Герберт Розендорфер - Великие перемены
Сейчас, когда я тебе пишу, я могу и посмеяться над этим: представь себе большеносого сопляка, сидящего где-то в Срединном царстве без Ящика Дальнего Видения… Вот так. Но тогда, когда я увидел драгоценный прибор в руках бледнолицего толстячка, я испытал совсем иные чувства. Я вырвал у него компас, мальчишка заревел, Я-на, разразившись слезами, заявила, что я, совершенно непонятно почему, настроен против ее очаровательных детей, хотя они, ее дети, меня безмерно любят и уже близки к тому, чтобы назвать меня «папой».
«Ого! — подумал я. Сейчас самое время отправиться в путь, прежде чем дама предпримет что-нибудь такое, после чего полу-большеносый с полным правом будет говорить мне «отец». К тому же от господина Всемогущего Начальника я узнал следующее: господин Ши-ми вернется в Либицзин только поздней осенью по той причине, что проводит выдающиеся учения в очень далеком городе, называющемся «Большое Яблоко». Он дал мне даже точное описание адреса, по которому я мог бы найти господина Ши-ми. На мой робкий вопрос, как мне добраться до города «Большое Яблоко», Всемогущий не ответил.
И вот я должен опять броситься в серо-зеленые волны судьбы, которые мировой дух помешивает своей ложкой — пока что я оставался наверху. Как просвещенный человек я, конечно, знаю, что так будет не всегда. Напротив: шансов на несчастье больше у того, кому чаще везло. Это всем ясно.
Но лучше сидеть на льдине несчастья, чем во влажно-теплой паутине женщины, которая караулит тебя даже тогда, когда ты меняешь платье.
VI
Ты не поверишь. Где я теперь? Ты не поверишь. Ты не сможешь себе этого представить. Тебе и в голову не придет, что нечто подобное существует. Такого просто не может быть. И даже с самой буйной фантазией, какие бы кувырки она не проделывала, ты не сможешь вообразить что-либо похожее, о чем мир впоследствии будет говорить: город «Большое Яблоко» — это чудо из чудес. Вот что я тебе скажу: этот город — как море из камня, город с домами, возвышающимися до неба; деревья между ними все равно, что ползучая трава; это город над всеми городами; мириады окон из сверкающего стекла; каскады света, скользящего ночью вверх-вниз по фасадам; говорят, что дома здесь скребут небо. На улицах вздымается пестрый людской прибой; сами же улицы похожи на ущелья; везде снуют тысячи повозок Ma-шин, большей частью желтого цвета, пульсирует летящая жизнь; кони восторга, драконы, возникающие из воздуха и воды; днем и ночью черные и белые молнии пронзают это «Большое Яблоко», и все это не имеет покоя; чувствуется, как бьется сердце этого города, подобного морю; это бурлящий котел, однако на каждом углу ты встретишь дружелюбного человека, везущего тачку, с которой он продаст тебе большей частью сладкий хлеб.
Город бесконечен, окружен широкими, как море, реками, стянутыми вздымающимися мостами; дома, роскошные, как старые храмы, только в тысячу раз выше и больше; парки и площади, и везде жизнь, жизнь, жизнь. Не в центре ли я мира?
Сейчас лето. Настали долгие дни. Жарко. Вечерами я иногда сижу у большой море-реки и смотрю на запад, где солнце заходит за огромные дома из мрамора, стекла и стали. Их силуэты отражаются в спокойной широкой реке, небо становится розовым; силуэты превращаются в дрожащую изящную линию фиолетового цвета. За стеклами их окон один за другим быстро-быстро начинают расцветать бесчисленные огни, повторяющиеся в дрожащей воде.
Это и есть город «Большое Яблоко», и иногда мне кажется, что я ничего более прекрасного не видел.
Но ты, конечно, спросишь, как я сюда попал? Это еще одна длинная история, которая началась в тот самый день, когда я пришел в ярость, потому что мальчишка госпожи Я-на играл с моим компасом времени, и когда я узнал, что господин Ши-ми пребывает в городе «Большое Яблоко». Госпожа Я-на пыталась умерить мою ярость всеми доступными ей средствами (частично, должен признаться, весьма приятными), но мое решение было твердым. Ночью, когда все спали, я тихо взял предусмотрительно собранные мною тайком чемодан и сумку, выдохнул, проходя мимо, немой привет у дверей госпожи На-та и выскользнул наружу. Все удалось.
Только: куда идти?
За время, проведенное с госпожой Я-на я не израсходовал никаких денег, у меня осталось несколько голубых бумажек, но этого было недостаточно, чтобы найти приют в лучшем Гоу-тел, где я жил до этого. Конечно, существуют и более дешевые Го-ти Ни-цзя, но как их найти? Да еще в середине ночи? Я брел по ночным улицам, тащил свои пожитки, и мои шаги отдавались эхом. Мои скитания можно назвать как угодно, но только не безопасными. Вокруг бродит много всяких темных личностей, и одинокий человек, тем более чужеродный, каким я и являюсь для этого мира, тут же становится целью для нападения.
В городе «Дай мне марку» я иногда вечерами, о которых мы в нашем родном времени не имеем никакого представления, вместе со своим другом И-гоу (о нем я писал тебе раньше) бродил в «поисках пивной». Вначале я ничего не понимал. С наигранной серьезностью И-гоу объяснил мне, что он с тех пор, как появился на свет, или, по крайне мере, с тех пор, как встал на ноги, ищет ту самую пивную. Пивную всех пивных. Воплощение идеальной идеи идеальной «пивной в себе». Короче: пивной, где бы он чувствовал себя действительно комфортно. До сих пор, так сказал И-гоу, несмотря на все усилия, он ее не нашел, но он не прекращает поиски. Так что мы часто ходили с ним «искать пивную». Как ты догадываешься, и вместе со мной он ее не нашел, эту пивную всех пивных, но особые надежды он возлагал на один определенный район города «Дай мне марку», называющийся «Увенчанная крестом гора».[37] Там действительно почти на каждом углу были пивные, но, к сожалению, именно там я пережил такое, что заставило меня предположить, что большеносые, несмотря на все свои механические удобства, проживают не в идиллии.
Вот что произошло со мной в городе «Дай мне марку». Я долго сидел в пивной, которая для И-гоу не была той самой пивной, что ему, правда, не мешало прилипнуть к табуретке. Мне это надоело, и я пошел один, без большого И-гоу, в чьем сопровождении обычно чувствуешь себя увереннее, в направлении нашего циркового лагеря жилых повозок.
Внезапно из бокового переулка появились пять воинственных молодых людей — я вначале принял их за буддистских священников, потому что у них были стриженные наголо головы. Они угрожающе размахивали ужасными палками. «Посмотри-ка», — закричал один из них (я скорее догадался, чем понял, что он сказал, потому что он говорил на языке людей из Сак-си).
«Эй ты, желтая свинья, убирайся туда, откуда взялся!» и так далее. Все они были, конечно, пьяные, распевали песни, один из них вылил мне на голову из банки остатки пенящейся жидкости, потом они собрались наброситься на меня. С помощью компаса времени я мгновенно сделал прыжок на тридцать лет назад. Я даже рассмеялся, когда потом из безопасного угла посмотрел на эту ужаснувшуюся моему внезапному исчезновению и воющую от страха свору. Один из бритоголовых даже наделал в штаны, но это действительно было страшно.
Нужно внимательно следить за тем, чтобы подобные выходки молодых не привели к пропасти. Но эти большеносые, они ни на что не обращают внимания. Они уползают в свои дома и полагают, что там они в безопасности. Пока что. Но долго это не может продолжаться. Эти люди в кожанках, устраивающие на улицах охоту за другими людьми на своих гремящих двухколесных повозках, вскоре перестанут с уважением относиться к запертым дверям.
Ну ладно — это не мой мир. Как я уже писал вначале: большеносые здесь, в Объединенной Черно-Красной Империи полагают, что они здоровы, потому что излечились от мозолей на ногах. Но однажды они поймут, где раки зимуют. А именно тогда, когда наглый хаос громкоголосых олухов проникнет и в их комнаты. Вот тогда они все поймут. Но будет поздно.
Ты спросишь — но это между прочим — почему я выбрал такой сложный, как ты правильно предположил, путь к господину Ши-ми в город «Большое Яблоко», а не совершил вместо этого простой прыжок во времени к моменту его возвращения в Либицзин.
Вот почему: легко сказать, но трудно сделать. Компас можно настроить только на определенное число лет, а не месяцев или дней. С более короткими расстояниями во времени все может оказаться неточным. Расстояние приблизительно в тридцать лет наикратчайшее. Разве я знаю, что случится с господином Ши-ми через тридцать лет? Кроме того, как ты сейчас увидишь, мне опять пришла на помощь судьба. Вероятно, мировой дух вознаграждает меня за мои добрые дела… хотя я думаю, что тут дело в случайности.
Чтобы описать, что со мной случилось в ту ночь — сначала показавшееся мне ужасным, а потом уладившее все мне на пользу — я должен предварительно упомянуть об одном обстоятельстве, которое, насколько я знаю, я еще не затрагивал: это наши соотечественники, а вернее сказать, отдаленные внуки. Большеносые называют их — это образование от слова Ки Тай — ки-тай-цзы (так же называют и нас).
