Ренат Беккин - Ислам от монаха Багиры
Ворвавшись в квартиру, Мухин заставил профессора провести его в кабинет, где, обильно посыпая ученого оскорблениями, потребовал вернуть какую-то старинную рукопись, которую Кузин якобы украл из Публичной библиотеки. Когда профессор попытался вежливо объяснить уважаемому Мухину, что он, мягко сказать, ошибается, шариатский судья приставил к его виску пистолет и закричал, что если ему сейчас же не дадут рукопись, то он всех тут "на фиг перестреляет".
Профессору кое-как удалось успокоить Мухина, но ненадолго. Вскоре тот заявил, что раз профессор не хочет добровольно выдать рукопись, у него будет произведен обыск. Предъявив липовое постановление об обыске, Мухин со своим приспешником разгромили всю квартиру, но разумеется, ничего не нашли.
Самое любопытное, что собираясь на дело, товарищи не успели договориться между собой о поводе для вторжения. Поэтому в самом начале обыска у одного из гангстеров возник вопрос: "А что ищем-то?" Как не выкручивался Мухин, ему не удалось объяснить своему недалекому сообщнику Касумову цель их визита к профессору.
Разъяренные своей неудачей, хулиганы попытались изнасиловать жену ученого — Ольгу Сергеевну. Только вмешательство вернувшегося домой сына Кузиных спасло семью от позора. Искатели древних рукописей были с позором выставлены за дверь.
Для многих знающих Абдуллу Мухина подобное известие может показаться неправдоподобным: долгое время Абдулла Петрович был известен в городе как талантливый и справедливый судья, олицетворявший гуманизм шариатского судопроизводства. Что же заставило его столь низко пасть? Неужели уважаемый Мухин не понимает, что своими действиями он не только позорит почетное звание шариатского судьи, но и священное имя мусульманина? Или, может, уважаемому Мухину и в самом деле плевать на авторитет ислама и шариата в стране? Может быть, у него просто иные цели? С кем Вы, Абдулла Петрович?..".
Пылая обезумевшими глазами, Абдулла бросился в спальню. Козлов уже успел оставить гневное сообщение на автоответчик: "Мухин, ты что себе позволяешь? Сейчас же ко мне!".
Абдулла вновь взглянул на часы: 18:40. Когда же кончится этот ужасный день? Быстро одевшись, он поймал машину, чтобы по дороге к Козлову, по возможности, спокойно обдумать очередную неприятную новость.
Неужели, это работа Кузина? Несмотря на то, что половина статьи — вранье, никто, кроме супругов Кузиных и их с Саидом не знал подробностей обыска. Саид клялся и божился, что никому ничего не говорил. Вряд ли он обманывает. Остаются Кузины. Другого варианта просто не может быть.
С другой стороны, после убийства на Московском Кузин меньше всего заинтересован в ажиотаже вокруг обыска. Лучшее, что он может сделать в такой ситуации, — это куда-нибудь исчезнуть, пока все не утрясется. Кузин много знает и представляет опасность для заказчиков убийства на Московском… Но почему они тогда не убили его сразу?.. Что же делать?.. Надо попросить Козлова установить дежурство возле дома Кузина.
Перед входом в здание Управления юстиции у Абдуллы зазвонил телефон.
— Ас-салям 'алейкум ва рахмат Аллахи ва баракатух, уважаемый Саид! — на этот раз Абдулле удалось опередить Саида, всегда успевавшего первым произнести заветное приветствие. — Что у Вас опять стряслось?
— Ва 'алейкум ас-салям, уважаемый Абдулла Петрович! Вы читали, что про нас с Вами написали? — затараторил Саид.
— Читал…
— Но это же неправда!
— Сам знаю. Меня сегодня к начальнику вызывают по этому поводу, — сообщил Абдулла.
— Да будет милосерден к Вам Аллах! — прокричал Саид.
— И к Вам тоже! Извините Саид, я опаздываю. Я Вам перезвоню, — меланхолично оборвал разговор Абдулла.
Полковник Козлов, назначенный год назад на должность заместителя начальника Управления юстиции по Санкт-Петербургу и отвечавший за деятельность шариатских судов в городе, не был ни мусульманином, ни тем более специалистом в области шариата. Но эти недостатки он компенсировал справедливым характером и цепким неугомонным умом. Полагаясь на справедливость и добросовестность шариатских судей, Козлов вмешивался лишь тогда, когда в деятельности шариатских судов прослеживалось нарушение российского законодательства. Во всех остальных случаях он снисходительно взирал на работу своих подопечных, время от времени почитывая перед сном какие-нибудь занимательные дела из их практики.
Ознакомившись с первым делом Абдуллы, и узнав, что потом произошло с его участниками, Козлов был восхищен.
— Какой молодой и умный — подумал он и в тот же вечер вызвал Абдуллу для ознакомительной беседы за чашечкой йеменского кофе. Встреча удалась: и Козлов, и Абдулла были в восторге друг от друга. Во время их почти трехчасовой беседы то и дело слышалось: "Уважаемый Абдулла Петрович!", "Уважаемый Владимир Алексеевич!"…
На этот раз Абдулла не ожидал от Козлова такой же обходительности. В его просторном кабинете, обитом зеленого цвета бархатом, Абдулла увидел какого-то мужчину в милицейской форме, что-то докладывавшего Козлову.
— Подожди, Михаил Аркадьевич! — по-приятельски сказал он сидевшему рядом с ним капитану. — Тут у нас разговор с уважаемым будет. Ты где-то через часик зайди.
— Через часик? — подумал Абдулла. — Что он собирается со мной делать целый час?
— Садись, Абдулла Петрович, — вполне приветливо произнес Козлов, вставая навстречу Абдулле, — докладывай, как ты дошел до жизни такой. На профессоров нападаешь среди бела дня. Хотя нет, ответь сначала: все, что в газетах о тебе пишут, — правда? — Козлов потряс перед Абдуллой утренним номером "Невского джихада".
— И да, и нет, — смутился Абдулла.
— Отлично, — почему-то обрадовался Козлов, — тогда с сегодняшнего дня ты отстраняешься от работы — вплоть до окончания расследования по твоему делу и вынесения судебного решения. Кроме того, тебе предстоит пройти Комиссию Министерства по распространению благодати и предотвращению порока.
Комиссия эта, состоявшая из мусульманских духовных лиц и правоведов, была своего рода высшей судебной инстанцией по религиозным вопросам для всех мусульман. В ее компетенцию также входило расследование преступлений, совершенных служителями культа или факихами.[23] Решения Комиссии были обязательными для исполнения всеми государственными органами и учреждениями на территории России. Абдулла знал насколько серьезно Комиссия подходит к своей работе. Для того, чтобы доказать искренность своих намерений, необходимо было пройти многоуровневое испытание. Легче было судиться в нескольких судебных инстанциях, чем в течение нескольких часов оправдываться перед членами Комиссии. Значит, и в самом деле плохи его дела, если его вызывают уважаемые улемы.[24]
Абдулла посмотрел на Козлова. С виду тот казался спокойным и совсем не злым, только слегка теребил мочку правого уха.
— Я хотел бы услышать от тебя, что же все-таки произошло, — скорее попросил, чем приказал Козлов.
— Какая разница, уважаемый полковник, Вы же мне все равно не поверите, — ответил Абдулла.
— Мухин! Не ломайся и отвечай, когда тебя спрашивают! — отрезал Козлов. — Я тебя не для светской беседы вызвал.
Абдулла уставился в пол. Что ему рассказывать? Про Баума, Кузина и рукопись? Нет, ни в коем случае! Рукописи больше нет, но есть Баум, у которого могут быть проблемы. Содержание рукописи — едва ли подходящая тема для разговора с Козловым. Но ведь будет еще Комиссия, и если Абдулла не скажет им всю правду, у него не будет шанса оправдаться и работать в дальнейшем шариатским судьей. Впрочем, Комиссия — это одно, а Козлов — совсем другое. Там мусульмане, они могут понять…
— Ну, что задумался? — торопил Козлов. — Какого рожна ты ворвался к Кузину? Где, кстати, твой напарник? Как его?..
— Касумов, — угрюмо ответил Абдулла. — Только он здесь ни при чем. Когда я вызвал его, я даже не объяснил, зачем мы едем к Кузину. Он лишь выполнял мои приказания… вернее, просьбы, и потому прошу снять с него все обвинения.
— Хорошо, а мне ты тоже не хочешь объяснить, что ты забыл у этого несчастного Кузина? — Козлов, не моргая, смотрел в глаза Абдулле.
— Аллаху 'азым! — подумал Абдулла. — Этот пока все не узнает, — не успокоится. Ладно, скажу ему, что приходил за рукописью. И все. Тем более, что про рукопись писали в газетах.
— Я действительно пришел к нему за рукописью, — лаконично сообщил Абдулла.
— Что за рукопись? — хищно спросил Козлов.
— Список Корана, — не вдаваясь в подробности, произнес Абдулла. — Очень ценный. По имеющимся у меня данным, эту рукопись похитил Кузин.
— По имеющимся данным, — передразнил Абдуллу Козлов. — У тебя что, агентурная сеть в Институте востоковедения?
— Я узнал об этом от одного человека, — робко сказал Абдулла.
