
Теперь я могла разглядеть паука отчетливей. У него были толстые короткие лапки, каждая из которых отбрасывала тень на желтую стену.
— Это была хорошая кошка, — продолжала Марико. — Она собиралась поехать с нами в Нагасаки.
— И вы ее привезли?
— Она пропала. За день до нашего отъезда. Мама обещала ее взять, но она пропала.
— Понимаю.
Марико неожиданно протянула руку и схватила паука за лапку. Остальные лапки, когда она сняла его со стены, яростно задергались вокруг ее руки.
— Марико, отпусти его. Он грязный.
Марико перевернула руку, и паук переполз к ней на ладонь. Она накрыла его другой рукой, так что он оказался в плену.
— Марико, отпусти его.
— Он не ядовитый, — сказала она, подходя ко мне.
— Не ядовитый, но грязный. Посади его обратно в угол.
— Но ведь он не ядовитый.
Марико стояла передо мной, держа паука в руках, сложенных чашкой. Между пальцами виднелась лапка, которая медленно и размеренно двигалась.
— Посади его обратно в угол, Марико.
— А что будет, если я его съем? Он не ядовитый.
— Тебе будет очень плохо. Ну же, Марико, посади его обратно в угол.
Марико поднесла паука вплотную к лицу и приоткрыла губы.
— Не глупи, Марико. Паук очень грязный.
Рот Марико открылся шире, а затем ее руки разжались, и паук шлепнулся у моих колен. Я отшатнулась. Паук проворно ринулся по татами в тень за моей спиной. Я тут же опомнилась, но Марико уже успела выскочить за дверь.
Глава шестая
Сейчас не знаю точно, как долго я искала ее в тот вечер. Очень возможно, что времени прошло много: срок моей беременности был уже немалый, и двигалась я с осторожностью. И, оказавшись на открытом воздухе, у реки, я ощутила вдруг странное спокойствие. Часть берега заросла очень высокой травой. В тот вечер, должно быть, на мне были открытые сандалии: отчетливо помню прикосновения травы к голым ногам. Повсюду звенели и стрекотали насекомые.
Потом я различила какое-то шуршание, словно сквозь траву вслед за мной скользила змея. Я остановилась прислушаться — и поняла, в чем дело: вокруг моей лодыжки обмотался кусок старой веревки и волочился по траве. Я осторожно высвободила ногу и при свете луны рассмотрела обрывок: на ощупь он казался сырым и грязным.
— Привет, Марико, — окликнула я девочку.
Она сидела в траве чуть поодаль, подтянув колени к подбородку. Над ней нависали ветви ивы — их на берегу росло несколько. Я подошла к ней поближе, пока не смогла яснее видеть ее лицо.
