Андрей Жвалевский - Как кошка с собакой
Когда я выбрался из укрытия и принюхался, понял, что прятался зря. Хозяин уже пребывал в приятной расслабленности.
КошкаВ целом Олька все сделала правильно.
Дождалась, пока колено перестало болеть. (Кстати, не так уж оно и болело, я-то чувствовала, что Роману просто приятно, что Олька вокруг него увивается.) Потом позвала на кухню, сначала чаю предложила, а там уже и еды всякой вкусной под нос подпихнула. Короче, Роман и сообразить ничего не успел, а уже был сыт, обласкан и сидел на кухне в блаженном спокойствии.
Я периодически проходила мимо и чувствовала всеми своими фибрами, что человеку хорошо.
Потом, слово за слово, люди разговорились. Честно говоря, я невнимательно слушала и мало что поняла из того, что рассказывал Роман, но Олька вела себя правильно. Широко распахивала глаза, периодически говорила:
— Ну надо же, какой ты умный!
И одновременно накладывала ему в тарелку еще вкусного салатика. Через час Роман был абсолютно готов. Я потерлась о его ноги и почувствовала полное, абсолютное и безмятежное счастье.
— Все, Ромео, вылезай, — сообщила я псу (он, бедный, до сих пор прятался под диваном), — хозяин абсолютно спокоен, бить не будет.
— Все получилось? Ура! Теперь мы будем жить вместе?
— Не думаю.
— Как? Почему?
— Не сейчас.
— А когда? Чего тут думать?
— Это ты у своего Романа спроси!
— Почему сразу моего Романа? Ты ж сама сказала, что ему хорошо!
— Но он-то этого пока не понимает!
— Ты что, хочешь сказать, что он такой дурак?
— Да нет же! Просто… Просто он мужчина.
Ромео вылез из-под дивана, отряхнулся и гордо проследовал на кухню. Принюхался.
— Слушай, а чем это у вас так вкусно пахнет? У нас на кухне такого никогда не бывает!
— Пирожками, наверное.
— Не, пирожки — они не такие! Я их знаю, Ромка покупает. Они воняют противно.
— Зачем покупать пирожки? Олька их сама печет.
— Сама? — пес был просто поражен. — А сосиски она тоже сама делает?
— Сосиски? Не знаю. Гадость редкостная, зачем их делать?
— Ну ты даешь! Сосиски ей гадость! Разбаловали тебя тут. — в голосе Ромео отчетливо слышалась зависть.
Видимо, чтобы утешиться, Ромка подошел и ткнулся носом Роману в колено.
— Ой, — воскликнул Роман, — Ромка! Я и забыл уже, что ты здесь. Ох! — Это он на часы посмотрел. — Вот и погуляли.
Я сразу почувствовала, что настроение Романа стало стремительно портиться. Сразу появилась тревожность и настороженность и еще явно читалось катастрофическое нежелание идти домой.
— Что у вас дома? — спросила я у Ромки.
— Ай, плохо…
— Это хорошо, — промурлыкала я.
Прощание получилось скомканным. Оба Ромки заторопились и, неловко помахав руками и хвостом, засобирались домой.
— Приходите еще, — сказали мы с Олькой хором. Но мы не очень уверены, что нас услышали.
ПесНу почему у людей все так сложно! Накормили, полечили, приласкали, тебе понравилось — ну и переезжай к ней! Не хочешь к ней, забирай ее к себе в квартиру! В конце концов, когда хозяин меня на улице подобрал, он не создавал проблем на пустом месте, просто взял меня на руки и отнес домой.
С Каськиной Олей все получилось совсем не так. Хозяин поел, поулыбался, расслабился по-настоящему. Кстати, и Оля была такая… Трудно описать. Словом, пахли они совершенно в унисон, я такого никогда раньше не встречал. Все шло, как нельзя лучше. Осталось только выяснить, где нас с хозяином поселят.
Но ведь нет же!
Он вдруг что-то вспомнил, засобирался, три раза благодарил, какие-то глупости бормотал. И Олька тоже хороша. Видела же, что хозяин с удовольствием у нее останется до конца жизни. Так надо было за шкирку его взять, рядом с собой посадить и скомандовать: «Место!». Но и Олька сплоховала, тоже улыбаться начала, приглашать в гости, нести ответные глупости. Я пытался заручиться поддержкой Кассандры.
— Кася, — говорю, — ты же на хозяйку влияние имеешь? Ну так объясни, чтобы она моего Романа никуда не отпускала! Знаешь, с каким трудом я его сюда приволок!
Но Кассандра отмахнулась, сказала только, что я ничего не понимаю во взаимоотношениях. А хозяина моего сюда больше волоком тащить не придется. Теперь он сам будет приходить, как миленький.
— Глупость эти ваши взаимоотношения! — заявил я. — Она ему нравится. Он ей нравится. При чем тут взаимоотношения? Просто тот, кто порешительнее, должен забрать второго к себе. А то «взаимоотношения».
Но тут Кася вдруг меня перебила совершенно неуместным вопросом:
— Правда? А почему ты тогда не забираешь меня к себе? Или ты нерешительный?
Я даже растерялся от такой глупости.
Мы все-таки себе не принадлежим, я без разрешения Каськиной хозяйки не могу просто так забрать ее домашнюю кошку. А они-то люди!
Но это я уже потом придумал, когда от бессонницы мучился, а в тот момент просто надулся и отвернулся. Хорошо, что люди наконец перестали объяснять друг другу, как им было приятно (как будто это по их запаху не чувствуется!), и мы ушли.
Дома нас ждала разъяренная девица. Я половины не понял, только общую идею ухватил. Из истерических воплей следовало, что хозяин думает только о своем вшивом псе. «Вшивый» она повторила раз пять, поэтому я запомнил. Это, кстати, безумная клевета — собаки вшивыми бывают не так уж часто. Блохи — это да, это святое, но и блох-то у меня всех вывели уже давно. А еще тетка орала, что хозяин совсем не думает о ней.
При этом от нее несло сигаретами, пивом, истерикой и злобой. Меня аж закачало от этой вони.
Словом, тетка развонялась во всех смыслах.
Хозяин терпел неприлично долго. Только когда она стала обзывать его всякими непонятными словами, он начал закипать гневом. Одно слово — «импотент» — мне в память врезалось очень хорошо. Именно после этого слова хозяин взорвался. Что он орал, я пересказывать не буду. Слова все были знакомые, но сплошь ругательные. И очень громкие. Я даже присел — никогда я своего хозяина таким не видел. Присел и нос под лапой спрятал.
А когда высунул, противной тетки уже не было в квартире. Только вонь ее витала тяжелой тучей.
— Хозяин, — попросил я, — открой окно, а? Дышать же нечем.
К моему удивлению, хозяин меня понял, распахнул все окна в квартире. Потом долго бродил по комнатам, разыскивая пиво.
— Все выпила! — сокрушенно сообщил он мне. — Досуха.
Я сочувственно подтявкнул. Я знал, что по вечерам хозяин любит работать, имея под рукой пару банок пива. Он уже собрался было сходить в ларек за резервной партией, начал натягивать куртку, но почему-то передумал.
— А все равно хорошо! — вдруг заявил хозяин.
И улыбнулся. Я и тут его поддержал, радостно залаял.
— Ладно-ладно, молчи, — хозяин пытался быть строгим, но у него не очень получалось. — Ты мне сегодня устроил приключений…
Он сел в любимое кресло, откинулся на спинку, заложив руки за голову, и сообщил:
— Хотя, если честно… Я тебе спасибо сказать должен. То, что ты меня по ошибке к соседям заволок. Это ты молодец!
Я чуть не поперхнулся. «По ошибке!»
Все-таки люди — чрезвычайно тупые существа.
КошкаПосле ухода Романа Олька была счастлива. Она обзвонила всех подруг и они долго и подробно обсуждали встречу. Каждый жест обговорили по десять раз. Я с интересом узнала, что Роман «знает о компьютерах все», что он «программирует на этом, как там его, каком-то делфи», что он «обалдеть какой обаятельный», что «салат съел и добавки попросил, и пирожков аж десять штук». При этом «посмотрел так восхищенно», и когда она ему лед к коленке прикладывала, «глаза стали бессмысленные».
Потом Олькина Таня прибежала в гости с бутылкой довольно вонючей гадости, которую они добавляли в кофе и пили, и разговоры пошли на новый круг. Как посмотрел, что сказал, как сидел, уходить не хотел, песик симпатичный, а Роман такой прикольный — зверей любит, собачку спас. И улыбка у него обаятельная, и фигура хорошая, только вот одеколон какой-то вонючий, но это не проблема, это поменять проще всего.
Я под эти разговоры успела заснуть, проснуться, поесть, заснуть, потом пришла мамуся, и Олька с Таней переместились из кухни в комнату, а я осталась помогать готовить ужин на кухне. Тем более что уже смертельно устала слушать одно и то же.
Следующие пару дней Олька летала как на крыльях. Все норовила подловить Романа на улице, но Ромка выбегал гулять в гордом одиночестве. Я уже нервничать начала.
— Слушай, — сказала я ему во время его очередного гуляния, — ты давай своего хозяина на улицу тащи. А то Олька скучает, ждет.
— Да я тащу, — загрустил Ромка, — только он не тащится. Сидит возле компьютера как приклеенный. Я уже даже кусать его пытался… понарошку. Прям не знаю, что с этим делать. Я ж говорил, не надо было его в тот раз отпускать!
