Кристофер Мур - Вампиры. A Love Story
— Уходите, — говорю.
— Мой парень голый. Когда посторонние видят, какой у него большой железный дровосек, он выходит из себя.
И смотрю в упор на синюшную:
— Настоящим женщинам не нужны поддельные сиськи, чтобы заполучить мужика с большим агрегатом.
Который негр, говорит:
— Да я вчера вечером разговаривал с Фладом на этом самом месте.
Я типа:
— Переехал.
Который азиат, смотрит на часы и бурчит:
— Чувачок, поздно уже. Солнце уже официально зашло.
Тут кот на мертвеце, будто специально, испускает душераздирающий вой. Даже синяя шарахается к лимузину.
Я им:
— Топайте давайте, — Голос мой напряжен, мрачен и зловещ.
Они на это:
— Мы еще вернемся. Я типа:
— И что?
И они укатили, вот что. А мне предстояло просочиться мимо трупа с котом и подняться по лестнице. Я, конечно, торчу от могильного спокойствия, нежити и всего такого. Только когда перед тобой лежит реальный мертвец, это совсем другое дело. Не говоря уже о гигантском кошаке в свитере.
Примечание для себя : всегда носи при себе кошачью жрачку. Для самозащиты. А то на драже «Скиттлс» лысые коты не клюют. Я проверила .
Кошачьей еды у меня при себе не оказалось, пришлось распахнуть дверь на улицу и крикнуть толстозадому: «Эй, киса, брысь!»
К моему удивлению, кот пулей вылетел из дверей и спрятался под припаркованной машиной. Типа Дети Мрака меня уже слушаются, как вампира. Теперь только через мертвеца переступить. Устроить догонялки со жмуриком. Или жмурки с догонялкиным. Серьезно, хорошо бы он был реальный покойник, а не нежить. Как выскочит, как выпрыгнет… Ну, правда, воняет, как из склепа. Само зло не смердело бы так. Настоящий, похоже. Это лечит.
Ничего, обошлось. Ну наступила ему раз на руку, фигни-то.
Открываю дверь и вхожу.
— Повелитель Флад, у тебя на лестнице вонючий труп, а на нем — огромный кот.
Наверное, так полагается докладывать вышколенным слугам-домовым.
И тут я вижу ее — древнюю владычицу вампирских угодий. Кожа как алебастр (ни прыщика), вся — воплощение мощи. Понятно, почему даже такой могучий вампир, как Флад, покорился ее силе. Сколько же ее накопилось, этой силы, за долгие годы высасывания крови из тысяч и тысяч невинных жертв, скорее всего, маленьких детей! И вот она пьет кофе из чашки с изображением кота Гарфилда и изливает презрение на нас, жалких, недостойных смертных. На ней только купальный халат, слегка распахнутый. Грудь у древней красавицы не то что у нынешних. Я типа:
— Привет. А она мне:
— Эй, мочалка, ты хоть знаешь, что Баффи — Потребительницы Вампиров на самом деле никогда не было?
Вот стервоза.
— Говоришь, труп? — Томми распахивает дверь на лестницу.
— Никого.
Томми босиком спускается по ступенькам. Джоди с Эбби остаются в квартире.
— Пойду посмотрю, где он, — доносится снизу.
Щелкает замок.
Заметив взгляд Эбби, Джоди запахивается поплотнее. Вампирша слышит, как колотится сердце девушки, видит, как на шее у нее пульсирует жилка, ощущает запах нервного пота, марихуаны и сырных палочек.
Девушки смотрят друг на друга.
— Я сняла вам квартиру, госпожа, — докладывает Эбби, роется в кармане и достает расписку.
— Зови меня Джоди.
Эбби заговорщицки кивает, будто это имя для нее — не более чем кличка, за которой многое кроется. Размалеванная девчонка в стиле «сначала отравлю собачку, а потом развлекусь с ней» вовсе не дурочка. Только склад ума у нее под стать внешности.
У Джоди никогда не было юной соперницы. Ей и самой-то всего двадцать шесть, да прибавить сюда омолаживающий эффект вампирства, вот вам и чувство превосходства над Эбби. В этом чувстве есть даже что-то материнское. Типа «какая же ты у меня страшненькая в своей красной юбчонке и зеленых кроссовках».
— Я — Эбби, — делает книксен Эбби.
Джоди давится кофе, фыркает и отворачивается, чтобы скрыть смех.
— Вам нехорошо, госпожа… я хотела сказать — Джоди?
— Да нет, все в порядке.
Все-таки удивительно, насколько полость носа у вампиров чувствительна к горячему. У Джоди напрочь отшибает обоняние, из глаз текут слезы. А может, только так кажется? Тогда почему, стоит ей повернуться к Эбби лицом, как та визжит и отскакивает в сторону?
— Распротак твою! — Эбби спотыкается о выпотрошенный матрас и чуть не грохается на спину.
В десятую долю секунды Джоди выскакивает из-за стойки и подхватывает девушку. В ответ та подпрыгивает на целый метр от пола.
Джоди ясно, что Эбби упадет. Одна нога у нее застряла в останках матраса, вторая болтается в воздухе. Сейчас Эбби приложится об пол плечом и головой. Джоди ничего не стоит поймать девушку и аккуратно поставить на обе ноги, но в ней пробуждается материнский инстинкт. Детей надо воспитывать — пока их пару раз не шлепнешь, они не послушаются. И Джоди так же молниеносно ретируется за стойку и успевает поднести чашку ко рту прежде, чем Эбби красно-черной кучей плюхается на пол.
— Ой! — повисает в воздухе.
— Больно, наверное? — сочувствует Джоди.
Эбби уже стоит на подгибающихся ногах и ощупывает голову.
— Что за фигня, графиня? Ты же меня держала.
— Извини. Чего это мы так перепугались?
— У тебя на лице кровь. Мне стало страшно.
Джоди промокает глаза рукавом халата. На белой ткани остаются красные точки.
— Это моя. Вот глянь.
Джоди старается вести себя так, будто ничего особенного не случилось и за свои четыреста-пятьсот лет она и не такого навидалась, хотя на самом деле ей не по себе. Кровавые слезы ей в новинку.
Надо бы сменить тему.
— Квартира, которую ты сняла, где она?
— Давайте лучше дождемся Флада.
— Флада? Какого еще Флада?
— Оранжевого вампира, который выскочил на лестницу.
— Ах, его.
Ох уж этот Томми с его тонирующим лосьоном. Бегает по улице босиком и без рубашки.
— А он правда оранжевый?
Эбби беспокойно шевелит бедрами. Слезы, а не бедра.
— Эй, подруга! Ты плачешь кровавыми слезами, твой приятель ходит весь оранжевый, и ты ничего не замечаешь? Вы за столько лет совсем в маразм впали?
Джоди ставит чашку на стойку. Просто чтобы не разбить. Работая в отделе жалоб компании «Трансамерика», она приобрела богатый опыт. Ее непосредственная начальница была такая грымза, что Джоди приходилось непрерывно сдерживаться (каждую минутку восьмичасового рабочего дня), чтобы не прищемить ей хорошенько башку выдвижным ящиком. Своим умением сохранять спокойствие Джоди гордится как профессиональным достижением. Вот и сейчас, вместо того чтобы сломать Эбби ее белую шейку, Джоди улыбается и привычно считает до десяти.
— Сходи за ним. Приведи его обратно. — Еще улыбка.
— Давай, киска.
— А почему он оранжевый?
— Кожу меняет. Примерно каждые сто лет мы сбрасываем кожу, а за несколько недель до этого она делается оранжевой. Очень опасный для нас период. Уж ты его отыщи, пожалуйста.
Эбби отчаянно кивает и направляется к двери.
— Это правда?
— Конечно. Давай живей, смена покровов приближается. — Жест, каким Джоди указывает на дверь, сделал бы честь любой графине лет пятьсот тому назад.
(И откуда только взялась эта дурацкая «графиня»?)
— Слушаюсь. — Эбби устремляется на розыски Томми.
Джоди идет в ванную, мочит полотенце и утирается.
«Какая я злая», — думает она. И почему-то совесть ее совсем не грызет — стоит только слегка подкрасить брови и выпить еще чашечку кофе с кровью.
Тринадцать
Переезд
Попивая кофе, Джоди сладко вздыхает — будто только что испытала легкий кофейный оргазм, блаженное облегчение, знакомое всем по рекламе какой-нибудь особо изысканной бурды или мази от геморроя. Кровавая приправа внесет в их жизнь совершенно новый оттенок. Как насчет бокальчика вина? А может, диетической колы? Постойте, к фигам диету — настоящей колы на сахаре, которая портит зубы? Или предпочитаете твердую пищу? Да, разумеется, богоподобному созданию ночи нет равных… только что скажете про пончик с желе? А про картошку фри?
Джоди — ирландка, и страсть к картошке сидит в ней глубоко-глубоко.
Вампирша как раз переваривает мысль, что неплохо бы отправиться в «Макдоналдс» на Маркет-стрит, заказать огромную коробку хорошо прожаренной картошечки и обильно сбрызнуть из шприца кровью Уильяма, когда звонит телефон. Номер звонящего не высвечивается, вместо него мерцает надпись «мобильный». Томми, наверное. Все купленные мобильники он уже активировал, а номера, наверное, еще не ввел.
— Ау, Тыква, — говорит Джоди.
Из трубки доносится звук удара.
— Извини, я уронил телефон.
Опа. Это не Томми.
— Кто это?
