Андрей Мухлынин - Сезон колдуна
— Большая шишка? — спросил я.
— Угу, — мрачно ответил Олег, не сводя взгляда с машины. — Владелец «Пекла», их босс. Они зовут его «Дон».
— Вы с ним не в ладах, — предположил я.
Он кивнул.
— Знаем ведь, что тот ещё урод. Вот только какие бы улики не нарыли, как бы ни обложили, всегда выскальзывает. Каждый раз!
Шофёр открыл дверцу лимузина, и толпа возле клуба затихла. Олег в бессильной ярости сжал кулаки. Я тихо выругался и отступил обратно в тень.
В дорогущем, идеально сидящем костюме, окружённый здоровенными охранниками, сияющий от самодовольства в ярком свете прожекторов и восторженных людских взглядов, по красной ковровой дорожке неспешно шествовал Маларьа.
Глава 9
Вещий покосился на меня.
— Вы знакомы?
— Больше, чем хотелось бы. Я иду в клуб.
— Ага. Прям поражаюсь, как из вас деньги сыпятся, — съязвил Олег.
— Я не собираюсь платить.
Олег обернулся ко мне.
— Да? Как же это? — он достал своё удостоверение. — Хочу посмотреть на спектакль из первых рядов. И не надейтесь, что я отстану, если вы всё-таки пройдёте. Теперь я ваша тень.
«Если ты меня увидишь», — подумал я.
Как правило, практикуются два способа воздействия на сознание: отвод глаз и морок. Морок может быть самым разным — от простой смены облика до сокрытия целой местности. Однако даже смена лица требует от мага больших усилий; крепость морока напрямую связана с тем, сколько сил в него было вложено и сколько зрителей соберётся на него поглазеть. Наскоро созданный морок среднего качества в присутствии десяти человек рассеивается максимум за полчаса. Поэтому их создают неприметными: такими, чтобы мороки не выходили за пределы разумного. По той же причине их редко используют в чистом виде. Упрощающее заклинание, наложенное на мою машину, тоже один из видов морока, сложного и долгоиграющего. То, которым я сделал себе документы, гораздо проще, но и слабее.
Хотя мороки используются редко, они себя оправдывают. Но сейчас у меня не было ни времени, ни желания изобретать велосипед. Мне хватило бы обычного отвода глаз. Суть его в том, что маг заставляет людей смотреть мимо. Все однажды ловят себя на мысли, что не могут сосредоточиться на чём-либо. Видят, но не понимают, что именно. В сорока процентах случаев это и есть отвод глаз. Приём считается дешёвым трюком, и если быть достаточно внимательным, то он вскоре перестаёт действовать. Но если вы хотите надёжно скрыться от преследователей в гуще толпы, то он подойдёт в самый раз.
Я мысленно очертил себя кругом. Маги вообще-то обожают круги. В них вписывается треугольник, когда предстоит работать со временем, пентаграмма, когда нужна связь со стихиями, фигуры, символы — всё пишется в круге. Круг — это основа всего. Однако сейчас я использовал его с иной целью.
Нет смысла отводить глаза целенаправленно — это потребует большой концентрации. Куда практичнее установить радиус действия заклинания — около трёх метров, чтобы вас переставали замечать лишь те, кто оказался поблизости. Встав в воображаемый центр, я закрыл глаза и постепенно отгородился от всех чувств. Сила была где-то внутри меня, но чтобы силой воспользоваться, её нужно найти. Будь у меня пара лишних часов, я успел бы сварганить зелье: для него не требуется никаких экзотических компонентов. Отогнав прочь пустые мечты, я сосредоточился на том, что имел в распоряжении сейчас. Мурашки пробежали по спине. Я поймал это ощущение и попытался направить его в нужное русло, представляя себя окружённым зеркальной сферой. Мурашки пробежали снова, на этот раз достигнув рук. Волоски встали дыбом. Я добавил к сфере ещё один слой. За ним следующий. Я делал так до тех пор, пока покалывание не перестало нарастать. Девять слоёв — неплохо, особенно если учитывать, что последний раз я проделывал такую штуку года три назад.
Я открыл глаза. Вещий стоял напротив и смотрел на меня с явным недоверием.
— Когда вы, наконец, закончите придуриваться…
Вместо того чтобы начать очередную перебранку, я просто подошёл ближе.
Взгляд Олега стал пустым. Он растерянно посмотрел по сторонам, потёр лоб, потряс головой, но, оказавшись внутри сферы моего заклинания, ничего не мог поделать.
— Прекратите меня рассматривать, — приказал я, отойдя на метр назад. Наваждение спало с Олега, он шумно втянул в себя воздух и потёр кулаками глаза.
— Что это было? Гипноз?
— Гипноз, гипноз, — согласился я. — Вы всё ещё уверены, что я не смогу пройти в клуб?
— А вы перед каждым такое будете проделывать?
Ничего ему не ответив, я направился к входу в «Пекло». Сферы, хоть их и не было видно, уже начинали распадаться одна за другой. У меня было всего десять с лишним минут чтобы пройти охрану. Оставалось надеяться, что никто не обратит на меня особого внимания, тогда отвод глаз продержится чуть дольше.
Дальше всё шло точно по сценарию: Вещий, активно работая своими локтями и удостоверением, прокладывал мне дорогу. Он вошёл первым, следом за ним, пристроившись к какой-то компании, — я. Отвод глаз действовал превосходно. Девушка, принимающая верхнюю одежду в помещении, подразумевающем гардероб, изобразила лёгкую степень слабоумия, едва её коснулись сферы. Она даже не подумала спросить у меня плащ и посох. Воспользовавшись создавшейся из-за этого заминкой, я проскользнул в зал, оторвавшись от Олега.
Там я ждал всего, что угодно. Пляшущих обдолбышей, безумной оргии… я не удивился бы даже официально изгнанным вампирам, допивающим кровь последней жертвы. Но увидел обычный клуб. Зал, в котором преобладали синие цвета, тонул в сигаретном дыме, казавшемся ещё более густым под светом ультрафиолетовых ламп. Насколько я понял, вечер только начинался. Столики, разбросанные вдоль стен, пустовали. Грохочущая музыка неприятно отдавалась в желудке. Несколько человек танцевали перед пустой сценой, большинство скучали в баре, четверо гоняли шары за бильярдным столом в углу.
На втором, верхнем уровне, как и полагается, находился офис с одним большим окном вместо стены. Кто-то ходил там из угла в угол.
Человек тридцать влились в зал спустя несколько секунд. Среди них промелькнуло лицо Олега, вертящего головой по сторонам. Оставив его выбираться на волю самостоятельно, я пересёк танцпол и прошёл между двух охранников, стороживших лестницу на второй этаж. Они, как и многие другие до них, услужливо отвернулись, так что наверх я поднялся окрылённый своей невидимостью.
На втором этаже меня встретил пустой серый коридор с четырьмя дверьми, расположенными по одну сторону. Три первых были наглухо заперты. Из-за последней слышался разговор, пока невнятный, но очень эмоциональный; я приложился к двери и затаил дыхание, вслушиваясь.
— …твой план! — орал кому-то Маларьа. — Ничего уже не идёт по плану! Что?! Ты не понимаешь, эта тварь не просто помеха… Я должен был? Я должен был предусмотреть?! Да с какого…
Я приоткрыл дверь и заглянул в просторный светлый кабинет, освещаемый яркими белыми лампами. Посреди кабинета, обставленного мебелью в безликом офисном стиле, стоял широкий стол, заваленный бумагами. На краю стола стояла начатая бутылка виски. По одной из стен стекала тёмно-жёлтая жидкость, на полу сверкали осколки бокала. Маларьа метался по кабинету как лев в клетке, прижимая к уху телефон. Я стоял слишком далеко, и заклинание не могло до него достать, однако он был так занят разговором, что попросту не заметил меня.
— Я не преувеличиваю, — уже спокойнее сказал Маларьа. Он подошёл к стеклу и посмотрел вниз. — Кое-что я понимаю лучше, тебе стоит иногда прислушиваться к моим советам. Для него месть — это блюдо, которое подают вовремя. Остановить его можно только убив, — Маларьа немного помолчал, слушая собеседника. — Нет, оставь, я сам. Сейчас важнее найти записи Караева.
Я обратил внимание на фамилию Тимура на случай, если где-то услышу её. К тому же, до этого момента она вообще была мне неизвестна.
— Об этом… «экстрасенсе» можно забыть, — продолжал увлёкшийся демон. — Подождём, пока его защиты ослабнут, и спокойно войдём. Определённо, ключ к решению в той книжке. Да, я уверен, что он мёртв, ни один смертный не выжил бы, я-то знаю… Маларьа вдруг выпрямился и голос его стал жёстче, приобретя характерный для демонического языка сипящий металлический оттенок. — А это не относится к нашим делам, моя личная… Я уже сказал… Нет, я не сгублю…
Он выругался на своём родном языке. Я разобрал лишь половину: о низком человеческом происхождении собеседника, его родителей, родителей его родителей, заодно всех родственников до седьмого колена (включительно), беспорядочных связях и ещё таких вещах, о каких ни одно уважающее себя существо не скажет даже в грязнейшем в мире кабаке. Не знаю, понял ли это тот, второй — в демоническом девяносто процентов звуков произносятся на вдохе, так что требуется практика, чтобы начать разбирать слова. Кроме того, существуют две разновидности этого языка, разговорный и редко используемый классический, часто называемый «академическим». Маларьа говорил на втором. Но, думаю, суть сказанного была ясна и без перевода. Демон оборвал речь на полуслове, с тяжёлым булькающим хрипом скорчился, выронил телефон и упал на пол, продолжая биться в конвульсиях. Он несколько раз задел стол, бутылка опрокинулась, виски залило бумаги. Маларьа пытался что-то сделать, но был будто скован невидимыми цепями, которые теперь перекручивались, заставляя его тело противоестественно выгибаться. Будь он человеком, это его убило бы.
