Разипурам Нарайан - В ожидании Махатмы
Он трудился в течение всего похода по деревням. Стоило им остановиться на день, как начинались уроки. Махатма ежедневно спрашивал: «Ну как дела?» Не успевал он открыть рот, как Бхарати говорила: «Еще два дюйма, Бапуджи. Всего шесть дюймов за сегодняшний день, но толщину нити надо проверить особо. Скорее всего, это номер пятый, как у фитилей для ламп!» Махатма отвечал: «Ничего, скоро наступит время, когда он выдаст тебе сотый номер. Не очень-то хвались, дочка!»
— Я не хвалюсь, — говорила Бхарати. — Просто привожу факты.
— Ты знаешь, что она заняла первое место на конкурсе кхади несколько лет назад? Ее пряжа была на выставке. Она очень этим гордится!
«Она во всем меня опережает, — размышлял Шрирам. — Это потому, что все ее поддерживают. Прямо-таки портят ее. Вот в чем ее беда. Думает о себе Бог знает что».
«Я уверен, что Бхарати научит тебя, как ее превзойти», — сказал как-то Махатма, и Бхарати выполнила его обещание. Ни днем, ни ночью она не давала Шрираму покоя. Если в пути выдавался хотя бы краткий привал, она тотчас говорила: «А каковы планы нашего замечательного ученика?» И Шрирам вытаскивал прялку и хлопок и с волнением приступал. Он боялся совершить ошибку и вызвать насмешки Бхарати.
Его раздражала ее веселость: из-за нее он то и дело чувствовал себя дураком. Но он не сдавался. Он совершал ошибки, вызывая ее смех, и боролся с нечестивыми мыслями, когда Бхарати склонялась над ним и брала его руку, чтобы обучить всяким тонкостям. Он сосредотачивался до того, что весь цепенел от мерного жужжания прялки. Пальцы его болели от непрестанной вибрации удлинявшейся нити, в глазах появлялась резь. В конце концов он все же одержал победу; это произошло недель через двенадцать после отъезда Махатмы. Для прохождения ученичества Шрирам остановился в одном из прядильных центров милях в пятидесяти от Мальгуди. Бхарати в центре чувствовала себя как рыба в воде и показала себя незаурядной наставницей; она не давала ему покоя до тех пор, пока из-под его рук не вышло достаточно ровной пряжи для того, чтобы сделать одно дхоти и короткую рубашку. На это ушло много недель напряженной работы. Впрочем, оно того стоило. Бхарати пришла в восторг от того, что в конце концов ее старания увенчались успехом. Оторвав чистый край газеты, она написала крошечными буквами: «Сим удостоверяю, что Шри Шрираму отныне присваивается звание мастера-прядильщика и что к нему нужно относиться с почтением, где бы он ни оказался». Она помогла ему упаковать и отправить пряжу в центральный склад в Мадрасе и получить в обмен ткань такой же толщины. Внезапно Шрирам ощутил, что оказался в волшебном мире, где ты создаешь собственными руками все, что тебе требуется. Он только жалел, что сотый номер все еще был ему недоступен и что пряжа у него выходила не совсем ровной. Бхарати его утешала: «Не волнуйся из-за этого. Для настоящей ткани, которой можно пользоваться, нужен сороковой номер. Сотый годится только для выставок и призов». В тот день, когда он получил сделанные из кхади простые дхоти и джиббу (ее тут же на месте выкроил и сшил деревенский портной), он снял свою прежнюю одежду (фабричного производства), сложил посреди улицы, вылил на нее полбутылки керосина и поджег; старая одежда занялась и вспыхнула ярким пламенем. Несколько человек из прядильного центра стояли вокруг костра и смотрели на него. Кое-кто из крестьян с интересом наблюдал за происходящим. Не отрывая взгляда из пляшущих языков пламени, Шрирам заявил собравшимся:
— Никогда больше я не надену ткани из машинной пряжи.
Новые дхоти и джибба были тяжелыми; ему показалось, что в пряжу вошел еще и добрый кусок свинца. Однако он чувствовал, что может ими гордиться. Ему казалось, что поднялся на новый уровень существования. Он сел и написал Гандиджи: «Сегодня я сжег свою прежнюю одежду. Спрял сороковой номер. Бхарати довольна». И Махатмаджи тотчас ответил: «Очень рад. Продолжай. Да благославит тебя Бог».
* * *В сумерках на дороге появилась Бхарати. Шрирам засуетился.
— Как ты можешь ходить босой в этих местах?
— Почему бы и нет? Ведь мы рождаемся без сандалий на ногах. Кожа от Вардхи еще не пришла, придется пока походить так. Впрочем, — прибавила она со вздохом, — там, верно, никого нет, кто мог бы подумать о том, что нам нужно. Сколько из них в тюрьме? Мы даже этого не знаем. Правительство уже не дает даже этой информации.
Они сидели на прохладном глинобитном полу — между ними стоял светильник. Шрирам смотрел на ее лицо, на котором появилось столько морщинок, будто с того дня в августе 1942 года, когда Махатма оказался в тюрьме, на ее плечи легло бремя ответственности за всю страну. Бхарати (да и Шрирам, конечно, тоже) была крошечным звеном в огромном и сложном механизме, который, несмотря на все преследования полиции, был направлен на то, чтобы заставить англичан покинуть страну.
— Ты не должна ходить босой, — повторил Шрирам.
— Почему бы и нет? В Индии триста шестьдесят миллионов ходят босыми.
Ему надоела ее страсть к статистике.
— Может, оно и так, — возразил он резко, — но это не значит, что ты тоже должна ходить босиком. Здесь могут быть кобры. Это место полно всяких опасностей.
— Подумаешь! Можно подумать, что, если ты в сандалиях, кобра тебя не укусит.
— Вечно ты споришь!
— Говорю тебе, я не могу получить кожу от Вардхи, — пожаловалась она.
И прибавила:
— Я тебя не боюсь, и я не обязана тебе объяснять, почему я поступаю так или этак. Кобры меня тоже не пугают, и одна я ходить не боюсь. Иначе я не была бы здесь.
— Конечно, меня тебе нечего бояться, — сказал Шрирам. — Но ты хочешь, чтобы тебя боялись.
— Но ведь я твой гуру.
Шрирам чувствовал, что все это совсем не то. «Она должна быть моей женой и лежать на моей груди». Он задумался на мгновенье. «А что мне мешает коснуться ее? Что она может сделать? Она здесь совсем одна. Даже если она закричит, никто ее за десять миль не услышит». Он упивался мыслью об этой дивной возможности. Но все это было только мечтой. Бхарати объяснила ему свое появление:
— Завтра я отправляюсь в Мадрас, какое-то время ты меня не увидишь.
— Завтра?! Куда ты едешь?
— Я должна получить указания. Полицейские, конечно, не дремлют, но я сумею съездить туда и вернуться без особого труда.
Она поднялась. Он думал: «Почему она пришла сообщить мне об этом? Что за этим кроется? Может, она пришла потому, что любит меня?» Хотелось бы знать. Кто же идет две мили босиком, чтобы просто сказать, что следующие три дня не будет никакой работы? Скорее всего, у нее была другая цель. Наверное, она думает обо мне и ждет, что я возьму ее за руку и скажу ей, о чем мечтаю; тогда она мне уступит. Глупо думать, что она всего лишь его «гуру»! При чем здесь гуру?! Какой абсурд, что красивой молодой женщине поручено обучение мужчины! Что за обучение? При этой мысли он усмехнулся про себя.
— Ты что-то вдруг задумался, — сказала она. — О чем?
Он положил руку ей на плечо: они были одни, и он осмелел; но она осторожно сняла его руку и сказала:
— Отдохни здесь, пока я не вернусь с указаниями.
Повернулась и побежала вниз по склону со словами:
— Не очень показывайся.
Он предложил:
— Я провожу тебя.
— Не нужно, — ответила она и убежала.
Шрирам смотрел, как она спускается вниз. «Когда-нибудь ее похитят — она не понимает, что она женщина», — подумал он, возвращаясь в свое убежище. Он стоял, задумчиво глядя на разрушенные стены. Далеко внизу поезд остановился и снова отправился в путь; свет от его прикрытых сверху фар медленно пополз по склону. Хоть бы она благополучно, без всяких происшествий, добралась до своей деревни.
Через три дня она вернулась с инструкциями, и с этой минуты жизнь Шрирама приняла новый оборот. Бхарати пришла с кистью и канистрой краски. Она вручила их ему с видом начальника арсенала, раздающего бойцам оружие.
— Тебе поручены все плантации здесь наверху. Это значит, что тебе придется походить. Нельзя пропустить ни одну деревню, а их здесь не меньше дюжины. Но крестьяне всюду будут оказывать тебе помощь. Мы займемся Мальгуди и его окрестностями. Будь осторожен. Как-нибудь я приду тебя повидать. Пока Махатмаджи в тюрьме, мы должны продолжать работу как можем. Мы должны распространять его слова повсюду.
В октябре 1942 года Махатма в своей знаменитой резолюции сказал: «Британцы должны уйти из Индии»; эта фраза обладала силой мантры или магической формулы. По всей стране люди кричали: «Уходите из Индии!» Эти слова тревожили министра внутренних дел. В обществе их не произносили. Когда Махатма произнес эти слова, его заключили в тюрьму; но они обрели жизнь и распространились по всей стране, и в конце концов британцам пришлось оставить Индию. На всех пустых стенах были начертаны эти слова. Повсюду можно было увидеть: «Уходите из Индии!»
