Юлия Зеленина - КС. Дневник одиночества
– На что ты не надеялся?
– На то, что ваше величество примет меня.
Я внимательно смотрела на мужчину, с которым меня практически ничего не связывало. Мне не хотелось даже дотрагиваться до него. Чужд, – твердил мой разум. Лучики– морщинки рассыпались возле его слегка прищуренных глаз, прибавляя возраст. При свете торшера он казался очень старым.
– Наше величество примет вас, но только платонически, – сказала я холодно. – На большее не рассчитывай.
– Разве я варвар! В такой день, – возмутился мой бывший любовник и даже возвел руки к потолку, как артист в греческой трагедии.
– Какой день? – с иронией спросила я его.
– Ну… скорбный.
– Почему скорбный, ведь говорят, что там хорошо.
– Неизвестно. Смотря, куда тебя отправят: в ад или рай.
– В рай, обязательно в рай, – прошептала я задумчиво.
– Почему?
– Потому что ад на земле. Разве ты не понимаешь?!
Меня снова охватил жуткий холод, я взяла с многострадального дивана плед, чтобы хоть немного согреться.
– Как твоя супруга? – строго спросила я Максима.
– А что? – растерялся он.
– Не собирается на себя руки наложить?
– С чего ты взяла? – удивленно спросил Макс.
– Когда забирали маму из морга, там сказали, что идет волна самоубийств женщин за сорок.
– Может, это модно? Женщины западают на модные тенденции.
Я сверлила Макса взглядом. Он прятал глаза и топтался на месте, смущаясь, как школьник.
– Ты права, очень неудачная шутка, – начал он оправдываться.
– Почему же, очень смешно ты предположил, – отозвалась я задумчиво. Я снова обошла комнату и, убедившись, что мы с мужчиной не моих грез все-таки одни, уселась на диван, после чего таинственно произнесла:
– Только моя мама не из-за моды…
– А зачем?
– Ее никто не любил. Точнее, она этого не ощущала. – Я ужаснулась, потому что поняла, что нашла ключ ко всем своим несчастьям.
Нелюбовь – вот основополагающая причина моих самоистязаний. Я казнила себя за отсутствие чистых, искренних чувств и ощущений. «Любовь – это поэзия и солнце жизни» – сказал кто-то из классиков. В моем тусклом существовании не было ни солнца, ни поэзии.
– Разве это повод?
– Еще какой. Так страшно, когда тебя любят только теоретически, на словах. А практически ты не нужен.
Меня охватило волнение. Истина больно обжигала мое сознание. Это было настоящей пыткой. Я мысленно корчилась от боли. Макса, видимо, озадачило мое пограничное состояние, вызванное явлением мамы. Он решил перевести наш странный диалог в шутку:
– Если что, я готов.
– К чему?
– К практической любви.
– Дурак, – сказала я безразлично.
– Я просто хочу тебя отвлечь!
Макс подошел к дивану и уселся рядом со мной, рука его оказалась на моем плече. Он дышал возбужденно и сопел, его горячая ладонь, прижимающая меня к себе, вспотела. Мне стало обидно, что даже в таких ситуациях Макс остается просто похотливым мужиком.
– И все-таки ты пришел с этой целью? Да? – оскорбилась я.
– Ты глупая девочка, – произнес он тихо и поцеловал меня в лоб.
– А ты умный дяденька. Я правильно поняла? – процедила я сквозь зубы.
Ярость поднималась со дна моей души. Я чувствовала, что во мне зарождается ненависть к ставшему чужим человеку, сидящему рядом со мной.
– Предлагаю куда-нибудь пойти. Например, в ресторан, – попытался реабилитироваться стареющий Дон Жуан.
– Идиотская идея.
– Грубо.
– Я знаю.
Мне очень захотелось скандала, как в старые добрые времена. Только мама уже не могла удовлетворить мой энергетический голод… зато был Макс…
– Как мне тебя расшевелить? Чего ты хочешь? – озадаченно спросил мужчина. Нога его нервно вздрагивала, а в голосе появились нотки раздражения.
– Чего я хочу? Моя мама умерла! – выкрикнула я и зажала рот рукой, вспомнив, что в моей комнате спит вымотанный похоронами папа.
– Здесь что-то еще, – задумчиво произнес прозорливый Макс.
Я вскочила с дивана. Энергия бушевала во мне, хотелось выплеснуть, излить ее, чтобы очистить организм от горечи, отравляющей мои мысли, мои эмоции, мое сознание.
– Есть один момент, – произнесла я скорее себе, чем собеседнику. – У моего отца юная любовница!
– У многих отцов юные любовницы, – с иронией произнес дядя Максим.
Он тяжело вздохнул, видимо пытаясь погасить отрицательные эмоции. Нога его по-прежнему вздрагивала. Чтобы выглядеть непринужденно, мужчина развалился на диване, будто на пляжном лежаке.
– Она училась со мной в одном классе, – возмутилась я, с отвращением глядя на жидковолосого героя моего заканчивающегося романа. Он беззаботно улыбался и почесывал мужские причиндалы.
– Мир тесен! – весело сказал он.
– Меня не устраивает, что мир так тесен. Меня это бесит.
– Пусть отец попробует быть счастливым.
Злость плескалась в чаше моего терпения, подбираясь к самому краешку. Вот она – нужная фраза, в которую я вцепилась когтями! Ну, Макс, принимай удар, – пронеслось в моей голове. Я посмотрела на него с презрением и вылила желчь:
– А ты тоже пробуешь быть счастливым?
– Я не пробую… Я счастлив, – невинно произнес мой немолодой любовник.
– Да? Интересно…
– Что тебе интересно?
– Мне интересно, почему ты счастлив. Наверное, от сознания того, что рядом с тобой юное создание… молодая любовница, умница-красавица.
– Не такая уж и умница, раз ведет такие глупые беседы.
– Глупые беседы… Хм. Ты же сам задаешь вопросы. А ответы тебя не устраивают. Хочешь откровенного разговора?!
– Даже не знаю, – немного испуганно произнес Макс. – Ну давай. Думаю, тебе это надо, в отличие от меня.
Он сел, покорно сложив руки на коленках, изображая пай-мальчика. Меня раззадорила его игра. Вот он, самый край! Я готова была отрезать болезненные отношения с работодателем и шагнуть в новую жизнь, в которой не будет места лишним людям. Мы принимаем ответственные решения и раскручиваем колесо фортуны для того, чтобы впускать в наше унылое существование лучи надежды… надежды на то, что жизнь может быть прекрасной… цветной… яркой… позитивной…
Я начала экзекуцию:
– Знаешь, почему я с тобой?
– Почему? – глухо спросил Макс, опасаясь услышать ответ.
– Хочу понять, почему старые пердуны западают на малолеток!
– И что, удалось понять?
– Отчасти. Но я не уверена, что права во всем, во всех своих догадках. Один мой знакомый преклонного возраста сказал, что все мужики педофилы. Шагая через сорокалетний рубеж, они тянут свои сморщенные ручонки в трусишки молоденьким девушкам. Проблемы потенции тоже сказываются. Старые, потасканные жены с растяжками после родов уже не впечатляют седеющих романтиков, им подавай молодые упругие тела, неиспорченные временем и жизнью! Дамам бальзаковского возраста пожилые герои должны доказывать свою материальную, моральную и сексуальную состоятельность. А вот юным особам достаточно слов и подарков! У вас товар, у нас купец – удобные отношения. В постели молоденькая пава, может, и поморщится – вы не заметите при выключенном свете. Она подыграет и вам, и себе! В конце концов – есть фантазия! Псевдолюбовь взамен на осязаемые блага!
Меня несло по реке слов. Дядя Максим слушал смущенно мои изливания и возмущения по поводу возрастных соотношений. Я подытожила свою речь тем, что старческая тяга к юности – это преступление.
– Я думал, что ты меня любишь, – прошептал растерянно Максим, глядя перед собой. Мои откровения его явно смутили. Он сидел такой жалкий, как потрепанный петух, в след которому, кудахча, хохочут нетоптаные курицы-несушки.
– А твоя жена тебя любит?
Макс помолчал, затем встал с дивана и отошел к окну. Лицо его было искажено гримасой отчаянья. Видимо, он не ожидал, что ему придется испить огромную чашу яда. Но я не успокаивалась, во мне кипел адреналин. Вкус крови пьянил меня, я была обязана догрызть дядю Максима и добиться его капитуляции. Я напоминала себе мать, и, как ни странно, меня не смущал сей факт… В конце концов, я дочь своих родителей!
– Неужели вы не говорите о любви с супругой? – ехидно спросила я.
– Мы развелись.
Информация о расставании с узаконенной второй половиной была неожиданностью, но мне хватило сил не подать вида, что я ошарашена этой новостью. Ни один мускул не дернулся на моей застывшей стервозной маске.
– Да? Почему ты не сказал? – спросила я безразлично.
– Я надеялся, что тебе это неважно.
– Неважно? Спать с женатым человеком все равно, что совершать преступление.
– Раньше ты так не думала.
– Раньше я ни о чем не думала. Я хотела понять… и все.
– И что же ты поняла?
– Я поняла, что мужчина, живущий долгое время в браке, теряет сексуальное влечение к жене, а она к нему. И оба от этого страдают. И ходят на сторону, как блудливые коты. И кошки, конечно же…
Мой экс-любовник долго возмущался, не понимая причину моего буйства, после чего бросился ко мне и начал меня лобзать, оставляя липкую слюну на моем лице. Я сидела на диване, замерев, а он тискал мое тело, тяжело дыша от возбуждения. Похотливый мужик взял верх над добрым, сочувствующим Максом. Видимо, есть что-то будоражащее, сексуальное в скандалах… – Ну что? В койку, пупсик? – сказала я разочарованно. – Если ты так хочешь, потешимся напоследок, так уж и быть! Можем разложить наш истерзанный временем диван. Кстати, папа дома. Но он, наверное, поймет тебя, как мужчина мужчину. У него тоже бывает эрекция.
