Вероника Черных - Иллюзии ночей
Автобус не торопился, и всё же наступил долгожданный момент, когда пейзаж за окном остановился, двери распахнулись, и Мирра очутилась на Тюбукском перекрёстке, рекомендованным Вениамином для встречи.
Его, конечно, ещё нет. По крайней мере, никакого «пирожка» – то есть, пикапчика советского с фургончиком позади, ИЖ какой-то модификации, облюбованный частными предпринимателями для грузоперевозок в малых размерах, поблизости не стояло. А жаль. Потому что летний день склонялся больше к осенней промозглости, чем к жаре. А Мирра одета вообще не по погоде. А по желанию.
Девушка огляделась, оценивая обстановку. Впереди дорога уходил в лес. Позади – в ряды кафешек с мясом на углях, то бишь, дорожная «шашлычка». Справа степь с каменной остановкой, слева сосёнки.
Мирра подождала «пирожок», который её не ждал, как она надеялась, и не появлялся, и вдруг сообразила: чего это она тут ловит? Приключений? Да её тут любой начинающий сексуальный маньяк к себе за щёку положит и раскусает, не задумываясь!
Подозрительно провожая прищуренным взглядом каждую машину, она понеслась к первым рядам сосен, не тронутых безжалостной пилой автодорожников. Там она и затаилась, ощущая себя то ли разведчицей, ждущей связного, то ли принцессой, высматривающей среди стаи опасных драконов своего возлюбленного принца на белом коне…то бишь, на «пирожке».
Джинсы и короткая футболочка, рассчитанная на лето, едва грели замерзающее на ветру девичье тело. Мирра села среди сосёнок на пенёк и принялась следить из засады за дорогой.
Ага, белый «пирожок» проехал в сторону Челябинска. Ну… мало ли в середине девяностых годов «пирожков» мотается в поисках груза для своих лавчонок?
Замороженное тело заморозило, похоже, и ум, и сердечную мышцу, отвечающую за интуицию. Поскольку проехавший только что белый «пирожок» на самом деле был Венькин.
Савранский, проигнорировав Тюбукский перекрёсток, на котором настаивал как на месте вожделенной встречи, умчался вдаль и затормозил возле «шашлычки», раскинувшей два своих ряда кафешек у сворота на Касли – родину чугунного литья, которое так живописал уральский сказочник в былине о чугунной бабушке. Там он остановился и принялся ждать автобуса из Челябинска, на котором ехала его любимая.
Мирра в это время сидела на сосновом пеньке и рисовала себе картины проведения своего дня рожденья – несомненно, лучшего из всех, потому что подарком будет любовь… А не учебники с пивом.
Ну, где же белый «пирожок»? Нету. Вообще, кроме того «пирожка», который недавно промелькнул в сторону Челябинска, ни один белый «пирожок» больше не показывался.
Мирра забеспокоилась. А вдруг она не там сидит? Может, надо ждать совершенно в другом месте? В самом Тюбуке, например; ну, и название, и как там только люди с таким названием живут…
Мирра нерешительно встала и так же нерешительно поплелась к обочине дороги, бегущей от трассы влево. Потопталась на обочине. Ещё потопталась. И дотопталась: вскоре с трассы на Тюбук повернули синие «Жигули» без пассажиров. Похоже, молодой водитель сжалился над юной страдалицей и в ответ на её поднятую руку с готовностью затормозил. Мирра открыла дверцу.
– Здрасти, – улыбнулась она и поняла, что улыбнулась с самым жалким видом.
– Здрасти, – ответил молодой водитель с готовностью. – Вам куда?
– Ой., довезите меня, пожалуйста, до Тюбука, до какой-нибудь автостанции, – попросила Мирра срывающимся голосом.
– Садитесь, довезу, – пообещал водитель.
И вот они поехали на этом вымытом синем «Жигулёнке», и Мирра приготовилась ехать долго, долго, радуясь теплу в салоне машины. Теплу она радовалась, а отсутствию Веньки Савранского – не очень. Кажется, подавленное её эмоциональное состояние просто вытекало из неё сумрачными потоками, потому что добрый водитель-самаритянин участливо поинтересовался:
– Чего случилось-то?
Мирра, не колеблясь, всё ему выложила, как есть, не успевая удивляться собственной откровенности. Парень горячо посочувствовал:
– Слушай, а я сам из Снежинска! Хочешь, я тебя отвезу прямо к контрольно-пропускному пункту? Вдруг он тебя там ждёт?
Мирра отмахалась:
– Ой, да что ты! Нет, нет! Мы договорились встретиться на Тюбукском перекрёстке! Ты что? Лучше до Тюбукского автовокзала меня довези.
– Как хочешь, – уступил водитель.
Они въехали в деревню – обвислую и мокрую от холодов. Парень подкатил к тёмно-серой бетонной коробке с длинной деревянной скамьёй внутри и остановился. Мирра не поняла, почему, и уставилась на своего благодетеля, который в ответ на её недоуменный взгляд сочувствующе вздохнул:
– Это и есть местный автовокзал.
– А разве… это не автобусная остановка? – пролепетала Мирра.
– Не автобусная, – ответил парень. – Это Тюбукская автостанция. Вон видишь окошко? Это касса. Только я представления не имею, когда она работает. Ну? Ты точно уверена, что не поедешь до снежинского КПП?
Мирра упрямо кивнула (упрямство – это излишки молодости).
– Точно. Мы же на Тюбукском перекрёстке договаривались.
– Ну, как знаешь.
Мирра резво выскочила из тёплой машины. Холод ударил в неё со всей силой, и, ёжась, она торопливо махнула благодетелю рукой и нырнула в нутро бетонной автостанции.
Машина развернулась и скрылась среди деревенских улиц. А Мирра пристроилась на скамейке и обхватила себя руками.
Венька, дуралей, где ты ездишь? Я уже в баню хочу! Греться!!
А Вениамин Савранский вовсе не задержался и не потерялся. Он выехал как раз вовремя, чтобы любимая не ждала его ни минуты, и чтобы ни минуты из дарованного им времени не было растрачено зря.
Он выехал туда, где надеялся встретиться: на перекрёсток. Только не на ближайший, а на следующий, на Каслинский, где обе стороны дороги облепила «шашлычка»; меж ними расстояния всего километр.
Всего километр! Но он оказался непреодолимым, словно являлся пропастью без дна, на одном краю которой не докричишься до стоящего на другом краю. Недосягаемо рядом! Рядом, но недосягаемо…
Вениамин ждал Мирру в «шашлычке» на Каслинском перекрёстке, Мирра ждала Вениамина в Тюбуке. И оба совершенно не могли понять, почему каждый из них так задерживается?!
Сидя в белом «пирожке» и провожая пристальным взглядом проезжающие в сторону Екатеринбурга автобусы, Савранский корил себя на все лады: пригласил, называется, молодую девчонку в гости, а встретить не может!
Мирра тем временем вконец промёрзла, нацепила на себя ещё одну кофтёнку и решила: ну, чего тут мух сонных ловить?! Вдруг Венька её уже на дороге ждёт, а она тут прохлаждается в прямом смысле этого слова!
Мимо плёлся старый «Жигуль» мышиного цвета, и она подняла руку. Дедусь огородного вида гостеприимно пригласил её погреться в салоне.
– Тебе куда? – спросил он с любопытством. – До Челябинска не довезу. Я до Булзей поехал.
Что за Булзи такие? Их ей не хватало в довесок к остальным незнакомым названиям незнакомейших мест!
– Мне до Тюбукского перекрёстка, – пролепетала Мирра.
– Это я тебя довезу, – обнадёжил огородный дедусь. – А чего там тебе в такой холод делать?
Пришлось Мирре второй раз свою историю рассказывать. Дедусь пожалел, поцокал языком и выпустил её, где она хотела, – у знакомых сосёнок. Будь они неладны.
А сам дедусь выехал на трассу и метров через двадцать свернул влево – видно, на Булзинский перекрёсток. Что-то перекрёстки у них на каждом шагу! Как они сами в них разбираются и не теряются?!
Белого «пирожка» не наблюдалось.
Мирра скрежетнула зубами и через несколько минут сидения на пне в сосновом лесочке, который достаточно ей опротивел, решительно встала и пешком отправилась туда, где дымились мангалы шашлычки на Каслинском перекрёстке: кажется, только там можно реально устроиться в проезжавших мимо автобусах.
Километр она прошла минут за пятнадцать и, едва достигла второй справа кафешки, как подъехал автобус, следовавший до Челябинска.
Мирра смотрела на него с непонятным чувством – то ли уныния, то ли облегчения – и как-то лениво размышляла: Веньки нет, что делать? Не до вечера же ей Тюбукский перекрёсток родным седалищем греть? Ни позвонить, ни записки не оставить, ни словесно передать горько-обиженное «фи»…
Громко фыркнув, обиженная неуловимостью возлюбленного, обледенелая Мирра села в автобус на свободное место у окна и уставилась на кафешечных зазывал – таких де настырных, как осы возе сырого мяса.
Шофёр взял с неё деньги за проезд и «капустная кочерыжка» – то бишь, автобус – тронулась в путь.
Закон подлости и преломления кривых под действием плевка судьбы однозначно существует.
Потому что в конце «шашлыки», возле последней кафешки Мирра обрела, наконец, белый «пирожок» и Веньку Савранского. Венька стоял возле своей машины и растерянно озирал окрестности. Его взгляд скользнул по тонированному стеклу автобуса, везущего Мирру в Челябинск, и девушка радостно замахала рукой, едва сдержавшись, чтобы радостно не завизжать.
