Джон Ирвинг - Последняя ночь на Извилистой реке
В тот вечер Дэнни не шел, а бежал домой, возвращаясь из ресторана. Ему не терпелось позвонить Кетчуму. Вечер в Торонто был холодным. В округе Коос, наверное, уже выпал снег.
Факсы Кетчума стали редкими. Он и звонил теперь редко; чаще Дэнни сам ему звонил. В тот вечер писатель несколько раз набирал номер Кетчума, выслушивал целую серию длинных гудков и вешал трубку. Можно было бы позвонить Норме Шесть, но Дэнни не знал ее фамилии. Он вдруг поймал себя на том, что так и не выяснил, чем же является слово «Кетчум» — именем или фамилией.
Тогда он решил послать старому сплавщику факс и напрямую попросить у него номер телефона Нормы Шесть. Мало ли, вдруг ему понадобится срочно связаться с Кетчумом.
НЕЧЕГО ВСЕМ ПОДРЯД ЛЕЗТЬ В МОЮ ЖИЗНЬ!
Такой ответ пришел от Кетчума на следующее утро. Дэнни прочитал его, как только проснулся и спустился в кухню. После нескольких факсов и не особо приятного разговора с Кетчумом писателю все-таки удалось узнать номер Пам Нормы Шесть.
Позвонить ей Дэнни решился только в декабре. Разговор не клеился. Да, они с Кетчумом пару раз ездили полюбоваться лосиными танцами. («Смотрели, как лоси толкаются», — так обрисовала танцы Норма Шесть.) И на «привал» они ездили, но всего один раз. Как назло, пошел снег. Покалеченное бедро мешало ей заснуть, но даже если бы бедро ее не побеспокоило, храп Кетчума — отнюдь не колыбельная.
Дэнни несколько раз звонил старому сплавщику, уговаривая приехать на Рождество в Торонто.
— Может, и приеду, но, скорее всего, нет, — отвечал Кетчум, как всегда, не желавший связывать себя никакими обязательствами.
Приближалось время, которое с некоторых пор будило в Дэнни самые худшие ожидания. Через несколько дней исполнится год, как убили его отца. Писателю не хотелось сидеть дома одному. Он заказал столик в «Поцелуе волка» и отправился туда ужинать. Дэнни пробовал думать о работе, но мысли разбредались. В этот момент к нему подошел неизменно учтивый и элегантный Патрис Арно.
— Дэниел, вас хотят видеть, — с непривычной серьезностью сообщил он. — Но лицо, желающее вас видеть, находится возле задней двери.
— И что же это за «лицо»? — спросил оторопевший писатель.
— Человек высокий, сильный, — тоном предсказателя судьбы продолжал Патрис. — Вряд ли из числа любителей литературы, и уж определенно — не из числа ваших поклонников.
— Но почему он стоит возле задней двери и не желает пройти в зал?
— Не он. Она. Она сказала, что не слишком хорошо одета, чтобы войти через парадную дверь, — ответил Патрис.
— Она? — переспросил Дэнни.
Как он тогда надеялся, что это Небесная леди!
— Я внимательно приглядывался, — пожал плечами Патрис. — Это явно женщина.
Первым высокую женщину, забредшую на Краунс-лейн, куда выходила задняя дверь ресторана, заметил одноглазый Педро. Он учтиво проводил ее до нужной двери. Педро — в прошлом Рамзи Фарнхэм — сказал Норме Шесть:
— Даже если у них в меню и нет тушеной фасоли, в это время года они ее часто готовят. Рекомендую попробовать.
— Я пришла не за халявной кормежкой, — сказала ему Норма Шесть. — Я ищу парнишку по имени Дэнни — знаменитого писателя.
— Дэнни не работает на кухне. Это его отец работал, — пояснил одноглазый Педро.
— Знаю. Просто мне сподручнее с черного хода. А то тут слишком уж шикарное заведение.
Бывшего Рамзи Фарнхэма слова незнакомки на мгновение перенесли в прежнюю жизнь.
— Не такое уж оно и шикарное, — презрительно поморщился одноглазый.
Помимо снобизма, остававшегося в его генах, Рамзи до сих пор возмущала перемена рестораном своего названия. «Поцелуй волка» по-прежнему ассоциировался у него с порнофильмом, которого ни одноглазый Педро, ни кто-либо другой никогда не видел.
В переулке толкались и другие бездомные. Норма Шесть их заметила, но они держались на расстоянии. Смелость Педро объяснялась тем, что среди них он был единственным полубездомным. У настоящих бездомных опасение вызывало непривычное, не городское одеяние высокой женщины и ее манера держаться. Судя по всему, где-то у нее было жилье.
Эту разницу понял даже одноглазый Педро. Он постучал в заднюю дверь «Поцелуя волка». Открыла Джойс — одна из поварих ресторана. Женщина не успела даже поздороваться с Педро, как он отступил, пропуская вперед Норму Шесть.
— Она ищет Дэнни, — объяснил он. — Не беспокойтесь, она не из наших.
— Я знаю Дэнни, а он меня, — быстро сказала Пам. — Я не из его поклонниц.
(В это время Норме Шесть было восемьдесят четыре. Едва ли Джойс спутала бы ее с поклонницами Дэнни, даже с поклонницами его писательского таланта.)
Кристина побежала за Патрисом, а Джойс и Сильвестро пригласили Пам войти в кухню. К тому времени, когда Патрис привел на кухню Дэнни, Сильвестро уговорил Норму Шесть отведать паштета из гусиной печенки и кусочек маринованной утки. Он налил неожиданной гостье бокал шампанского. Когда Дэнни увидел Норму Шесть, у него упало сердце. И дело не в том, что она была далеко не Небесной леди. По ее появлению в Торонто писатель сразу догадался: случилась какая-то беда.
— Кетчум приехал вместе с тобой? — спросил Дэнни.
Вопрос был задан «на всякий случай»: Дэнни знал, что Кетчум всегда входил через парадную дверь и ничуть не стеснялся своей одежды.
— Не все сразу, Дэнни. Во-первых, не здесь. Во-вторых — сначала мне нужно чего-нибудь пожевать и выпить, — сказала Норма Шесть. — Черт побери. Я весь день рулила с этим четвероногим пердуном. Только и останавливались — отлить из себя и залить в бак. Кетчум говорил, что мне стоит попробовать здешних бараньих отбивных.
Естественно, Дэнни попросил принести Норме Шесть бараньих отбивных. Он все-таки уговорил ее перейти в зал, где они сели за его столиком у окна. Пам ела руками, заткнув салфетку за расстегнутый воротник фланелевой рубашки Кетчума. Закончив есть, Норма Шесть обтерла руки прямо о собственные джинсы. Она выпила пару кружек пива «Стим Уисл» и бутылку красного вина, а вместо десерта заказала тарелку сыра.
Кетчум дал ей очень подробные ориентиры, как добраться до дома, где живет Дэнни. Он же предупредил Норму Шесть: если она приедет вечером, Дэнни нужно искать в ресторане «Поцелуй волка». Кетчум рассказал, как найти ресторан. Пам нашла ресторан, рост позволял ей заглянуть через прозрачную часть витрины в зал. Увидев разряженную публику, Норма Шесть сочла за благо зайти с черного хода. (Вряд ли она знала такое слово, как «сноб», но Дэнни понял ее чувства: роуздейлская публика действительно имела весьма снобистский вид.)
