Артур Япин - Сон льва
— Это какой-то бордель! — говорит Максим, не собираясь распаковывать вещи. — Я вижу это по всему, чувствую по запаху. Что за всеми этими дверьми?
— Мы спросим об этом, — отвечает Гала. — Через час мы обедаем вместе с Джанни в теннисном клубе.
— Теннисном клубе? — Максим чувствует, что его сопротивление поколеблено. — Мы обедаем в теннисном клубе?
Только Гала может говорить о совершенно неизвестных местах так, словно всю жизнь общается с толстосумами. Боже, как он любит все неожиданное. Как он любит ее, потому что она притягивает неожиданности.
— Ну вот и они, — говорит мужчина, представившийся Максиму как Джанни Кастронуово. Он, видимо, только что принял душ, поэтому волосы прилипли к голове. Маленькие капельки падают на его элегантный костюм.
— Я так боялся, что оскорблю вас, предложив такую скромную комнату, но это все, что есть, лучше не найти.
Теннисные корты зажаты между древним Муро Торто[61] и шоссе, проходящим через парк. Голоса на террасе смешиваются с шумом транспорта, отражающимся от высокой стены. Пока официанты приносят закуски и вино, Джанни выкладывает перед голландской парочкой толстенную книгу. В ней занесены все имена, биографии и адреса тех людей, которые имеют хоть какое-то отношение к киноиндустрии.
— Этот город очень красив, но нельзя же до конца своих дней просто так болтаться без дела. Хотите здесь жить? Тогда мы должны как можно быстрее сделать вам карьеру.
— Вы тоже работаете в кино? — Максим листает книгу.
— Ах, юноша, если бы я мог. Но я тоже внес свой вклад. Да, когда я был в вашем возрасте, то стоял за Бен Гуром[62] в короткой юбочке посреди львов. А кто так не делал в юные годы? А потом…
Джанни опускает взор долу, но не от скромности, а чтобы произвести еще большое впечатление своими следующими словами:
— Ах, потом я работал со Снапоразом.
— Со Снапоразом? — Официант, который только что подошел, поднимает глаза к небу.
Женщина, сидящая за соседним столиком, оборачивается в надежде расслышать продолжение разговора.
— Да, со Снапоразом. Причем дважды.
Джанни принимает задумчивый вид, словно наслаждается воспоминаниями. Трогательно и самозабвенно. Его глаза горят.
__ Классическая сцена со Снапоразом на баке корабля, рядом со шлюпкой стоит мужчина в купальном костюме — это я.
Женщина за соседним столиком не может сдержать возглас восхищения:
— Купальный костюм в голубую полоску?
— Он самый.
— Невероятно, какая встреча!
Она придвигает стул.
— И у вас был текст?
— Текст? Нет, роль была без слов. Да и особого действия от меня тоже не требовалось. Зато у меня была моя личность.
— И ваш купальный костюм, — добавляет официант, который снова подошел. — Нельзя его недооценивать. Всем запомнился ваш купальный костюм в полосочку.
— Ерунда, говорит раздраженно женщина, — этот мужчина запомнился бы и без него.
— Возможно, это небольшая роль, — говорит Джанни, — но весь фильм крутится вокруг нее.
Тем временем Гала, листавшая киноальманах, к своему изумлению находит в нем адрес Снапораза.
— Ничего себе! Такой человек, как он, а его данные можно запросто найти здесь… — говорит она, — телефонный номер и все прочее!
Ни одного римлянина этим не удивить.
— Виа Маргутта![63] — восклицают все присутствующие хором.
Только официант не соглашается с женщиной за столиком по поводу номера дома. Мальчик, пробегающий мимо, утверждает, что оба правы, только одна дверь ведет в контору Снапораза, а другая к нему домой.
— Закрытые двери, — говорит Джанни торжествующе, — любой может оказаться перед ними, но впускают туда… Ах, но это совсем другая история.
Повисает пауза. Джанни, сияя, закусывает губу, как ребенок, знающий тайну, которую он не должен никому рассказывать. Гала вопросительно смотрит на Максима. Максим мимикой дает понять, что, по его мнению, Джанни выглядит скорее наивным, чем обманщиком, чего он так опасался.
— Зачем вы нам помогаете? — спрашивает Максим напрямик.
— У меня есть дом. Я сдаю его в аренду. Там живет несколько актрис. И актеров. Вы с ними еще встретитесь. Американцы, французы, модель из Венгрии. То у них есть работа, то они живут в кредит. Я сам заинтересован, чтобы вы начали зарабатывать как можно скорее, потому что в конце месяца я хочу получить от вас оплату. Был бы я подрядчиком, то обсуждал бы строительные проекты. А так — я знаю несколько человек из мира кино. Не самых важных, но это только начало.
Из внутреннего кармана он достает список с именами. Некоторые из них отмечены двумя звездочками, другие, менее крупные, по одной.
— Возможно, мое имя поможет вам пробиться. Больше я для вас ничего не могу сделать. Остальное — за вами. Я ежедневно целую подол Мадонны в надежде, что она пошлет мне талантливых детей, чтобы мне не пришлось голодать.
— Можно мне взглянуть на этот список? — спрашивает женщина за столиком.
__ Исключено, — говорит Джанни с раздражением.
— Может быть, я тоже могла бы чего-то добиться в кино.
— Не раньше, чем в моду войдет бесхарактерность синьора.
После обеда Джанни идет к выходу вместе с Галой и Максимом. Пожимая им руки, он еще раз окидывает голландцев взглядом с ног до головы.
— Вы оба — очень перспективные, — говорит он довольно. — Действительно то, что нам нужно. Готов поспорить на свой мопед! Вас ожидают такие приключения, целая вселенная возможностей!
Максим с Галой входят в парк. Оглянувшись, они видят, как Джанни машет им, вливаясь на мотороллере в поток автомашин.
Ближе к вечеру Максим и Гала уже полностью обосновались в доме в Париоли. Сидя на огромной кровати, они рассматривают в блестящем портфолио сотни своих изображений. Сначала идут фотографии, где они сняты вместе: обнимающиеся, сражающиеся, слившиеся в одно целое. Затем — серии фотографий каждого в отдельности. Они оба не захотели делать презентационную папку лишь для себя. Ведь это их общее приключение. Еще они приготовили папки для всех более-менее важных агентов и режиссеров. В каждую из них Гала вложила по два портрета — один гламурный, другой характерный. Максим одолжил у консьержки пищущую машинку. Поставив ее себе на колени, он составляет резюме. Одно за другим перечисляет их достижения в нидерландском театре, роли в кино и на телевидении. Получается внушительный список. Не хватает даже места, чтобы написать все. Но тем лучше — чем меньше слов, тем значительней кажется каждое достижение.
— «Бал манекенов», — говорит Максим, — наверное, не стоит говорить о том, что это была студенческая постановка?
— Конечно, не стоит. Как-то не солидно. Что у тебя сейчас написано?
— Что мы с тобой играли главные роли.
— Ну, так оно и было.
— Конечно, честность — лучше всего.
— Если скажем, что это постановка в университетском театре, — говорит Гала, — то испортим все впечатление.
— Тогда оставим просто «в амстердамском театре»?
— Или, может быть, «в театре г. Амстердама»?
— В «Национальном театре» — по-моему, лучше звучит.
— Национальном?
— Ну да, не зарубежном же.
— Ты права, а значит мы будем не слишком далеки от истины.
— Ок. Пусть будет «Театро Национале» для большей ясности. Сколько выступлений напишем?
— Десять? Сколько их было, двенадцать, что ли?
— Да какая разница?
— Никакой. Роль остается ролью.
— Тогда просто укажем год?
— Я бы написала «сезон».
— Сезон — это два года.
— Вот именно.
Любое новое окружение по-новому расцвечивает твое прошлое. Прошлое получает еще один шанс. Именно поэтому нельзя засиживаться на одном месте.
Дешевое разливное вино, купленное на Виа ди Рипетта,[64] тоже способствует эйфории молодых людей в последующие часы. Так и не составив полный список всех режиссеров, агентов и кастинговых агентств, они падают на кровать. Лежа рядом друг с другом, они размахивают руками, намечая план всей кампании, как солдаты перед боем.
— Странно, — вдруг говорит Гала, — я чувствую какую — то грусть.
— Да, словно мы с чем-то расстаемся.
— Но ведь мы так давно об этом мечтали.
— Странно, что люди так стремятся к исполнению своих желаний.
— Да, очень странно и непонятно.
Не успевают они заснуть, как Максим внезапно просыпается. Идет искать в ванной Галины таблетки против эпилепсии, которые она должна принимать два раза в день, среди косметики и бритвенных принадлежностей. Пересчитывает. Осталось всего две, те две, которые она должна была выпить сегодня вечером. Достает их из серебристой пластины. Включает кран, ждет, когда пойдет холодная вода, и наполняет стакан. Какая жаркая ночь. Прежде чем нежно разбудить Галу, он смотрит на капельки пота, выступившие у нее между лопатками.
