Сергей Слюсаренко - Шаг в небо
Никто из нас не питал к полицаям никаких добрых чувств, скоре наоборот. Но, оглядевшись по сторонам, я увидел на лицах только ужас. Чуть позже я понял, что пока происходила экзекуция, меня трясло мелкой дрожью.
– Дорогие господа, – из тяжелого ступора меня вывел бодрый голос сента, – отныне вы свободны! Больше нет страшных лагерей и унижений, которые были организованны предателями, да, именно предателями! Теперь вы можете, опираясь на нашу помощь двигаться к светлому будущему!
Как-то это будущее мне не очень светило.
– Вопросы есть? – сент таким образом хотел подвести черту всему действу.
Я с удивлением заметил, что вопрос есть только у меня:
– Да, пожалуйста, спрашивайте? – сент был сама учтивость.
– Как я могу вернуться домой? Во-первых, это далеко, во-вторых, мне негде жить.
– Спасибо за вопрос! Вы затронули самую важную тему! – ну ты посмотри! Прямо английский лорд на научной конференции. – Все могут вернуться по месту жительства. Мы не нуждаемся в ваших жилищах. Это все было инспирировано предателями и коррупционерами, – сент многозначительно посмотрел на ещё дымящиеся головешки. – Ни одного из них не осталось на планете после сегодняшнего дня справедливости. Этот день войдет красным листом в ваш календарь, – ишь, набрался идиом.
– Что касается транспорта, – тут сент на миг, как мне показалось, театрально задумался, – то вы вправе использовать как коллективные, так и индивидуальные транспортные средства для возвращения по месту жительства. Вы молоды, полны сил. Проявите, наконец, активность. Посмотрите – вокруг полно брошенного транспорта. Желаю приятного путешествия.
Он что, совсем клоун?
– Извините, а как нам доказать нашу лояльность властям? Какие документы мы предъявим, если вдруг что? – ожил практичный Рубан.
– Вы очень вовремя спросили, – как приятно задавать очевидные вопросы. – У ваших изуверов имелся полный комплект бланков документов для выдачи их вам после социализации. Все должно быть где-то здесь, в помещениях лагеря… Ну, сами найдете. Там все готово, только впишите имена и место жительства. Этого будет достаточно, чтобы добраться домой, и начать новую, счастливую и достойную жизнь. До встречи на строительстве будущего.
Сент развернулся и пошел к своему орнитолету. Через мгновение аппараты скрылись в небе.
Вот так-так…
– Андрей, свобода! – Шарый тряс меня за руку. – Свобода!!!
– Слишком это похоже на спектакль, – пробормотал Кулик. – На дешевый спектакль.
Я был с ним вполне согласен. Конечно, сначала перебили полнаселения руками полицаев. Истребили всех, кто мог хоть как-то сопротивляться, уничтожили, по сути, цивилизацию, а теперь вышли на сцену с миссией освободителей. Полицаев пожгли. Теперь те, кто остался на Земле после таких зачисток – они же теперь будут им пятки лизать! Как же, освободители от подлых полицаев! И готово – полная планета добровольных рабов. Психологи, тоже мне…
Но пока – мы вольны ехать по свом домам. Я поймал себя на том, что крепко сжимаю в ладони ключ от квартиры. Я все-таки сберег его в кармане за все это время. Ключ от дома – это хорошо.
Глава тринадцатая
Никто никуда и не пошел. Стояли на плацу и переминались с ноги на ногу, не решаясь сделать хоть шаг.
– Ну что, служивые? – громко, так что было слышно всем, спросил я. – Домой пойдем?
Слова произвели минимум эффекта. Все только повернулись и уставились на меня непонимающими взглядами. Скорее, все также растеряно, чем с любопытством. Хотя нет, некоторое ожидание читалось на худых лицах лагерников.
– Ну что ты нас мучаешь дурацкими вопросами? – промычал у меня за спиной Шарый. – Придумал что, так говори.
– Так! – я понял, что придется все брать в свои руки. – Старшие групп! Построить людей.
Как ни странно, примитивная команда подействовала. Через мгновение, вместо расползшейся по плацу толпы стоял более-менее организованный строй.
– К торжественному маршу! – я решил пошутить, вспомнив военные парады старых времен. – На одного линейного дистанция! Первая десятка прямо, остальные напра – во!
Никто не шевельнулся. Только старшие стали дико озираться.
– Это ты о чем? – Рубан возмущенно надулся.
– Отставить! – нечего шутить с замороченной публикой. – Строем к администрации марш!
Администрацией мы называли здание, где обычно собирались наши полицаи, и что-то там делали. Что – никто не знал. Само помещение убирали, конечно, лагерники, но их туда допускали ночью и ничего вразумительного они потом не могли рассказать. Администрация, мол, как администрация, что там делают – неизвестно.
Угрюмой колонной, как будто не к свободе, а на очередную экзекуцию, лагерь строем топал к административному корпусу. До него было минут десять ходу, и у меня появилась очередная безумная мысль. Хоть как-то их расшевелить.
– Запевай! – заорал я знакомую из фильмов про Ивана Бровкина команду.
Ребята из моей группы, рядом с которыми я шагал, как один загудели:
– Ты что, совсем повелся головой напоследок?
А я не унимался.
– Строевую, запевай!!! – но только испуганные глаза бывших узников были мне молчаливым ответом.
А меня несло! Ну что они, как бараны в стаде?
– Эй, старший шестой десятки! – мне пришлось кричать изо всех сил, чтобы он услышал. – Начинай песню!
– Какую? – я понял по губам вопрос.
– Строевую! – и тут я понял, что и сам не представляю, что такое строевая песня. Ну не петь же им «Прощание славянки»? Хотя тоже можно…
– Любую! Что пел на воле!
Ну, он и запел…
Совершенно гнусным голосом худой пацан, лет шестнадцати, не больше, завыл:
– У…у…у, биология!
И тут весь строй, как с цепи сорвался – заорали:
– А…а…а, анатомия!!!
Судя по всему, больше слов из старого шлягера не помнили. Так и орали всю дорого по очереди «А-а-а, биология, у-у-у, анатомия». Но так заунывно. В общем, бредовая идея была.
У администрации строй стал искривляться, и так как новых команд не поступило, все сгрудились, переминаясь с ноги на ногу, у входа в здание.
– Это ничего, что я так? – спросил я у своих. Мне и вправду, не очень нравилось командовать, тем более сейчас, но хотелось поскорее смотаться отсюда. – А то так и стояли бы на плацу до скончания века.
– Ну, командуй, – Кулик безразлично махнул рукой. – Если не ты, то кто же? Ты же командор.
– Да ну вас, достали этим командором, – я рассердился.
Я подошел к двери администрации. Естественно, она была закрыта. Толпа смотрела на меня с любопытным безразличием. Да, много с ними не навоюешь. Если придется, конечно.
– Старшие десяток, подойти ко мне, – у меня командный голос и интонации начинают уже сами собой получаться. Главное – голос попротивнее.
Старшие, услышав приказ, легкой пешеходной рысцой понеслись ко мне.
– Так, слушай мою команду, – какое мерзкое слово – «команда». – Составить списки каждой десятки, имя фамилия, место жительства. Понятно?
– Понятно, – прогудели в ответ.
– Дальше. От каждой десятки выделить человека с хорошим почерком! Понятно?
– …ятно…
– Вопросы есть?
Один из старших протянул вверх ладонь.
– Да?
– А вот в адресе места жительства писать лагерь наш? А какой тут адрес?
– Не тупи, – возмутился я. – Адрес писать тот, по которому проживал человек до лагеря. Его домашний адрес, который в паспорте записан.
– А если паспорта ещё не было? – это уже другой занудил.
– Адрес родителей, – надо прекращать этот бред. – Выполняйте. Даю полчаса. Кто не успеет – останется без документов.
Старшие побрели к своим десяткам. Какие они… сонные.
– Так, мужики, – это я уже к нашим обратился. – Как дверь открывать будем?
– Ты начальник, ты и решай, – Женя первый сказал то, что читалось на лицах моих товарищей.
– Не начальник я! Игра это такая. Пока пацанам все не разжуешь и не направишь, они с места не сдвинутся. У всех же после всего, что творилось и творится мозги набекрень и всмятку! А вы-то, люди взрослые, хоть у вас воля сохранилась?
– Ну, сохранилась, – вяло ответил Рубан. – Только на кой фиг все? Все равно ничего не выйдет. А мне домой отсюда полдня пёхом, зачем суетится?
– А затем! – я просто взревел. – Чтобы смерть наших друзей не была зряшной! Что бы мы были живы и смогли дальше жить! И не в таком дерьме!
– А причем тут друзья? – Рубан ничего не понял. Я и сам перестал понимать тоже.
– Так, кто в замках разбирается? – я понял, что так будем препираться до утра без всякого толку. – Как его открыть?
В замках никто не разбирался. Поэтому на экспертизу я отрядил Кулика – как-никак аспирант по железным дорогам. Тот внимательно осмотрел замок, потрогал барабан с замочной скважиной и сообщил:
– Этот замок, по-моему, называется английский, – и подумав, добавил. – Заперт.
– Да, умно. Ты лучше скажи, как открывать будем?
