Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2007)
Перед тем как выпить, стянул с шампура еще кусок.
7
— Ох, молодца, Никит! Молодца-а! — с чувством, искренне восторгался Володька.
— В смысле?
— Да как?! Такую деваху заделал. — Сел рядом. — Видишь, как всё у вас отлично... — И добавил, как по секрету: — Вся в тебя. Копия.
Сергеев выпрямился, поежился, сбрасывая с себя липкие нити дремы.
— Давай лучше выпьем.
— Давай! У тебя тут есть?
— Всё есть — и водка, и закуска... Шашлыки вон засохли все.
— Ты уже говорил. Ничего, с водкой потянет.
— С водкой всё потянет. Но хотелось — как люди. Вы еще когда позвонили, что рядом. Вот я и нажарил. Теперь хоть опять костер разводи. — Сергеев протянул Володьке полную рюмку, себе капнул на дно. — Ладно, давай.
— Давай, — уже без энтузиазма согласился Володька. — Мы тоже пораньше хотели... Ну, за пополнение в семье. Молодец ты все-таки. Серьезно.
Чокнулись. Выпили. Сквозь жжение водки Сергеев сипнул:
— Бери шашлык.
— С девчонками надо...
— Как хочешь. — Сергеев закусил. Снова закутался в куртку. Посмотрел на черную стену сарайчика. — Это трудно определить, понять — молодец я или дурак.
Он испугался таких своих слов, захотелось услышать от Володьки недоуменный вопрос, какое-нибудь: “Да ты что?!” Но тот молчал. Что-то делал в темноте, чем-то постукивал, позвякивал.
— Чего у тебя там? — насторожился Сергеев.
Володька отозвался не сразу, так, кажется, был увлечен и сосредоточен.
— Трубку набиваю, — наконец произнес тихо, сладковато.
— Хм! Не лень?
— Да ну! Кайф полный!.. Вот столько лет гадостью травился, недавно понял... Ты-то все там же — в “Беттоне” своем?
— Угу. Только он “Бенеттон” называется.
— Ясненько.
Володька вставил мундштук в зубы, щелкнул зажигалкой и, огоньком вниз, поднес к табаку. Несколько раз с силой всосал воздух. Затем протяжно выдохнул дым:
— О-о-о!
Запахло вкусно и приторно. Каждый раз улавливая где-нибудь этот запах, Сергеев пытался вспомнить, что он напоминает. Что-то давнее и хорошее. И сейчас вдруг вспомнил.
— У меня мама когда-то печенье такое делала, — сказал, — с карамельками. Клала кусочек карамельки на тесто и пекла в духовке. Запах такой же был.
— Да, — равнодушно согласился Володька, — табак и называется “Карамелечный, легкий”... Хочешь попробовать?
— Да нет, не надо... Еще накатим?
— Можно. А ты, кажется, прилично уже.
— А что делать? — Сергеев снова стал раздражаться. — С пяти вас ждем. С женой чуть не поругались...
— Из-за чего?
— Да мало ли... На нервах потому что. — Он плеснул в рюмки примерно поровну. — Бери. — И не удержался, добавил: — Договорились же в пять, от силы — в шесть. Я и рассчитывал...
— Чего-то занудой ты, Ник, становишься, — перебил Володька.
— Не занудой, а просто порядка какого-то хочется.
— Ну, это нереально!
— В смысле?
— Для этого в лесу надо жить, а не в Москве. Без людей, короче... Ну, давай.
Чокнулись и выпили.
— Что за водка?
— Да “Путинка”.
— А мы “На березовых бруньках” привезли. Самый сейчас писк считается. Пробовал?
— Нет вроде.
— Попробуем. Отлично идет.
Володька попыхал трубкой:
— Затухла. — Снова стал совать в трубку огонек зажигалки.
— Да нба сигареты, не мучайся.
— Нет, я теперь эту гадость в руки не возьму! И тебе советую переходить. Уже и о здоровье нам надо думать, а эти сигареты... Советую, Ник, серьезно...
— Интересно, — перебил Сергеев, — а Пушкин курил?
— Пушкин? Хм... Не знаю.
— Ну ты-то должен знать.
Володька напрягся:
— Почему я должен?
— Ну как... Работа над образом... Вживление. Чтоб хорошо сыграть. — И Сергеев умолк, не зная, что еще сказать, с любопытством ожидая реакции Володьки; на всякий случай поставил рюмку на столик. Хотелось взрыва.
Володька осторожно выбил трубку. Поднялся.
— Пойдем к девчонкам... Неадекватный ты какой-то сегодня... Даже понять не могу.
8
С шампурами, вырытой из золы картошкой, бутылками и рюмками пришли в дом. Тихо, шепотом, чтоб детей не разбудить, поспорили, что делать с шашлыком — так есть или разогреть на сковородке. Решили — так.
— Да, кстати, Никита, — когда расселись и наполнили рюмки, обратилась к Сергееву, словно бы только сейчас его заметила, бездетная и безмужняя Наталья, — я твоей благоверной уже все сказала. Я лично — в восторге! Поздравляю. Вы прямо как положено — мальчик, потом девочка. Еще бы квартиру свою...
— Ну что ж, чьи-нибудь родители умрут — будет и своя квартира.
Жена возмутилась:
— Что ты говоришь-то?!
— Есть и другие варианты, — заметила сухо Наталья.
— Какие?
— Купить... кредит взять.
— Да уж... Давайте выпьем в конце концов. — Сергеев поднял рюмку: — За встречу.
Володька согласился:
— Это самое правильное сейчас...
Выпили и закусили. Помолчали.
— Оказывается, — повернулась к Сергееву жена, — знаешь, чье это белье? Мне Наташа...
— Какое белье?
— Ну, женское там висит. Оказывается... Помнишь, гусляр у Андрюхи жил прошлым летом, Максим? Еще весь крыжовник съел...
Сергеев усмехнулся:
— Его белье?
— Да подожди! Что за привычка стала перебивать?.. В общем, теперь он сюда еще и девку притащил. И они тут живут полгода уже.
— И что?
Володька в это время ел шашлык и запивал пивом, Наталья напряженно, даже прищурившись, следила за диалогом Сергеева с женой.
— Как это — что?! Надо его выручать как-то. Знаешь ведь характер его. Ведь талантливый художник на самом деле и иконы какие писал! — Жена перевела взгляд на Наталью: — Мы когда сюда приехали в первый раз, я зашла в ту комнату, там мастерская была, а там икона на мольберте стоит... Он над ней работал как раз... И прямо — светилась!
— Да, да! — изобразила восхищение и грусть ностальгии Наталья. — Я помню...
— А сейчас забросил. Целыми сутками в Щукинском, и ни денег, ни времени. И эти еще подселились.
Сергеев налил водки себе, Володьке и Наталье, жене — вина. Выпили как-то машинально и так же, без удовольствия, закусили.
— Давайте подумаем, ведь надо помочь, — продолжала жена уже другим тоном; так она говорила, когда к ним приходили ее друзья-туристы и начинали мечтать о походах. — Надо Андрюху вытаскивать. Что это за жизнь вообще, когда чужие в доме живут? И дом-то, по сути, крошечный... Где он, например, спит вообще? Ребята!
Чем активней она становилась, тем тяжелее было Сергееву. То ли после улицы в тепле разморило, то ли от малоприятного сидения за столом потянуло лечь и уснуть... А жена говорила и говорила, царапала и усыпляла одновременно:
— Может быть, открыто сказать им? У этого Максима, кажется, своя квартира есть в Пушкине...
— Там у него жена с ребенком, — сказала Наталья.
— В-вот молодец! Он подличает, а Андрюхе страдать...
— Нет, надо, конечно, решать как-то, — подал голос Володька. — Ему они сто процентов внапряг. По нему видно. Только как сделать? Подойти — и в лоб заявить? А кто мы такие? И скандал будет...
— Как это — кто? — перебила жена. — Мы друзья Андрюши! Мы его сколько лет знаем! А он с этим Максом в том году случайно в электричке познакомился и получил паразита. Гусляр тоже... побирушка.
— Э! — не выдержал Сергеев. — Хорош. Решится как-нибудь. Что тут за глаза обсуждать.
— Это не за глаза. Просто мы решаем, что сделать. Как помочь.
— Ладно. — Сергеев поднялся. — Я, с вашего позволения, отлучусь. Прилягу... устал. С шашлыками вот... Полежу. — И пошел в соседнюю комнату.
— Ну, Ни-ик! — расстроенно позвал Володька; жена перебила:
— Да пусть поспит. Ночь еще длинная... Что-то не в духе он сегодня совсем.
— Съездить вам надо куда-нибудь, — посоветовала Наталья. — В Египет хоть, на недельку. Копейки стоит... Подумайте, я помогу. Загранпаспорта-то есть?..
Осторожно ощупав ближайшую к двери кровать, проверив, нет ли на ней сына или дочки, сняв туфли, Сергеев лег. Тут же приподнял голову и вытянул из-под покрывала подушку. От подушки вкусно запахло то ли духами, то ли каким-то кремом. Или шампунем. Захотелось увидеть девушку Макса, которого он почти и не помнил. Лишь длинные светлые волосы с хипповским ремешком, высокий рост. И на гуслях играет... Вдыхая аромат подушки, он был уверен, что девушка симпатичная; такая... женственная такая... Да, молодец этот Макс — и жена есть с ребенком, и вот девчонку еще подцепил, и крышу нашел бесплатную для медовых деньков... Молодец... И Володька молодец... Страшная, зато богатая, с “опелем”... При такой и работать не надо...
