KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Роберт Менассе - Страна без свойств: Эссе об австрийском самосознании

Роберт Менассе - Страна без свойств: Эссе об австрийском самосознании

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Роберт Менассе, "Страна без свойств: Эссе об австрийском самосознании" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Таковы лишь некоторые свидетельства из сотен других, подтверждающие, что для счастливой Австрии счастье заключается в том, чтобы со всей самоотверженностью осчастливливать иностранных туристов, и в этом видится отказ Австрии от себя самой, ставший реальностью в 1938 г. и позднее превратившийся в стиль жизни и источник ее доходов. В 1938 г. Австрия как страна приобрела совершенно новое качество. Все важные решения принимались где-то за ее пределами, а сама Австрия стала зоной отдыха и музейным заповедником, в котором выделялись несколько островков с разместившимися на них германскими промышленными предприятими.

Победа стран антигитлеровской коалиции над национал-социализмом не способствовала тому, чтобы повысить австрийское самосознание. Напротив, в стране царило настроение скрытой враждебности по отношению и к «пифке», и к «оккупантам», правда, враждебность эта пряталась за покорностью и молчанием. У нас царило «разочарование в политике»; мы с разочарованием были вынуждены согласиться с тем, что все важные решения снова принимают где-то за пределами страны. Все боялись, что выплывет наружу все, что связано с нашим участием в нацистских преступлениях. От этого страха пытались укрыться в идеологическом трансвестизме, за наспех возводимыми кулисами в фольклорном спектакле о народе трактирщиков и радушных хлебосолов. Послевоенное время окончательно отшлифовало те навыки, которые Австрия приобрела в 1938 г. и которые позволили ей стать страной гипертрофированного массового туризма.

В романе Герхарда Фрича «Карнавал» хозяина трактира зовут Вархайтль. Этот молчаливый человек во время войны руководил местным отделением нацистской партии.

Массовый туризм, представлявший для Второй республики важный экономический фактор (в романе Ганса Леберта «Огненный круг», — его действие разворачивается в 1947 г., — по радио без умолку звучит соответствующая реклама), был своего рода трансформацией того опыта, который Австрия приобрела, принимая «гостей» сначала из «старого рейха», а потом из стран-победительниц. Австрия снова отказывалась от собственной сущности, изворачиваясь то так, то эдак, используя не только скомпрометированное нацистами понятие родины, но и саму родину превращая в сцену, украшенную живописными декорациями и совершенно безлюдную, если не считать глазеющих на нее иностранцев. Приведу лишь один пример. Озеро Альтаусзее, знаменитое прежде как «место летнего отдыха для творческих людей», во время «мертвого сезона» предстает перед случайным приезжим таким же декоративным, безжизненным, безлюдным и призрачным, каким оно выглядело на фотографиях в книге Бруно Брема «Счастливая Австрия». Ни один из местных жителей сегодня не будет чувствовать себя на своем месте, оказавшись перед закрытым кафе «Имярек»[31] с карикатурным портретом Клауса Марии Брандауэра[32] под плакатиком: «Мы ожидаем наших гостей с такого-то числа, с начала нового сезона». «Имярек» символизирует здесь наиболее типичного посетителя кафе, а известный во всем мире актер Брандауэр служит прототипом национального героя.

Мы — нация, но у нас нет родины.

Совершенно закономерно, что именно в Австрии возникло самобытное и новое для мировой литературы явление — так называемая «антиобластническая литература», ведь Австрия и сама являет собой антиобласть существования par excellence.[33] При этом антиобластническая литература — не только исконно австрийское явление. Она вобрала в себя все самое важное, самое заметное в литературе Второй республики. Авторы, создавшие это направление и работавшие в его русле, занимают почти все страницы справочника «Кто есть кто в современной австрийской литературе»: Ганс Леберт, Герхард Фрич, Петер Хандке, Томас Бернхард, Герт Йонке, Альфред Коллерич, Алоис Брандштеттер, Гернот Вольфгрубер, Макс Мэти, Петер Туррини, Вильгельм Певны, Михаэль Шаранг, Франц Иннерхофер, Клаус Хоффер, Йозеф Винклер, Марианна Грубер, Норберт Гштрайн и т. д. и т. п. (То, что антиобластническая литература — самобытное австрийское явление, отсутствующее в других странах, без всякой обиды подтверждено германистами во всем мире.) В Австрии после 1945 года и по сю пору только сельская жизнь, жизнь в отдаленных от центра краях, «реальность того мира, который в больших городах презрительно именуют «деревней» или «провинцией» (Герберт Цанд в статье «Краеведение»), изображалась столь панорамно и разносторонне, с особой точностью в деталях, с дотошностью, с яркими открытиями в области художественной формы. На этой реальности, на ее лжеидиллиях и убийственных стереотипах, на процессах разрушения «родного края» и на опустошенных этими процессами людях концентрировалось внимание наших писателей. В литературе других стран, конечно же, существуют книги, которые достоверно, без расхожих клише и ложной идилличности изображают сельскую жизнь в том или ином отдаленном краю, но нельзя обойти молчанием одно существенное отличие: в упомянутых книгах возникает не только достоверный, но и положительный образ родного края. В австрийской же литературе дело обстоит так, что любое разрушение клише и идиллических представлений неизбежно влечет за собой полное разрушение какого бы то ни было положительно окрашенного чувства родины. Когда рушатся декорации, изображающие родной край и не дающие ощущения домашнего уюта, не остается более ничего, что позволило бы почувствовать себя здесь как дома.

Существует ли после Додерера жанр романа о большом городе? Пишутся ли сейчас романы о Вене, Граце, Клагенфурте или хотя бы о Блуденце? Таких романов не существует. Лучшие из произведений современной австрийской литературы заняты трагедиями и роковыми судьбами нашей провинции, и именно из этих книг о ее развитии от времен нацизма до разрушительного массового туризма наших дней мы можем получить более наглядное и объемное представление, чем это доступно нам из социологических исследований с их сухой и абстрактной статистикой.

Поначалу, в период становления этого направления в литературе, появились романы, обращавшиеся при описании жизни в деревне к национал-социалистическому прошлому и его последствиям в судьбах и в сознании людей, к совершенным в те времена преступлениям, к теме соучастия деревенских жителей в злодеяниях режима (например, «Волчья шкура» (1960) Ганса Леберта и «Карнавал» (1967) Герхарда Фрича).

Впоследствии писатели молодого поколения, уже не знавшего нацистских времен из личного опыта, обратились к описанию брутальности, косности и вместе с тем самоочевидности обыденного фашизма в провинции, не изображая национал-социалистическое прошлое и совершенные тогда преступления напрямую, но выявляя структурную взаимосвязь его идеологии с описываемой ими повседневностью: «Прекрасные деньки» (1974) Франца Иннерхофера, «Гуггила: О паиньках и о гаденышах. Провинциальная хроника» (1975) Вернера Кофлера, «Ничейная земля» (1978) Гернота Вольфгрубера.

Еще одной темой для австрийской литературы стало разрушительное воздействие иностранного туризма и гротескное двуличие австрийцев, распродающих родной край толпам заезжих зевак. В «Кошачьем концерте» (1974) Герхарда Фрича эта тема напрямую связывается с последствиями нацистского прошлого, а в повести Норберта Гштрайна «Один» (1988) эта связь уходит в подтекст, обнаруживается как глубоко укоренившаяся в сознании и поступках «деревенских героев». Принцип «мы — это мы» в деревенской общине, изображенной Гштрайном, напоминает о разговоре в трактире между военными преступниками Хабергайером и Ротшеделем в романе Леберта «Волчья шкура»: «Мы — это мы!» — сказал Хабергайер, сделав ход и отхлебнув глоток. «Мы — это мы», — сказал Ротшедель, видимо, из непреодолимой тяги повторять все вслед за егерем. «Мы останемся прежними!» — подтвердил Ротшедель и отхлебнул из кружки еще разок. «Прежними! — повторил он, — что бы там ни произошло».

Что произошло — нам об этом известно. И прозвучавшее в «Волчьей шкуре» обещание остаться, собственно, такими, какие они есть, было выполнено, как показано в повести «Один»: какими они были, такими и остались, они остались людьми, готовыми покориться, смолчать, притвориться, подобострастно прислуживать до тех пор, пока накопившаяся в них злоба не обрушится на беспомощные жертвы. При этом они уверены, что всегда уйдут от наказания, и в этом их поддерживает исторический опыт.

Изображенное в «Прекрасных деньках» Иннерхофера поведение «батраков» и «крепостных», их прямо-таки архетипические ухватки и приемы легко обнаружить у героев Гштрайна, только здесь таскают туда-сюда не огромные фляги с молоком, а подносы с тарелками и стаканами, и не коров выгоняют на пастбища, а выводят на горнолыжные трассы туристов. Но близость совершенно очевидна, и она проявляется в той же самой манере поведения, в удушливо-потной бессловесности, в агрессивном и одновременно боязливом подобострастии. Холль у Иннерхофера от бессильной злости и агрессии временами вовсю гоняет телят по пастбищу, и они несутся сломя голову, скатываясь с крутых склонов, а горнолыжный инструктор Якоб в повести Гштрайна «Один» делает то же самое со своими учениками. Разумеется, следует избавиться от этого «одного», заявляющего: «осознание непосредственной современности отсутствует, а осознание прошлого зачастую неверно, и люди постоянно обманывают себя, пока все не станет таким, каким им это хочется видеть». На такого ведь не подействует никакая утешительная идеология: «Пошли, чего это он так кипятится, ведь все мы — немцы».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*