Хидэо Фурукава - Белка, голос!
— ЭТО МОИ ДЕТИ, — ответила ты ему лаем.
— Похоже на то, — кивнул мужчина, сам ответив себе. — Ну, так оно и лучше. Иди сюда. Я дам вам поесть.
— ЭТО МОИ ДЕТИ, — пролаяла ты.
— Слушай меня, — чётко сказал мужчина, закрыв книгу и посмотрев тебе в глаза. — Это мой вагон.
22 октября 1957 года товарный вагон, который был логовом твоей семьи, сцепили с электровозом. Он стал частью длинного-длинного состава. И вы оказались в этом составе. Твои дети пока не могли жить самостоятельно, и отпускать их в возрасте неполных двух месяцев было слишком опасно, поэтому вы оказались в поезде все вместе. Мужчине понравились беспородные щенки, он оценил и тебя. Он оценил исполненные благородства черты, красивое телосложение чистокровной немецкой овчарки и страшную силу, дремлющую в тебе. Он кормил вас. Этот мужчина стал содержать всю твою семью.
Он сказал тебе: ты сможешь стать сторожевой собакой. Но значение этих слов не было тебе понятно.
Однако ты тоже признала этого мужчину. Ты не возражала против того, чтобы жить с людьми, и, кроме того, логово твоей семьи оказалось собственностью этого мужчины, поэтому ты рассудила, что жизнь с ним всё равно неизбежна.
Вы путешествовали по железной дороге. Пересекали территорию США с севера на юг, не выходя из своего логова.
Владелец вагона, контрабандист, управлял артелью сезонных рабочих, с помощью взяток проводникам держал в своих руках теневой мир железной дороги. Он переправлял к югу от государственной границы разные товары. Масштаб был слишком велик, чтобы справиться в одиночку его поддерживали сила и финансы одной организации. У него был спонсор, криминальный авторитет, американец мексиканского происхождения из штата Техас. Со времён американо-мексиканской войны[9] он жил в Америке, был католиком, владел фруктовыми апельсиновыми и лимонными садами с хитроумной системой ирригации. В них работали гринго, которых поставлял владелец вагона, и незаконные иммигранты из Мексики. По закону Соединённых Штатов наём незаконных иммигрантов не был запрещён, поэтому мексиканец в открытую нанимал своих прежних, до восьмидесятых годов девятнадцатого века, соотечественников. Законом регламентировалась лишь перевозка незаконных иммигрантов, которой и занимался тот самый мужчина из вагона.
Вагон был его личным имуществом. Обычно он был загружен товаром. В том числе и живым. Остальные вагоны состава тоже были загружены, но только в этом крытом вагоне в самом углу ехала собачья семья.
26 октября путешествие закончилось. И мужчина, и Шумер, и семеро щенков оказались на границе Штатов. Мужчина сказал Шумер:
— Слушай меня. Я обеспечу тебе хорошую жизнь. Ты умная. Не простая собака. Я это понимаю. Поэтому слушай меня внимательно. Я подарю тебя местному дону как сторожевого пса для охраны его садов. Разумеется, твои щенки останутся с тобой. Ты ведь сможешь старательно исполнять свою работу? Тогда и меня отблагодарят. Так ты расплатишься со мной за заботу о вас. Тебе придётся постараться.
На станции мужчину и Шумер со щенками встретили вооружённые ружьями помощники дона. Итак, ты, Шумер, и твои щенки оказались во фруктовых садах. Ты сразу же поняла, что от тебя требуется. Прошёл первый, второй, третий день, и ты постепенно привыкла к этому месту. Четвёртый, пятый, шестой день. Твои дети постепенно росли. Здесь их воспитание опять пошло привычным порядком, и скоро всем семерым исполнилось по два месяца.
Ноябрь 1957 года.
Ржут лошади. Квакают лягушки. Петухи кукарекают по утрам. В озере на территории усадьбы плавает больше десятка уток. В этот час роса покрывает все фруктовые сады, тебе кажется это красивым. Щенки, в жилах которых течёт густая северная кровь, радуются: «КОГДА ВЫПАДАЕТ РОСА, ТАК ХОРОШО, ТАК ХОРОШО, ТАК ПРОХЛАДНО».
Ноябрь в прохладных фруктовых садах.
Тот самый ноябрь 1957 года, который останется в собачьей истории, насчитывающей более сотни тысяч лет.
Ночь. В усадьбе дона есть телевизор, всё его семейство собралось перед экраном. Из гостиной доносятся восхищённые возгласы. Что-то вызывает страх и недоумение. Помощники в саду смотрят в небо. Их взгляды серьёзны, будто они пытаются где-то отыскать правду. Там? Нет, а может, там? Это же не падающая звезда?
А затем и Шумер, и её дети почувствовали какое-то движение и тоже посмотрели в звёздное небо.
Там летел искусственный спутник. Он облетел орбиту Земли за сто три минуты. В прошлом месяце Советский Союз обошёл США в развитии космоса. Благодаря огромным инвестициям они преуспели в запуске первого в человеческой истории искусственного спутника, носящего название «Спутник-1». После этого прошло всего тридцать дней. Чтобы показать всему миру подавляющее превосходство коммунизма, они предприняли попытку запуска ещё более удивительного спутника. На «Спутнике-2» была установлена герметичная кабина, в которой в космос отправили живого пассажира. Первое живое существо, которое испытало полёт в космосе, не было человеком. На борту спутника была собака — сука, сидевшая в герметичной кабине с иллюминатором.
Так собака могла увидеть Землю сверху.
Собака принадлежала к породе русская лайка, и сначала информация о её кличке была противоречивой. Сообщали то о Дамке, то о Лимончике, то о Кудрявке, однако через несколько дней наконец сообщили, что это Лайка. Лайка породы лайка. Первая собака-космонавт — Лайка, подробная информация о которой хранилась Советским Союзом под грифом «секретно».
Она облетела вокруг Земли.
Оказалась в состоянии невесомости.
Вы чувствовали её взгляд.
Шумер и её щенки, вы чувствовали это! Находясь на границе Штатов и Мексики, вы смотрели в небо. Третьего октября 1957 года одновременно в небо посмотрели разбросанные по всему земному шару, с территорий коммунистических и капиталистических стран, 3733 пса, унаследовавшие кровь хоккайдского пса Кита, и 2928 псов, родившихся от немецкой овчарки Бэд Ньюс.
«НЕ СТОИТ НЕДООЦЕНИВАТЬ ДОЧЬ ЯКУДЗА»
«И кто же я такая?»
Спрашивает девочка в возрасте X между одиннадцатью и двенадцатью годами, которую держат взаперти в этой чёртовой холодной первобытной России, а старик ни во что её не ставит.
«Сколько он ещё намерен держать её в заложницах?»
«Я что, вообще, для них — человек-невидимка?»
Изменения начались с того дня, как она пошла посмотреть на тренировку собак на площадке. Она сказала старику «сдохни», а он один в один повторил за ней по-японски слово «СДОХНИ», после чего и началось её необъяснимое перерождение. Она частенько стала выходить на прогулку из дома, где была её маленькая спальня — одиночная камера, кухня, столовая и другие комнаты. Это стало программой дня. Девочка говорила себе так: «Отбывая своё наказание, я должна как-то убивать время». Прежде она по полдня сидела на постели и бранилась из-за того, в какую историю попала. А сидя за столом с русскими, говорила с ними с открытой враждебностью и насмешками. Теперь всё было по-другому. Она стала часто выходить на улицу. По собственному желанию она обходила территорию закрытого мёртвого города в пределах бетонной стены, окружавшей его со всех четырёх сторон. Она открывала для себя всё новые асфальтовые дорожки, разделявшие огромную территорию. Оставляла следы в сугробах, скопившихся в выбоинах асфальта. И никто не препятствовал её новому дневному распорядку.
«Эй, я ведь важная для вас заложница или нет?
Вы что, издеваетесь надо мной?
Следите за мной! Я вам что, человек-невидимка что ли?»
Девочка решила, как она будет теперь реагировать на ситуации: «Я буду наблюдать за вами, как человек-невидимка». Она стала частенько ходить по пятам за жителями мёртвого города и наблюдать за ними с близкого расстояния. Каждый получил своё имя. Старик, разумеется, стал Дедом. Старая женщина в толстых очках, главная по кухне, стала Бабкой. Или Русской Бабкой. Две похожие женщины среднего возраста, которые постоянно работали вместе, из-за отсутствия каких-либо особенностей стали называться Тёткой Первой и Тёткой Второй. И последний, лысый мужчина средних лет, был назван Оперой. Время от времени он напевал себе под нос. Трудовые или революционные песни девочке казались неприятными, а он всё мурлыкал их себе под нос и довольно громко. «Что, у них и караоке нет? Просто тошнит от всего этого». Поэтому она и назвала его Оперой.
«Дед, Бабка, Тётка Первая, Тётка Вторая, Опера. И я».
Так она классифицировала немногочисленных жителей мёртвого города.
Классифицировала и наблюдала.
Для неё это был активный контакт. Однако она не собиралась налаживать с его помощью передачу эмоций или мыслей. Девочка просто оказалась на одной территории с этой пятёркой и внимательно наблюдала за их словами и действиями.
А также за собаками.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
