Обед, согревающий душу - Юн Ким Чжи

— То, что я попробовала ваш обеденный набор, и то, что обнаружила внутри спрятанную записку, — это самая большая удача моей жизни. А то, что я встретила вас, — это небесное благословение. Вы спасли нас… И меня, и Тыль.

Кымнам казалось, что сейчас и она расплачется вслед за Чони. Они прожили бок о бок несколько месяцев. Чони была той, что вставала раньше всех и на заре крошила разъедающий глаза лук, не зная устали и не страшась самой неприятной работы. Она была еще такой юной, но уже такой мудрой. Если бы только она встретила Кымнам раньше того парня. Нет, если бы хоть раз в жизни ей встретился зрелый, по-настоящему взрослый человек… Иногда Кымнам казалось, что судьба слишком жестоко иронизирует над людьми.

Наступил день суда. Солнце светило так ярко, что аж слепило глаза. Рано утром Чони, приняв бодрый вид, покинула дом. Не забыв перед этим крепко прижать к себе дочку и прошептать ей что-то на ухо. Да взять за руку Кымнам, в очередной раз обратившись к ней с просьбой позаботиться о дочери. По просьбе Чони Кымнам с Тыль остались дома. Чони не хотелось, чтобы Тыль видела ее на скамье подсудимых. Но более невыносимой ей казалась мысль о том, что в худшем случае Кымнам с Тыль придется возвращаться домой без нее. Потому она сделала вид, что не заметила припаркованный у дома голубой грузовик, и направилась прямиком в суд.

Она прошла сквозь металлодетектор и присела на длинный диван напротив судебной коллегии. Незадолго до начала заседания прибыл государственный адвокат. Он вручил ей кипу бумаг и спросил, подготовила ли она последнее слово. Чони, поникнув, кивнула. Когда до начала судебного заседания оставалось каких-то пять минут, телефон Чони завибрировал. «Сегодня очень холодно. Я буду ждать вас перед зданием суда. Ынсок».

Чони уже не раз рисовала в своей голове картинки счастливого будущего с Ынсоком. Поэтому сегодня не смогла удержаться и искренне ответила ему:

«На самом деле я всегда ценила вашу помощь».

Начался суд. Используя слепок печати Чони, некий агент по недвижимости заключил ряд недействительных договоров, тем самым обманув четырнадцать человек. Все эти люди внесли крупный залог за жилье, и общая сумма ущерба составила свыше пяти миллионов вон. Однако адвокат активно подчеркивал, что подозреваемая ни разу не встречалась ни с кем из пострадавших, и настаивал на том, что печать у нее отняли силой. После чего подделали без ее позволения и ведома. Одетый в мантию судья включил микрофон и спросил у Чони, хочет ли она что-то сказать в свою защиту. Как только ей велели встать, Чони отодвинула стул и поднялась.

По старой привычке слегка потеребив края длинных рукавов, она наконец заговорила:

— Все это время мне казалось, что даже теплое солнце ранней весной обжигает, а не греет. Его лучи так опаляли, что все лицо горело от стыда, и я не мыслила о том, чтобы показаться миру. Мне было страшно. Я не знала, что никому нельзя отдавать свою печать, позволить запятнать мое имя. Только теперь я поняла, как важно беречь его в чистоте. Но я не хочу оправдываться, прикрываясь незнанием. Просто теперь я встретила человека, который рассказал мне, что солнечный свет может быть совсем другим: нежным и теплым.

Порой Чони не хватало воздуха от нахлынувших эмоций, тем не менее речь ее звучала твердо и смело. Пока она говорила, в окне за ее спиной затанцевали белые снежинки. Это был легкий, похожий на моросящий дождик снегопад. Первый снег в этом году.

— Теперь мне хочется жить иначе. Хоть немного походить на работящие руки этого человека или даже мизинец на ее ноге. Хочу трудиться так же усердно, жить так же бодро, и надеюсь, в мире и спокойствии.

Как только Чони закончила, судья ненадолго притих. А вскоре он подтвердил тот факт, что печать у подсудимой отняли силой, применив угрозы с рукоприкладством. И Чони признали невиновной. Она выдохнула с облегчением. Ноги задрожали, и она без сил рухнула на стул. Адвокат похлопал ее по спине. Горячие слезы хлынули из ее глаз. Чони вспомнила свой оазис — магазинчик «Изумительный ланч». Не попади она туда, возможно, до сих пор скиталась бы по парку или станциям метро в обнимку с Тыль. Нет, даже не так. Она скиталась бы в полном одиночестве под колючим, ледяным ветром.

Благодаря своей бережливости Чони накопила на залог и теперь наконец-то могла снять отдельную квартиру. Конечно, большую роль в этом сыграло выходное пособие, которое выплатила ей Кымнам после увольнения из магазина. Она нашла маленькую двухкомнатную квартирку в провинции Кёнгидо, идеально подходящую ей с дочкой. Там было уютнее, чем где бы то ни было, и главное — очень светло.

Оставался последний штрих. Влюбившись во все, чем окружила себя Кымнам, Чони повесила на кухонное окно такие же кружевные занавески и теперь могла смело заявить, что с переездом покончено. Затем она поставила на стол коробочку с ланчем, которую напоследок ей вручила Кымнам. Это был трехуровневый ланч-бокс из розового пластика.

Чони привычным жестом оттянула край серого рукава и потерла глаза.

— Я же уехала на рассвете, когда она успела…

Трепетно и не спеша Чони открыла первое отделение коробочки.

Там лежал кимпаб. Толстый кимпаб с тунцом, майонезом и листьями периллы. Во втором отделении она обнаружила кимпаб со щедрой порцией омлета в качестве начинки. В последнем отделении ее также ждал кимпаб, но водоросли в нем были внутри, а рис, наоборот, снаружи.

Все это время Кымнам продолжала твердить, что в один прекрасный день обязательно приготовит для нее кимпаб, и вот этот день настал. Набор, который Чони видела перед собой, был так похож на тот, какой ее друзья брали с собой на пикники.

В носу защекотало. Она открыла крепко поджатые губы и по одному начала отправлять кусочки в рот. Когда она уже почти все доела, то заметила на дне прямоугольный сверток из фольги. Чони засмеялась с полным ртом. Чего и следовало ожидать от госпожи Чон! Она просто не могла не развлечься напоследок.

Прожевав последний кусок кимпаба, Чони осторожно раскрыла конвертик из фольги. Внутри ее ждала записка с аккуратно выведенными знакомым почерком словами.

— Твоя бабушка, бабушка… — Чони все продолжала повторять это слово, будто бы боялась случайно проглотить его, а так хотелось посмаковать подольше. Никто никогда еще не говорил ей такого, и теперь Чони даже боялась закрыть рот, потеряв это ощущение. Наконец она все же свернула записку и кусочек фольги, поместив их между ладонями. Затем она сложила ладони, как для молитвы, и закрыла глаза. Этот день она все еще помнила во всех подробностях. Ту ночь, ту самую темную ночь, когда казалось, что впереди уже ничего нет, и страшно сделать еще хоть шаг. Этот желтый, теплый свет из окна магазина и дверь, распахнутая словно ей навстречу, откуда показалось доброе лицо Кымнам, усеянное мелкими морщинками…

Глава 2. Здравствуй, Хынмин!

«Сон Хынмин! [71] Уже то, что он носит капитанскую повязку на поле, наполняет всех нас чувством гордости! Им гордится вся Республика Корея! Сокровище нашей страны! Левая нога спортсмена достойна внесения в список культурного наследия ЮНЕСКО! И мяч переходит к Сон Хынмину! Вот так, спокойно вперед, поворот, удар! Гол!»