Василий Аксенов - Коллеги
— Подпишите, Александр Дмитриевич, расчеты по кредиторской задолженности, — говорил бухгалтер.
— Засадишь ты меня, Григорий Савельевич.
Тот посмеивался, довольный своей таинственной силой. Сейчас, когда на столе лежала телефонная трубка, в которой, возможно, был заключен голос Инны, Зеленину стало неприятно присутствие этого претенциозного сухаря с его нудными, как головная боль, бумажками.
— Кто звонит? — спросил он, ожидая увидеть в ответ многозначительную улыбочку.
— Вас спрашивает председатель поселкового Совета. Зеленин взял трубку.
— Я слушаю.
— Привет, товарищ Зеленин. Неприятные новости. На Стеклянном грипп людей косит, пятьдесят процентов бульдозерного парка из-за этого простаивает.
— Да-да, я знаю. Как раз сегодня туда собирался.
— Я тоже сегодня туда еду по вопросу жилищного строительства. Могу вас подбросить.
— Очень хорошо.
— Подходите сейчас к чайной.
Прогуливаясь по берегу возле чайной, Зеленин поднял воротник и потуже закрутил шарф. Он все еще ходил без шапки, вызывая удивление местных жителей. Здесь, на берегу, было видно, как близка зима. Тяжелый ход снеговых туч с севера, из Карелии, волнующаяся масса темной воды, голый, как проволочные заграждения, кустарник — одна эта картина вызывала неприятное познабливание. Зеленин обернулся к улице. Она была пустынна, только вдалеке по мосткам двигалась фигура какого-то инвалида с костылем. Над трубами домиков трепались сбиваемые к земле сивые клочья дыма. Инвалид в синем плаще энергично приближался, Увидев его красное широкое лицо, Александр вздрогнул. Два образа этого человека мгновенно соединились в памяти. Дворцовая набережная. Круглое лицо инвалида, затуманенные глазки… «Куда клонится индекс, точнее, индифферент ваших посягательств?»
«Вот мои коронные», — дружелюбно посмеивается человек в зеленом френче, сидящий за письменным столом.
«Поэтому он не привстал со стула, пожимая руку. Как это я сразу не догадался? Занятно. А может быть, это все-таки не тот? Как он нам тогда представился? Сергей Егоров, правильно. Ну попробую».
— Привет, товарищ Егоров!
— Здравствуйте, доктор, еще раз. Машина на заправке, сейчас подойдет. Подышим пока свежим воздухом. — Он глубоко, будто выполняя процедуру, несколько раз вздохнул, посмотрел в сторону озера и сказал: — Полюбил я этот край, будто и родился здесь.
— Я думал, вы здешний, — отозвался Зеленин.
— Нет, я воронежский. После войны с женой приехал к себе на пепелище, даже могил родительских не отыскал. Ну, жена сюда меня сманила, на свою родину. Приехали, а здесь тоже одни трубы торчат. Сильные бои тут были, финны из минометов жарили. У них неподалеку подземный форт находился.
Подкатила машина, новенький «ГАЗ-69» с брезентовым верхом. Они поместились рядом на задних сиденьях. Егоров объяснил, что прямой дороги на Стеклянный мыс пока нет, ехать придется кружным путем, километров за двадцать.
Машина легко шла по размытой грунтовой дороге. Прозрачный осенний лес мелькал по сторонам. Проехали одну за другой три деревеньки. Ветхие избенки кособочились вдоль кювета. В окошках, как бельма, торчали фанерные заплаты. Иные окна крест-накрест были заколочены досками. Раза два из-под колес порскнули поджарые, как щенки, поросята. Зеленин был поражен.
— Какое убожество! — прошептал он. — В чем дело?
Егоров сопнул натужливо, по-стариковски.
— Оскудели тут у нас колхозы. Что вы, не знаете?
Откуда ему было знать? В простоте душевной он считал сельской местностью дачный поселок Комарово. Два или три выезда «на картошку» не открыли ему лица деревни. Очень уж было «на картошке» весело и многолюдно, как на студии «Ленфильм» среди фанерных декораций. Мелькавшие в газетах статьи о тревожном положении в сельском хозяйстве он просматривал равнодушно: в ленинградских магазинах последние годы было изобилие продуктов. Сейчас Александр чувствовал неловкость, словно совершил бестактность. Ему казалось, что своим вопросом он затронул в соседе что-то наболевшее. Но Егоров уже смотрел по-прежнему весело и чуть насмешливо.
— Слышали, анекдот такой ходил? Собрались колхозники на совещание решать вопрос, как лучше помочь студентам в уборке урожая. Ха-ха-ха! А ведь почти так оно и было: не шефы помогали нам, а мы шефам, от худосочия своего. Народ весь по городам разбегался. Ну, а сейчас возвращаться начинают, кое-кто строится даже.
Действительно, за первым рядом чахлых избушек кое-где желтели горбыли новостроек.
— Ишь ты, на дачный манер братья Ферапонтовы виллу себе грохают, — помолодевшим голосом сказал Егоров. — Погодите год-другой — пойдет у нас жизнь!
«Газик» напористо лез в гору. Вдруг открылась панорама строительства. Стеклянный мыс зеленым хвойным треугольником врезался в озеро. У самой воды под защитой лесистого горба притулились несколько бараков и десяток финских домиков. Тянулись встречные цепочки самосвалов. В котловане ворочались и будто раскланивались друг с другом два экскаватора.
Шофер развил на спуске бешеную скорость. Чуть не свалившись в кювет, он вильнул в сторону от буксующего на подъеме звероподобного «МАЗа».
— Петька, очумел! — крикнул Егоров.
— Не трухай, Сергей Самсонович! — весело гаркнул шофер. — Финиш как-никак.
Возле одного из бараков машина остановилась. Егоров и Зеленин вошли в контору главного инженера, Здесь вдоль стен сидели люди в ватниках и брезентовых плащах. Из-за стола взглянул на вошедших человек с огромным желтым лбом. Узкий клинышек редких волос еще спасал его от причисления к лысым.
— Привет советской власти! — сказал он. — Здорово, Егоров!
— Здравствуйте, товарищи! — как маршал на параде, гаркнул Егоров, проковылял к столу и пожал руку главному инженеру. — Молитесь богу: доктора вам привез.
Народ вдоль стен загудел. Зеленина покоробило. Благодетель, доктора им привез. Как будто доктор сам не пришел бы. Демонстративно, словно желая досадить ему, он стал пожимать руки подряд всем присутствующим. Должно быть, это понравилось.
— Ученый, видать, мальчонка, — услышал он за спиной.
Главный инженер провел ребром ладони по горлу:
— Вот так горим, доктор. Процентов сорок народу свалил этот нежелательный иностранец — господин Грипп. Но, между прочим, подозреваю, что часть людей просто симулирует под этим флагом. Понимаете, фельдшер у нас очень уж робкий.
— Чего там, Юрий Петрович!… — обиженно прогудели из-за угла.
— Точно я говорю: робеешь. Парнюги у нас, доктор, тут есть задорные, из числа бывших заключенных несколько позатесалось. Обстановка сложная, что и говорить.
