Алексей Козырев - Трансплантация (сборник)
Итак — неожиданно разговор с Асатом и Николаем прошёл очень спокойно и просто. Ребята поняли, что есть временные материальные проблемы, и, как только они решатся, деньги мгновенно будут выплачены. Мол, и торопиться не следует — когда будут, тогда будут. Но что же в поведении Асата было настораживающим? Да, именно в поведении Асата…
Ещё чуть-чуть напрячь память, ещё чуть-чуть… Вспомнил!
Итак — когда Асат начал говорить о том, что он тоже готов ждать эти деньги, ждать сколь угодно долго, его взгляд случайно упал на лежащий в углу стола главбуховский ноутбук — абсолютный двойник похищенного Валетом. Асат явно встревожился, запнулся и пару секунд вообще молчал, непонимающим взглядом уставившись на этот ноутбук. И когда они прощались и уже выходили из кабинета, Асат обернулся, и вновь его удивлённый и взволнованный взгляд был обращён к ноутбуку.
Да, уж лучше бы и не вспоминал вовсе. Денис вконец расстроился. Он очень хорошо относился к Асату, ценил его цепкий ум и высокую порядочность, доверял ему полностью. И, как ему казалось, Асат платил ему тем же.
Нет! Пусть Сашка подозревает кого угодно, на то и служба у него такая, а он, Денис, как верил Асату, так и будет ему верить! Несмотря ни на что!
Денис внимательно посмотрел по сторонам. Проезжали Лисий Нос. Машин впереди было много, но двигался поток пока довольно резво.
— Папа, ты должен знать, ведь существует уголовное наказание за доведение до самоубийства? — нарушил молчание Влад.
— Я, Влад, не юрист, но, по-моему, в Уголовном кодексе такая статья есть. А почему ты это спросил? — ещё не отойдя от своих мыслей, ответил Денис.
— Как, почему? Ты же всё, папа, прекрасно знаешь. Ты думаешь, я не понял? Мама ведь тебе на крыльце рассказала о Марине. Если бы не Антон, Марина была бы жива. Это он убил её. И что же, он не должен быть наказан? Марина погибла, завтра её похоронят, а этот… — Влад на секунду задумался, подбирая подходящее слово, — а этот убийца будет продолжать наслаждаться жизнью. Это разве справедливо? И если мама Марины не посадит Антона в тюрьму, то тогда я сам добьюсь этого! И надеюсь, что ты мне поможешь.
— Не надо горячиться, Влад. Тебе сейчас очень больно и тяжело. Но Антону не легче. Да, он совершил глупый и бессмысленный поступок. Но сам этот поступок говорит о том, что Антон не тот человек, который после случившегося сможет, как ты сказал, наслаждаться жизнью. Ты его хочешь наказать? Но ведь он сам хотел себя жестоко наказать. Мне очень жаль Марину, мне тебя очень жалко, Влад, но признаюсь честно — сейчас мне более всего жалко Антона. Остынь, сынок! Пройдёт немного времени, и ты не станешь желать ему зла. Поверь мне! — И Денис легонько похлопал сына по плечу.
— Нет, папа! Ты уж меня извини, но у тебя всё это лирика, эмоции. А есть факты. Марина мертва! Антон жив, здоров! Ты сам сказал, что статья такая в законе имеется — доведение до самоубийства. Самоубийство произошло? Произошло! Кто довёл Марину до самоубийства? Антон! И значит, в соответствии с законом, Антон — преступник. А преступник должен понести наказание. Законы же надо соблюдать?
— Знаешь, Влад, — в отличие от сына Денис говорил медленно, взвешивая каждое слово, — всё же преступником, убийцей человека можно называть только после приговора суда. Суд, и только суд! Ну а, в общем, ты всё изложил очень стройно и логически безупречно. И я думаю, что не смогу столь же гладко и юридически точно тебе возразить. Не смогу, потому что ты, вероятно, прав, и, в соответствии с законом, Антон действительно виновен. Это если судить по закону. А если судить по совести? Мне совесть подсказывает, что Антон ужасно несчастный парень, и всё произошедшее для него — страшная беда. Он ведь и в кошмарном сне не мог предвидеть, что погибнет самый дорогой для него человек. Он не только не хотел смерти Марины, а наоборот, желал ей, чтобы она жила долго-долго. И ещё Антон решил, что не должен ей мешать. Опять же страшно глупо, но и опять же — ради неё, для её блага. Ещё раз говорю, это очень и очень дурацкий поступок, но, как мне подсказывает моя совесть, Антон — не преступник.
— Выходит, папа, так — плюй, сын, на закон, живи, сын, по совести. Ну хорошо! Допустим, у меня есть совесть. У тебя есть. И от нашего выбора вреда никому не будет. Но если все, вместо того чтобы соблюдать законы, начнут к совести прислушиваться? А она, может быть, кое у кого очень нечистая. Что тогда будет? А будут царить преступность и произвол! Будут опять гибнуть невинные люди! Такие, как Марина! В чём я неправ, папа? — От нервного возбуждения Влада бил озноб.
— Влад, я тебе не говорил: плюй на закон! Законы надо уважать и всегда ставить их выше выгоды, личных интересов, целесообразности даже. Но совесть всё же выше! Ты боишься, что так будут поступать и люди с нечистой совестью? Не волнуйся! Не будут. Зачем им с совестью сверяться, когда закон есть. Вот он! Всё подробно расписано, по разделам, статьям и параграфам. Не надо рассуждать, переживать, мучиться! Опять же, всегда есть чем прикрыться. Даже если поступил низко, подло, жестоко… но по закону! Я очень надеюсь, что когда-нибудь в мире напишут такие законы, которые ни в чём и никогда не будут входить в конфликт с совестью. А может быть, наступит и время, в котором люди будут жить только с чистой совестью. И тогда вообще надобность в очень многих законах отпадёт. Но это уже из области фантастики, — последние слова Денис произнёс с явным сожалением.
Наступила короткая пауза. Совсем стемнело, но встречных машин почти не было, и Денис ехал всё время с дальним светом фар.
— Но, папа! — вновь прервал паузу Влад. — Ведь в школе нам постоянно твердят: «Закон превыше всего!» Или врут учителя? — Влад опять горячился. — Читаешь газеты — вранье. Смотришь телевизор — опять ложь. Коммунисты семьдесят лет врали о светлом будущем. А сами, оказывается, страну разворовывали. Сегодня коммунистов послушаешь, так нынешняя власть ворует ещё больше. На одних взятках вся страна целый год припеваючи жить бы могла…
Договорить Влад не успел. От стоящей на обочине в тени кустов «Лады» отделилась фигура гаишника со светящимся жезлом в одной руке и пистолетом-радаром в другой.
— Так, похоже, сын, переходим от теоретических споров к реальной практике. К взяткам! Только я сейчас его немного расстрою. — Денис остановил машину, достал из кармана удостоверение и вышел в темноту.
Вернулся довольно скоро, завел мотор и, включив левый поворот, вновь вырулил на трассу.
— Ну что, папа, чем дело кончилось? На сколько разбогател служитель закона? — не без иронии в голосе спросил Влад.
— Успокойся, сын, ни на сколько. Он просто в темноте номер не разглядел. Потом извинился даже.
За окном промелькнул указатель с надписью «Лахта». Ещё немного по шоссе в сторону набережной, потом направо по Каменноостровскому и через мост на родную Фонтанку.
— Папа, а сколько у тебя на спидометре было? — неожиданно спросил Влад.
— Чуть более ста. А что?
— Скажи спасибо дяде Саше, пап! Не будь у тебя блатных номеров, пришлось бы денежку доставать! И не ему одному взятку давать. Вон их сколько на трассе с радарами прячутся. Они же без взяток уже не могут. Правда, как и ты без этих номеров. Это я снова к тому, что все вокруг врут. Президент вот с коррупцией активно борется. Только вместо того, чтобы тем же гаишникам по рукам как следует дать, новые средства на борьбу с коррупцией выделяет. А их снова разворуют. Вот ты говоришь, что только суд может человека преступником назвать. Суд, и только суд! А если там в мантиях тоже преступники сидят? Тогда как? Ты же сам рассказывал, что творится в судах. Кто больше дал, тот процесс и выиграл. А зачем тогда суды? Вон вчера по телевизору наших спецназовцев показывали. Сколько они замочили террористов, бандитов и прочих преступников на Кавказе. Без суда и следствия. Наверное, и надо мочить. Даже в сортире! Но зачем тогда красиво говорить о моратории на смертную казнь? Слова одни! Все заврались! Кто-то хотя бы ложью во имя спасения прикрывается, а большинство просто врут, и всё. Чиновники врут, депутаты врут. В школе врут учителя, дома врут родители. Или тоже во имя спасения? По-моему, врать вообще преступно и отвратительно! Ну хоть ты, мама, со мной согласна? Что ты все молчишь?
— Ты Игорька Светлова помнишь? — неожиданно спросила мама.
Да, Влад хорошо помнил Игоря. Ему было, наверное, лет семь или восемь. Тоненький, голубоглазый, с копной светлых, чуть вьющихся волос и постоянным румянцем на щеках, он приходил каждую пятницу на Фонтанку, брать уроки игры на рояле у Ольги Владимировны. У Игоря был то ли диабет, то ли ещё какая-то болезнь, и он довольно часто пропускал занятия. Врачи категорически запрещали ему есть сладкое. Поэтому по пятницам с видных мест убирались конфеты, шоколадки, печенье, чтобы не было лишнего соблазна для очень любившего всё это Игорька.
