KnigaRead.com/

Валерий Примост - Жидяра

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Валерий Примост, "Жидяра" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Короче, Суздалев, сейчас идешь в туалет и наводишь там порядок! — тоном, не терпящим возражений, заявил он.

— Да ты че, Коханович? — дернулся Суздалев. — В дембеля записался? Скажи, где, я тоже схожу запишусь…

— Понял тебя, — ответил Миша и резким ударом сшиб Суздалева с ног. Потом он еще некоторое время пинал его, причем заходящие по нужде азиаты даже не поворачивали голов, а один узбек из ВТО, неожиданно увидев перед собой валяющегося на полу человека, просто перешагнул через него и пошел дальше. Никому не было до разборок никакого дела. Через пару минут Суздалев, вытирая кровь и сопли, уже ковырялся шваброй в первом очке. Еще минут через десять к нему присоединился, сверкая окровавленной ряхой, Портнягин. Миша сидел на подоконнике и курил. Он был доволен собой: сегодня он научился припахивать других, чтобы не работать самому. Он считал, что рассуждает совершенно правильно: если он прошел — один против всех — тяжелый путь наверх, а они не прошли, если он оказался сильным, а они — нет, почему он не имеет права заставлять их делать его работу за него? Почему, если он своей кровью заслужил это право, а они не захотели, побоялись тратить на это свою кровь?.. А еще через десять минут в туалет зашел ротный. "Заложили, суки", — только и подумал Миша, вставая с подоконника. Ротный со скучным лицом огляделся, потом поманил Мишу пальцем и сказал;

— Все-таки забил, придурок… Ну что ж, пойдем, — и, уже выходя, Суздалеву и Портнягину: А вы, уроды, продолжайте шуршать. Чтоб я, садясь по нужде, видел свое отражение. Поняли, да?

Миша уже не боялся. С какого-то времени ему пришло в голову, что все эти армейские хитросплетения напоминают крутую партию в нарды, где победу определяет счастливый сплав ума, мастерства, рисковости и, главное, везения. Ему, кажется, не везло, но правила он усвоил четко и поэтому каждый раз бросал кости твердой рукой. Он еще не мог предугадать результата игры — кажется, результат будет для него прескверным — и потому не особенно задумывался на эту тему. Он просто играл. У него появилось ощущение, что он уже знает, из какого теста слеплены те, кто рядом с ним, на что способен любой из них и чего они все ждут и требуют от него. Он должен был — всего-навсего — играть по правилам этой игры, не нарушать их, Ему казалось, что теперь будет проще простого нажимать на окружающих его людей, как на клавиши — черные и белые, — чтобы играть свою музыку. А сейчас все было очень просто и логично: оркестр давал увертюру…

Ротный посадил его на внутреннюю полковую губу. Это был темный высокий цементный ящик в ограде полковой караулки с малюсеньким оконцем (читай: проломом) под потолком. Обычна в камере лежали доски, на которых сидели и спали губари. Теперь — специально для Миши — эти доски унесли. Перед тем как поместить Мишу в камеру, его раздели до белья,

— Загорай, милый, — ласково сказал ротный, закрывая дверь.

Был уже конец сентября. По ночам подмораживало. Миша пытался дремать, свернувшись в узел и присев на самый краешек холоднющей ступеньки, но то и дело ему приходилось вскакивать и прыгать по темной камере; размахивать руками и приседать, чтобы согреться.

Так прошла ночь. Миша потерял ощущение времени. Он не думал — его мозг отказывался работать в таких условиях, — он просто "переносил трудности и лишения армейской службы". Через неопределенную временную пропасть дверь со скрипом отворилась и в камеру, позвякивая штык-ножом, зашел караульный.

— Эй, зема, — позвал он, вглядываясь в темноту.

— Чего? — в Мише что-то не работало, и он не мог определить, издает какие-нибудь звуки или нет. Ему казалось, что он просто открывает рот. Но караульный его услышал. — Ты в порядке?

Миша не смог кивнуть: в позвонке что-то заледенело. Он просипел:

— Да. По мелочи. А который час?

— Начало девятого.

Миша молчал. Шестерни медленно давали первые обороты.

— Тут вот из нашего пайка — перловка, подлива, хлеб. На, поклюй. — В руки Мише ткнулась теплая алюминиевая миска. За караульным давно закрылась дверь, а Миша все стоял и держал миску в руках. Ему было не до еды: он думал. Как только в темноте прозвучала фраза "Тут вот из нашего пайка…" — стаял лед, сковывавший его мозги всю эту ночь. "Кажется, в мире еще есть люди", — подумал он. Потом он присел на краешек ступеньки и взялся за торчащую из каши ложку. Но поесть Миша так и не успел. Внезапно за его спиной заскрипел засов, дверь распахнулась и на него упал луч фонарика.

— Ебивомать! — раздался голос ротного. — Я же запретил давать этому ублюдку жрать!

Он вышиб из рук Миши миску, и она со звоном канула в темноту.

— Вставай, — уже спокойнее сказал ротный. — Идем.

— Он подал Мише свернутую в валик хэбэшку.

Миша неторопливо оделся. Ротному было явно холодно здесь — он переступал с ноги на ногу и ежился.

Быстрее, скотина! Миша застегнул последнюю пуговицу, поправил пилотку…

— Готов? — спросил ротный куда-то в сторону. — Пошли. Они вышли во двор и направились в сторону казарм.

— Ну что, полегчало? — спросил ротный.

Миша почувствовал, что находится на грани истерики. "Ах ты, пидар! Ты еще издеваешься?! Когда у тебя власть, а у меня ни хрена!.."

— Не полегчало, товарищ капитан, — ледяным тоном ответил он.

Ротный резко остановился.

— Тебе еще не надоело, Кохансвич? Ты ведь конченый, понимаешь? Еще немного, и тебя посадят как военного преступника. Ты внаглую забиваешь на службу, на тебе висят невыполнение приказов, неуставные взаимоотношения, самовольное оставление наряда, подрыв авторитета начальства. Лет на пять строгана ты уже раскрутился. Тебе мало? Еще хочешь?

— Хочу! Очень хочу! Только сажайте уж меня тогда вместе с Эргашевым, Ахмедовым, Шахназаровым и всеми остальными. Всех скопом. Разве они не дрочат солобонов? Разве не забивают на ваши приказы? Разве хоть один из них когда-нибудь делал то, что они пытаются заставить делать меня? Хрен! Да вы их и не припашете. Чем я хуже их? Я вам скажу. Тем. что я один. Тем, что я не прогибаюсь, не выслуживаюсь, не хочу дрочить духов. И не буду. Но и, несмотря на то, что я один, всей вашей черномазой банде меня не сломать. И чертом в роте я тоже не буду.

— Будешь. Иначе сядешь. Ты правильно сказал — ты один, и толку от тебя никакого. А мне нужны люди, которые умеют держать роту в руках, чтобы у командира этой роты было свободное время хотя бы пару раз в неделю с дочками в кино сходить. Ты мне, что ли, это обеспечишь, мальчик?

— Пусть вам маршал Соколов это обеспечивает. Вас в армию никто за уши не тянул. Сами шли.

— Да что ты знаешь обо всем этом, урод?.. — ротный вдруг замолчал, потом сказал: — И я от тебя подчинения добьюсь. Иначе сядешь.

— Лучше сяду, чем быть у вас чертом! — Миша вдруг зло усмехнулся. — Только вы меня заранее предупредите, когда сажать соберетесь, ладно?

— В бега подашься?

— Зачем в бега? Постреляю. Я уже давно наметил, кого.

— Да ты че пугаешь, урод?

— Я не пугаю. Сами знаете. Просто вы не оставляете мне другого выхода.

— Какого выхода?

— Я хочу нормально отслужить и нормально дембельнуться. Меня дома мама с папой ждут. А вы с вашими чурками не даете мне этого сделать.

— Э, Коханович, следи за базаром! — опять обозлился ротный. — Что значит "ваши чурки"?!

— Конечно, ваши. Вы ж без них ногой не ступите. Они и порядок в роте организуют, и недовольство подавят, и вам задницу лижут, потому вы им слова не скажете, — Миша сплюнул и продолжил: — Вы ж со своими офицерами, наверное, уже забыли, как команды подаются. Все ВАШИ ЧУРКИ, — он специально сделал ударение на этих словах, — командуют. Заткнись!

Чтобы любящий папочка сходил с дочками в кино. Как трогательно.

— Да ты че, урод! — ротный был в ярости. Он с силой рванул Мишу за рукав. — Я тебе сейчас хлебало разнесу…

— А когда вы с вашими офицерами бухаете, дочки там тоже присутствуют?..

Ротный врубил ему в челюсть, "Крепко бьет", — подумал Миша, поднимаясь.

— Во-во, — продолжал он, — а еще лучше — на губу. А вообще по кайфу — под трибунал, лет на пять строгача. Крыть-то нечем.

Последняя фраза повисла в воздухе. Ротный взял себя в руки. Ладно, хватит шиздеть. Пошли. Они на минуту зашли в роту ротному надо было взять какие-то бумаги. Миша стоял рядом с дневальным, дожидаясь ротного, как вдруг к нему подошел сержант Сулейманов. — Тебя на губу повезут. Через политотдел. — Мишу поразила правильная русская речь. — На, пригодится! Миша стоял дурак дураком, сжимая пачку сигарет в кулаке и уставившись в спину спокойно удалявшегося Сулейманова. "Что это? — не мог он понять. — Хитро задуманная подляна? Ловушка? Что? Может, там не сигареты?" Он заглянул в пачку. Самая настоящая "Прима"! Миша ну ничегошеньки не понимал. Но додумать он не успел: подошел ротный. Ротный действительно отвел Мишу в политотдел. НачПО подполковник Белоконь был заслуженным, испытанным партийцем старой закалки. Любимым его занятием было кого-то за что-то (все равно кого и за что) палить и сажать на губу. Часто можно было видеть НачПО шатающимся по казармам в поисках крамолы. Крамолой для него было все — от расстегнутого крючка на воротнике до глаженых сапог, не говоря уже о гитарах и любых, кроме "Устава" и "Программы КПСС", книгах. Меньше пяти суток у него не получал никто. Когда НачПО входил в какую-нибудь казарму и дневальный орал "Смирно! Дежурный по роте — на выход!", можно было увидеть, как из окон на противоположной стороне казармы начинает вылезать целыми взводами личный состав и разбегается по соседним казармам. С НачПО никто не хотел сталкиваться. Иногда он приставал к какому-нибудь незадачливому солдату просто так, чтобы разогнать себе желчь. Заканчивалось это всегда одинаково: не успев понять, в чем же он провинился, солдат катил на губу. Вообще НачПО был мужчиной коротких актов: для того, чтобы распознать классового врага и отправить его на губу, бравому подполковнику за глаза хватало пяти минут. А еще НачПО был боксером с двадцатилетним стажем, и среди солдат ходили упорные слухи, что провинившихся он заставляет работать с собой в спарринге и измывается над ними в свое удовольствие. Мишу НачПО работать с собой в спарринг не поставил. Все было гораздо проще и обыденнее. Он смерил вошедшего солдата оценивающим взглядом, выдержал паузу и вдруг рявкнул: — Ну что, допрыгался, преступник?! Мне о тебе неоднократно докладывали! Мерзавец! Уголовник! — Он резко вскочил и подбежал к Мише. — А тебе известно, солдат, что твое дело уже на столе у корпусного прокурора?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*