Лея Любомирская - Лучшее лето в её жизни
…Оуэээ!!!! Я мужчина! Я мужчина!!! Я мужчина, и демоны меня боятся! Они останавливаются, когда я иду! Они боятся напасть на меня и кусают друг друга!!! Дядя, дядя, ты видел?!! Демоны меня боятся!!!
* * *– Извините, извините, ради бога, извините, – в сотый раз повторяет Лурдеш, трогая ушибленный подбородок. На подбородке уже образовался и наливается свинцовым цветом большой, идеально круглый синяк.
– Ну что вы, что вы! – Ракел прижала бумажный платок к прокушенной губе и безуспешно пытается остановить тонкую струйку крови. – Вы абсолютно не виноваты! Вы вообще больше всех пострадали!
– Откуда только взялся этот придурочный пацан? – хмуро спрашивает Фабиу.
Лурдеш и Ракел синхронно пожимают плечами.
– Муж за ним побежал, – говорит Ракел. – Может, поймает.
* * *– Бампер, – загибает пальцы Тьягу, – топливный бак, и я еще не очень внимательно все осмотрел, наверняка есть еще что-нибудь. И главное, ты же понимаешь – достаточно один раз стукнуть, дальше так и пойдет, хоть меняй теперь машину.
– Зато все живы и здоровы. – Ракел осторожно трогает пальцем распухшую губу. – А у этой девочки, Лурдеш, вообще машина почти вдребезги – и спереди, и сзади. Жалко, что ты не поймал мальчишку. Я бы с удовольствием поговорила с его родителями.
– Видишь ли, – задумчиво тянет Тьягу, – я его не то чтобы не поймал… я его не нашел. Он просто исчез, как будто его и не было, представляешь?
Морская собака
Собаке приснилось, что чайки пытаются утащить у нее рыбу, и она залаяла не просыпаясь. Чайки бросили рыбу и отлетели – белая села метрах в двацати от собаки и стала увлеченно расшвыривать мелкие щепочки, а пестрая поскакала вдоль прибоя, как будто играла в какую-то игру. Собака еще раз гавкнула для порядка и проснулась. В двадцати метрах от нее белая чайка нашла большую закрученную ракушку и пыталась в нее заглянуть то одним, то другим глазом. Пестрая летала над ней большими кругами.
Собака перевернулась на бок, потянулась и зевнула. Потом вскочила и потянулась еще раз, по очереди вытягивая каждую лапу. Белая чайка бросила свою ракушку и взлетела, а на ракушку немедленно спикировала пестрая. Собака встряхнулась и потрусила по пустынному пляжу к большому серому камню. Накануне собака нашла у камня гнездо с тремя яйцами и смутно надеялась, что там еще что-то осталось. Позади нее чайки затеяли свару из-за ненужной им обеим ракушки.
* * *– Я, конечно, очень извиняюсь, – сказал сеньор Жозе Силва и откашлялся. – Я очень извиняюсь, но не могли бы вы сказать вашему мальчику, чтобы он рыбу у меня из ведерка не таскал?
Дона Амелия отложила книгу и с интересом посмотрела на сеньора Жозе Силву. Сеньор Жозе Силва еще раз откашлялся и на всякий случай снял кепку. Под кепкой обнаружилась блестящая загорелая лысина.
– Рыбу? – переспросила дона Амелия. – Из ведерка?
– Из ведерка, – подтвердил сеньор Жозе Силва. – Вон там стоит, – он кивнул на раскрытый красный зонт с надписью «Кока-кола». Зонт был огромный. Он лежал на песке боком и закрывал от доны Амелии полпляжа.
– Рыбу из ведерка… – задумчиво повторила дона Амелия. – А почему вы думаете, что это мой мальчик таскает у вас рыбу из ведерка?
– А больше некому, – сказал сеньор Жозе Силва и переступил с ноги на ногу. – Тут же больше нет никого. Я только. Ну и вы вот. С мальчиком.
Дона Амелия снова посмотрела на зонт с надписью «Кока-кола» и кивнула. Потом поднялась на ноги.
– Рубен! – позвала она. – Рубен! Зачем ты таскаешь рыбу из ведерка?
– Это не я! – откликнулся Рубен. Он валялся в прибое, и волны то и дело переворачивали его со спины на живот и обратно, как сосиску на сковороде. – Это собака приходила!
– Видите, – сказала дона Амелия. – Это не он. Это собака.
– Какая еще собака? – буркнул сеньор Жозе Силва и надел кепку. – Нету тут никакой собаки. Вот люди, а, – бубнил он, возвращаясь к своему зонту, – вначале рыбу таскают, потом говорят – собака.
* * *У камня гнезда не оказалось. Собака обнюхала все вокруг – гнезда как не бывало. Собака чуть-чуть покопала песок – у камня и подальше, но в песке тоже ничего не было. Собака уселась и свесила розовый язык. Ей было немного жарко, немного нудно, и уже начинало хотеться есть.
* * *– Ну мам! Ну я не хочу переодеваться! Я есть хочу! Ну мааам!
– Я зато хочу, – сказала дона Амелия, закатывая Рубена в синее мохнатое полотенце. – Я очень хочу, чтобы ты переоделся. Я так хочу, чтобы ты переоделся, что мне прямо аж невмоготу.
– Тебе вмоготу! – проныл Рубен. – А я есть хочу! Я сейчас умру!
– Не умрешь. – Дона Амелия вынула из сумки сухие плавки и натянула их Рубену на голову, как лыжную шапочку.
– Ну мам! – взвизгнул возмущенный Рубен.
– Переодевайся, и сразу будем есть.
* * *Собака почувствовала, что пахнет едой. Запах был немного странный, точно не рыба и не яйца, но это явно была еда. Собака напружинила нос и пошла в ту сторону, откуда доносился запах.
* * *– А ты знаешь, что здесь живет собака? – спросил Рубен.
– Большая?
– Вот такая, – Рубен показал сантиметров пятьдесят от земли, потом приподнял руку еще сантиметров на десять. – Нет, вот такая. Даже еще больше.
Дона Амелия присвистнула.
– Ого! А чья она?
– Ничья.
Дона Амелия с удивлением смотрела на Рубена. Очень странно. Раньше бы он обязательно сказал «моя».
Рубен сосредоточенно строил замок и не чувствовал ее взгляда.
– Плохо, что ничья, – наконец сказала дона Амелия. – Собака должна быть чья-нибудь.
Рубен похлопал ладонями, утрамбовывая крепостную стену.
– Этой собаке не надо быть чьей-то. Это, наоборот, всё здесь ее.
– Всё-всё?
– Всё-всё. И пляж. И чайки. И этот дяденька с рыбой.
– И бутерброд, который ты как будто не ел, – поддразнила его дона Амелия.
– И бутерброд тоже, – серьезно кивнул Рубен.
* * *Собака положила голову на вытянутые лапы и вздохнула. Незнакомая еда оказалась очень вкусной, жалко, ее было немного. Собака облизнулась. Прямо перед ней по песку двигалось что-то розовое. Двигалось странно, елозило туда-сюда и не убегало. Собака подползла поближе и ткнула в розовое носом.
* * *– Не щекочись! – сказал Рубен.
– Чего? – Дона Амелия перевернула страницу. – Чего я не делай?
– Я думал, это ты меня в пятку пощекотала, – объяснил Рубен и вкопал у входа в замок большую закрученную ракушку. – А это не ты, это собака.
Дона Амелия отложила книгу и посмотрела вокруг. Если не считать неподвижного сеньора Жозе Силвы с удочкой, пляж был абсолютно пуст, только возле прибоя ссорились две чайки – белая и пестрая.
Дона Амелия улыбнулась и пощекотала Рубена.
– Осторожно! – завопил он. – У меня из-за тебя замок сломается!
* * *Штука была замечательная. Не очень большая и не очень маленькая. Пахла она как то розовое, только сильнее, и не дергалась, когда собака тыкала в нее носом. Собака осторожно взяла штуку зубами и потрясла. Чайки перестали скандалить и подобрались поближе.
* * *– Я не понимаю, как ты ухитрился потерять сандалию, – сердито сказала дона Амелия.
– Это не я, это собака! – Рубен развел руками. – Я даже не видел, как она ее взяла!
Дона Амелия вздохнула.
– Тогда забери у нее.
– Не могу! Она не отдает!
Дона Амелия посчитала про себя до десяти.
– Домой пойдешь в одной сандалии, – сказала она наконец.
– И пойду.
– И пойдешь.
– И пойду!
Рубен резко отвернулся, присел на корточки и стал застегивать левую сандалию. Дона Амелия покачала головой. Хотела бы она знать, куда он на самом деле задевал правую. Может, заложил в основание замка?
* * *Собака набегалась со штукой и тяжело плюхнулась на песок. Штуку она положила рядом, и та лежала тихонечко. Штука выглядела усталой и довольной.
Чайки сидели тут же поблизости. Вид у них был демонстративно незаинтересованный.
Собака поднялась с песка. Надо быстро прятать штуку, пока чайки ее не украли.
* * *Сеньор Жозе Силва смотал свои удочки и закрыл огромный красный зонт с надписью «Кока-кола». Потом обвел взглядом пустынный пляж и замер. На мокром песке отчетливо виднелись отпечатки больших лап, как будто там только что пробежала крупная собака.
– Матерь божья, – пробормотал сеньор Жозе Силва.
В этот момент здоровенный замок из песка и ракушек – его весь день строил мальчишка, который с утра стянул у сеньора Жозе Силвы рыбу, – взорвался тучей песчинок и стал оседать. Казалось, что под него быстро-быстро подкапывается кто-то невидимый.
– Матерь божья, – опять пробормотал сеньор Жозе Силва почти со слезами в голосе и несколько раз перекрестился.
За его спиной две чайки – белая и пестрая – дружно вытаскивали из пластмассового ведерка больших серебристых рыбин.
Не сезон
Ощущаю себя по кусочкам. Вчера вечером кусочек, сегодня с утра кусочек. Кусочков много, я их кручу так и эдак, прикладываю друг к другу, смотрю – совпадут ли края, сойдется ли рисунок. Странное занятие, как незнакомую головоломку собирать: глядишь на кучу деталек, а во что их надо сложить, не знаешь. И вообще ничего не знаешь. Может, их там недостаточно, деталек, для целой картинки. Или, наоборот, кто-то смешал две головоломки. И хорошо еще, если хотя бы одну из них можно собрать целиком.
