Ник Макдонелл - Двенадцать
Снова начинает играть музыка, еще быстрее, чем до этого. Парень начинает переставлять ноги, и его движения совершенно непохожи на танец. Вот ритм ускоряется, но он не пропускает ни одного такта, и машина ни разу не забибикала, а цепочка летает из стороны в сторону, отскакивая от груди парня. Руки у него свободно болтаются по бокам, он взмахивает ими, когда двигает бедрами или делает шаги. Музыка играет быстрее, стрелки указывают все время в разные стороны, но он безупречно выполняет необходимые шаги. Когда танцующий поворачивается. Белый Майк смотрит ему в лицо и видит, что глаза у него закрыты. А автомат так и не забибикал. Кажется, что парень погрузился в транс, ноги его так и летают во все стороны, и, когда музыка начинает играть еще быстрее. Белый Майк понимает, что парень, конечно, знает порядок шагов наизусть. Потом танцующий ставит на площадку вместо ноги руку, и темп в очередной раз увеличивается, а он танцует то на руках, то на ногах, крутится колесом, встает на руки и все так же не ошибается. Движения похожи на брейк, но Белый Майк поражается тому, насколько красивый получается танец. Лицо танцующего парня, когда тот на мгновение снова поворачивается в сторону Майка, полностью расслаблено, глаза закрыты — не плотно зажмурены, а слегка прикрыты, как во сне.
Остальных ребят танец совсем не удивляет, они просто напряженно наблюдают, не говоря ни слова. Еще минуту длится это безмолвное неистовство, и вот музыка наконец замолкает, парень мгновение стоит неподвижно, а потом сходит с площадки, подбирает куртку и смотрит Белому Майку прямо в глаза. Или ему так показалось?
Белый Майк выходит из зала игровых автоматов. Вид притихших ребят в зале, внимательно следящих за игрой, напоминает ему о том, как мать дважды водила его в церковь. Оба раза это было накануне Рождества. Белый Майк особо ничего не имел против, а вот Чарли, который шел вместе с ними, терпеть этого не мог. Мать Белого Майка любила Чарли, в ее сердце ему всегда принадлежал особый уголок. Чарли всегда считал, что в церкви скучно, а еще хуже, что из-за этого приходилось позже открывать рождественские подарки, но он все же подчинялся матери Майка. Она была единственным человеком, который мог заставить Чарли что-нибудь сделать. Белый Майк никогда не пытался объяснять Чарли, что ему действительно нравится ходить в церковь, сидеть на деревянном стуле, ощущать, как совершается ритуал, чувствовать спокойствие, которое наступает, когда вполуха слушаешь службу.
Из зала игровых автоматов Белый Майк по песку спускается к воде. Он не останавливается, чтобы взять хот-дог во всемирно известной закусочной «Натан». Краем глаза он замечает наркодилера, разговаривающего с белым мужчиной, волосы которого висят слипшимися прядями. Белый Майк не смог бы объяснить, почему считает, что тот тип — дилер, но он в этом уверен. Увидев наркодилера, Белый Майк решает, что в этих местах делаются сомнительные вещи, и его больше не тянет здесь оставаться. Еще минуту он смотрит на серую воду. Волны пенятся, разбиваясь о берег, и он замечает, что океан чем дальше, тем спокойнее. В конце концов водная поверхность превращается в сплошную серую линию. Горизонт неподвижен.
«Так, на всякий случай», — Белый Майк, глядя на океан, вытягивает руку перед собой. Он говорит про себя: «Англия». Потом указывает налево: «Канада». Направо: «Мексика». Поворачивается и снова вытягивает руку. «Калифорния. Просто на всякий случай», — думает он.
57
Белый Майк выходит из поезда в жилых кварталах, и ему приходит сообщение от самых забавных клиентов, какие ему только попадались. Про себя Белый Майк называет их «гангстерятами». Тимми и Марк Ротко. Они не ответили на его звонок, когда он хотел договориться о месте встречи. Поэтому он решает заставить этих полудурков прогуляться. Он не звонит, а отправляет сообщение, в котором назначает встречу через час, на углу Сорок пятой улицы и Пятой авеню. Белый Майк хочет пройтись по Пятой авеню. Он любит смотреть на всех проходящих мимо хорошеньких девушек. На Пятой авеню их много, как рыбок в реке. Белому Майку кажется, что он и сам выглядит хорошо. Иногда он замечает, что издалека на него глазеют девчонки. Он думает, это потому, что в своем пальто и джинсах он немного похож на кинозвезду. Он шагает не просто так, ему есть куда пойти. «У меня есть дело», — и это важно, от этого походка становится лучше, а небо — яснее.
58
— На гребаной Сорок пятой улице? Чё мы забыли в этом говнище, приятель?
59
Когда Белому Майку было пятнадцать, на лице у него появились прыщи, и он давил их, потому что ему казалось, что таким образом он очищает душу. Он и правда чувствовал себя чище, когда на его светлой коже не было этих грязных точек, похожих на зарывшихся в порах червячков. Он был симпатичным парнем и знал это. Но знал и то, что с прыщами его никак не назвать привлекательным.
Мать заметила его страдания и записала его на прием к своему дерматологу. Она преподнесла это ему так, как будто у него нет никакого выбора, так как понимала, что по собственной воле он туда никогда не пойдет, не захочет делать косметические процедуры. Поэтому она сказала ему, что ему нужно сходить прижечь бородавки на колене, так почему бы не спросить у доктора, что та думает по поводу угрей на лице.
И вот Белый Майк пришел на Пятую авеню, в кабинет дерматолога Пятая авеню всегда нравилась Белому Майку. Была осень, листья опадали, и их сметали в сточную канаву швейцары, одетые, как советские офицеры в средних званиях. Белому Майку казалось, что все швейцары выглядят одинаково. Один и тот же дизайн. А мы замечаем только униформу. И как же их много. Белый Майк шел и считал то, что ему попадалось на пути. Пять домов, четыре женщины из Вест-Индuu, с прогулочными колясками (он легко узнавал этот выговор, няни из Вест-Индии встречались очень часто; он даже мог пародировать этот акцент), два парня в рубашках поло на скейтбордах, один мотоцикл и уже двадцать один швейцар. Белому Майку казалось, что швейцаров, охраняющих ярко освещенные здания и готовых прийти на помощь, больше, чем тех, кто выходит из этих зданий и нуждается в защите или помощи.
Один швейцар взял свисток, вышел на проезжую часть и стал свистеть, чтобы остановить такси. Под навесом ожидала женщина, одетая во все черное, с простыми золотыми украшениями, — все выглядело очень дорогим. Потом она грациозно — поскольку это движение было у нее отлично отработано, а вообще делать это грациозно очень непросто, — одним легким движением села в такси, и швейцар закрыл дверцу машины.
Еще по Пятой авеню шла женщина с серо-белым котом на поводке. Белый Майк к коту не приглядывался, просто заметил, как тот переступил через кованую оградку вокруг дерева и начал точить когти о кору. Женщина терпеливо стояла и ждала, держа поводок. На ней была шуба, воротник которой доходил до ее квадратного двойного подбородка. Ее кудрявые седые волосы развевались на ветру. Проходя мимо, Белый Майк подумал: «Я никогда не стану старым».
60
Белый Майк как раз идет мимо магазина «Ф. А. О. Шварц» и видит в витрине огромных зверей — некоторые из них размером с небольшой автомобиль. Львы, тигры и медведи, огромные, как «хонды». От прохладного воздуха Пятой авеню голова у Белого Майка ясная. Игрушки его забавляют, и, подчиняясь сиюминутной прихоти, он заходит в магазин.
Внутри все кишит людьми, хотя Рождество уже позади. Повсюду туристы. Белый Майк направляется туда, где выставлены мишки. На полу лежит гора мягких игрушек, и по ним ползают дети. Он берет одного мишку. Игрушка мягкая, теплая, отлично сделанная. Этот белый медведь среднего размера продается на распродаже, за девяносто девять долларов. Белый Майк гладит игрушку и кладет обратно. Потом он замечает, что немного в стороне от него маленький мальчик с кудрявыми светлыми волосами ухватился за голову мишки побольше. Мальчик смотрит прямо на Белого Майка и жует медведю ухо. Вот-вот оторвет его зубами. Белый Майк отводит глаза и быстро выходит из магазина.
61
Однажды вечером Марк Ротко отправился в центр вместе с Тимми, чтобы приобрести фальшивое удостоверение личности. Тимми знал одно заведение на Бликер-стрит, под вывеской «Фото на документы», где ему самому сделали фальшивое удостоверение. Заведение освещалось флюоресцентными лампами и выглядело грязновато, но зато там лежало достаточно журналов, конфет и сигарет, а еще стоял копировальный аппарат. Мужчина за прилавком показал им удостоверение без фотографии. На нем многократно повторялась голограмма, изображающая символ штата Огайо — конский каштан. Мужчина сказал Марку Ротко:
— Никогда не подводит. Сорок долларов.
