Ирина Дедюхова - Время гарпий
Еще и переспрашивают, будем ли мы требовать материальной компенсации для пострадавшего? Выльют банку кислоты, а потом интересуются! Да, конечно, отвечаю. Но мы сейчас не можем говорить о сумме, так как лечение не закончено, так ведь?..
И пока она просматривала новости по делу Игнатенко, уже объявленного на всех телевизионных каналах «злодеем», в скайп к ней постучалась Урания.
— Пожалуйста, прости меня! — начала она дрожащим нервным голосом, будто недавно захлебывалась рыданиями.
— А у нас сейчас что, прощеное воскресенье? — испугалась Каллиопа. — Вроде ведь масленица прошла.
— Прости, что я хочу обратиться к тебе по личному поводу, — тяжело вздыхая, ответила Урания. — Ты же сказала, что если счастливый конец наступает, так он наступает для всех! Но для меня… никакого счастливого конца! Нет для меня счастья!
И она залилась слезами, громко сморкаясь и поминутно извиняясь. Каллиопа мягко поинтересовалась, что же такое у нее произошло, что она решила поставить на себе крест. Урания ответила, что ее единственный сынок, которому исполнилось 27 лет, очевидно, окончательно сошел с ума. Все лето они ходили по психиатрам, один выписал им очень дорогие таблетки. Она пошла в аптеку, а там знакомая провизорша ей сказала, что их дают только самым буйным психам, после чего они никогда уже не приходят в себя, становятся тихие, как овощи на грядках.
— Слушай, это не те таблетки, которые мне хотели в уколах поставить? — с нексрываемым страхом спросила Каллиопа. — Он у тебя что, буйный псих?
— Да вроде нет, — призналась Урания. — Он просто очень… нелюдимый. Говорит, что людей любить не за что…
Понемногу, всхлипывая и извиняясь, Урания рассказала, что парня затравили учителя еще в школе. Она их всегда поддерживала, считая, что учителя плохого ее мальчику не пожелают. В результате он отдалился не только от сверстников, которые смеялись колкостям учителей, но и от нее. После школы пошел в армию, в институт поступать не стал. А из армии вообще пришел чужим человеком. Устроился на какоето литейное производство и перестал общаться со всеми. Стал выпивать, превратился в домоседа при заботливой маме. А она, видя, что у сына уходит время, поняла, что они будто живут на разных планетах. Он ни к чему не стремился, ему ничего не было нужно… Подруги ей посоветовали обратиться к психиатрам, вот те и посоветовали, благо провизорша ее остановила.
Но накануне он пришел с работы, начал ругаться, что к нему работники там привязываются, придираются… Она сказала, что все не могут не правы, что как-то ведь надо к людям прислушиваться… А он сходит за бутылкой. И сейчас в очередной раз напьется…
— Он тебя бьет, что ли? — удивилась Каллиопа.
— Нет, конечно! Просто его потом рвет сильно, а я боюсь, что он в отца пойдет, тот любил выпить, — посетовала Урания. — И какая из меня муза, если у меня такие проблемы с родным сыном?
— Но ты пока вела с ним, как посторонняя училка, даже не как мать, прости, — оборвала ее Каллиопа. — Ты пока и получила результат, как училка… А ты знаешь тех, с кем он работает?
— Да видела пару раз, — промямлила Урания.
— Ты хотела бы, чтобы твой сын стал таким же? — прямо спросила ее Каллиопа.
— Нет, с чего ты взяла? — возмутилась Урания. — Ты этих мурамоев не видела! У них все интересы… обычные. Пьют там, конечно, все. Но он с ними не пьет.
— А почему ты ему сказала, что они правы, а он нет? — опять не поняла ее Каллиопа.
— А что я ему должна была сказать? — зарыдала Урания. — Как бы ведь из педагогических соображений говорю. Мне и психиатр говорил, что я его просто избаловала.
— Знаешь, давай, ты сейчас пойдешь к нему, пока он не напился, — предложила Каллиопа. — И скажешь из педагогических соображений, что ты его любишь, он для тебя свет в окошке, а эти мурамои тебе никто, поэтому на их мнение тебе совершенно наплевать. Но ругаешься ты потому, что страстно не хочешь, чтобы он стал таким же. Я сейчас еще тут новостную ленту посмотрю, поэтому пока прервемся, а ты потом перезвони.
— Хорошо! — не слишком уверенно буркнула Урания.
Не успела она прочитать все признания Игнатенко, совершенные им после почти 20-ти часового допроса и без адвоката, как раздался новый звонок от Урании.
— Ну, что там у тебя опять? — спросила она ее с нескрываемым раздражением.
— А у меня… какие-то чудеса! — ответила Урания радостно. — Представляешь, встал, бутылку выкинул, спросил, не надо ли мне картошки почистить.
— А тебе-то это надо? — не поняла ее радости Каллиопа.
— Нет, я уже сама почистила! — рассмеялась Урания.
— А в целом, что тебе от парня надо? — поинтересовалась Каллиопа. — Я этих ваших педагогических наездов с психушкой, после того, как меня там саму чуть не вылечили, совершенно не понимаю! И очень злюсь, когда мне говорят, будто я свое мнение должна нивелировать под мнение большинства! Тем более, когда большинство представляют сплошные мурамои! Если хочешь знать, мне за мое мнение уже жизнь поломали! И я представляю, как вы с чокнутыми училками травили парня из педагогических соображений.
— Ой, наверно, я в чем-то на самом деле была неправа, — радостно ответила ей Урания. — Но он с таким удивлением на меня посмотрел, а я решила успеть сказать все, что ты мне велела!
— Так он у тебя даже по-человечески на все реагирует! — проворчала Каллиопа. — Я бы на твоем месте перестала пускать в дом ту суку, которая тебе психушку насоветовала! Поверь мне, я, в отличие от некоторых, дурного не посоветую.
— Мне ведь, как любой матери, хочется, чтобы он себя не губил, а был счастлив! — опять зарыдала Урания.
— Так этого не педагогикой добиваются, — попыталась утешить ее Каллиопа. — Смотри, что с человеком сделалась, как только сказала, что любишь его! Давай по пунктам! Первое, ты хочешь, чтобы он был счастлив… в принципе, позитивное желание, так и запишем. Давай дальше!
— Хочу, чтобы у него появилась цель в жизни, чтобы он поступил в институт, получил нормальную техническую профессию, хочу, чтобы у него поменялся круг общения, появился интерес к жизни… Хочу, чтобы он встретил девушку, внуков хочу! — захлебнулась слезами Урания.
— Это вполне эпически, конечно, лет на пятнадцать вперед, — с сомнением констатировала Каллиопа. — Но слишком большая пропасть между психушкой и таблетками для овоща. Терпеть не могу неорганичности в повествовании. Давай остановимся на том, что у него появляется цель в жизни, он поступает в университет и вся его жизнь резко меняется. Нас ведь такое пока устроит?
— Вполне, — согласилась Урания.
— Раз ты уже картошку почистила, приготовь ужин, а я пока накидаю небольшой рассказ, — распорядилась Каллиопа. — Потом ты его позовешь поужинать и как бы дашь материнский совет по тексту. Посмотрим, сработает или нет.
— Ты напишешь счастливый конец? — уточнила Урания.
— Само собой! — заверила ее Каллиопа. — Без педагогики в психушке! Я же не Наташка из прокуратуры.
Через 20 минут, когда смущенный сын с ужинал рядом с матерью, подкладыававшей ему самые вкусные кусочки, на стоявшем рядом с ней ноутбуке раздался булькающий звук от скайпа, запросившего принять файл от подруги, вместо фотографии которой стояла картинка со скульптурой женщины, сидевшей перед раскрытой книгой с палочкой в руках.
Мать, смущенно взглянув на сына, открыла файл и начала что-то сосредоточенно читать, постоянно приговаривая ласковым голосом: «Ты кушай, зая, и не расстраивайся! Думать забудь про этих противных мурамоев! А мама тебя любит и знает, что ты всегда прав!»
В полученных ею листочках говорилось, как мать кормит ужином сына и вдруг ей приходит в голову светлая мысль о том, что сын должен поступить в университет, полностью поменять круг общения и на ближайшие годы полностью сосредоточиться на приобретении интересной специальности. Сын ей отвечает в задумчивости: «А ведь, наверно, ты права, мать!»
Далее рассказывается, как он записывается на подготовительные курсы, чтобы примелькаться и освоиться в университете, но основные знания получает с репетитором — студентом МГУ, подрабатывающим таким образом на мелкие расходы. Студент крайне ревностно относится к взятым на себя обязанностям, увлекает сына простотой изложения и владением изучаемых им предметов.
В рассказе сообщалось даже то, что математику сын сдает на 73 балла, зато физику — на 94. Русский язык он и так знает, имея прирожденную грамотность. И когда после долгих упорных занятий и трудных экзаменов он приходит к матери и сообщает о своем зачислении, мать заливается радостными, счастливыми слезами.
Убавив звук, Урания незаметно включила скайп и шепотом спросила каменную женщину: «Мне что, прямо сейчас ему сказать?»
