Земляк - Упражнения в третьем способе
- Скажи на РВ, - говорю ему, - чтобы мне пятьдесят герц на будку выдали для печки. Шинель у меня там висит, но вдруг прихолодает? Я ночевать буду, дома все места заняты.
Но Миша, конечно, был не таков, чтобы это дело так просто и оставить. Такое событие - отдушина на дежурстве. Стал он в общежитие трезвонить. Те раз трубку сняли, другой, да и отключили телефон. Мишка Центр бросил и к общаге. Хоть сам уже в квартире жил, заело его. Я с ним за компанию. Всё равно в будке больше четырех часов подряд не проспишь. Железный табурет да ноги на генераторе. Бока и задница сбиты будут, как кипятком ошпарены. Успею еще. Да и за Мишкой пригляд вреда не принесет. Пришли - положение то же. Дверь заперта, музыка слышна. В веранде рубильник. Мишка его вниз перебросил, музыку задушить и чтобы ребята с делом не тянули. Там же, рядом, ящики валялись с каким-то стартовым ЗИПом, Мишкой же когда-то на место и не убранным. Так он ими дверь завалил. Больше ничего не придумал, обратно мы пошли. Часа в четыре проснулся я для разминки. К квартире прогулялся, ящики убрал. Вдруг по утру кого готовность проверять принесет, не прыгать же тогда Вовке из окна. Еще поспал. Часов в семь к Мишке спустился. И тут звонок аншефа. Мишка дежурный, ему и отвечать.
- Почему не слышу дизеля?
- А зачем? Здесь всё в порядке.
- Как это всё? Почему тогда у меня электричества нет?
- Ёпрст!, - это не в микрофон , - Это же рубильник-то на весь домик! Я же и шефа обесточил!
- А это в общежитии что-то там ребята починяли. Я видел, когда ужинать ходил. Может, они отключили?
Сука он, все же таки, Михуил. Лучше бы уж прямо сказал, как есть. Шефуля на такие дела имел понятия. А тут пошел он прямо в общагу рубильник поднять, да сообразил, что надо сначала бы спросить. Что это они не включили после того как работали? Включишь сейчас, а там шваркнет кого. Дядя Коля в общежитие заходил как в казарму. Разве, что доклада дневального не ждал. К тому времени крючок двери там уже сбросили - удобства-то во дворе. Анискин так сходу и пролетел. И проходную комнату и следующую. Воспроизводить комментарии которые он потом на совещании выдал, воздержусь. Мишка от раздачки увернулся в этот раз. Досталось Коле с Вовой и мне за компанию. За нарушение режима и за размороженные холодильники. Лидуню-то уже чуть ли не своей считали, а за этих подруг Герман ребят заставил объясниловку писать. О проникновении гангрен на закрытую территорию.
Да, неплохо нам тогда жилось. Квартира двухкомнатная, расходы не велики. Рубля по три в месяц за жильё, да по тридцатке за солдатское питание. Чего поприятнее захотим - сами купим и приготовим. Грибов насолили, картошка есть. Баллон газа мы, кажется, за полгода так и не извели. Но тянуло нас иногда на эксперименты. От недозагруженности мозгов, что ли.
Получила как-то Людмила, комбата жена и дивизионного ларька продавшица, на базе дрожжи. В полукилограммовых упаковках. Думала, верно, что деревенские разберут, если своим не понадобятся. А товар не пошел. Тут как раз я в ларек заглянул.
- Слушай, купи дрожжи!
- А зачем они нам? Блины у нас Юра на кефире делает, когда охота набредает.
- Самогонку будете гнать!
- Мысль интересная... Ну давай пачку.
Пришел, с Вовой замыслом поделился. Сахар в общежитии был. Килограммов десять, доставленных Андреем из боевых трофеев подруги дней его суровых. Ёмкость тоже была, эмалированная, ведра на два с половиной. Так что, легко замутили мы с Вовчиком целый бак браги, руководствуясь песенным рецептом «сто грамм на килограмм и воды три литра». Часа через два микстура эта стала у бака крышку поднимать и наружу рваться. Лишнее мы на помойку слили, крышку на бок сдвинули. Форточки открыли настежь, потому что дух крепчал.
Сутки так прошло. Перед заступлением в наряд отдыхал я с обеда. Проснулся часа в четыре, гляжу - брага успокоилась. У Володьки неисправность была, он на кабине в это время возился. Я развод провёл, к нему пошел.
- Слушай, хренотень эта замолкла. Готова что ли?
- Что-то рановато. Надо бы суток двое.
- Ну ладно. Я вечером зайду, разберемся.
В десять часов отбил этих гавриков, дождался, когда коловращение жизни замрет и в общежитие двинул. Вовка уже дегустацию провёл - нормально, говорит, покрепче пива. Выпил я кружку солдатскую - ничего не чувствую. Потом еще пару. Опять без эффекта. Ну и пошел себе обратно, в дежурстве бдить.
Сижу в бытовке казармы, книжку читаю. Время к часу ночи. Я ночью караул всегда в час пятнадцать проверял. И мне спокойнее и служба вся на стрёме, потому что ждет, время зная. Пора идти уже, вдруг обнаруживаю - встать с табуретки не могу. Голова ясная, а ноги - вата. Ишь ты, какой интересный приход, однако. Кое-как поднялся, собрался с силами, мимо дневального ровно прошел. На улицу выбрался, как меня швырнет на стену! Нет, думаю, какая уж тут проверка. Через плац переволокся, в штаб вошел. Сам с собой поговорил, чтобы дикцию проверить. Вроде нормально. Звоню в караул, оставьте мне, мол, просвет в ведомости. Потом приду, распишусь. Не до вас мне сейчас, кодограмму распаковываю. Часа еще два потом вестибулярный аппарат в норму возвращался. Но дело на том не кончилось.
Порешили мы с Вовой, что в те «c восьми до двенадцати», в которые дежурному отдыхать положено, я эту брагу перегоню. Технологический процесс должен быть доведен до планового завершения. Слил я половину браги в ведро, бак с оставшейся на конфорку поставил. Внутрь, на паре кирпичей стоймя завертикаленных, тарелку широкую. Вместо крышки таз с водой. Зазор хлебным мякишем залепил и начал процесс. Штук шесть тарелок продукта готового я в кастрюльку собрал, а дальше-то что делать? То ли продолжать, то ли из ведра долить? Решил я, не подумавши толком, для начала силы огня добавить. Ка-ак тут эта дрянь в баке вскипит, ка-ак хлебное уплотнение пар пробьет! И пошел конденсат уже на внешней стенке формироваться. Вниз потёк и вдруг пыыхх! Бак пылает снаружи голубым огнём в режиме самоподогрева. Даже выключение газа не помогло. Да плюс вонища - спасу нет. Сначала-то я перепугался, хотел даже бушлатом накрыть, а потом успокоился. Огонь, вижу, ровный, жду, пока сам заглохнет. Только он сдох - оп-па! Не ждали и никогда здесь не видели! Входит в кухню Германа жена - председатель бабьего совета. Пришла меня охватить в части сбора средств на подарок. Колькина Капа третьего родила. Деньги я, конечно, выдал. О молчании, конечно, попросил. Учительница всё ж по специальности, должна понятие иметь. Продукт мы потом, уже вечером, догнали из того исходника, что остался. Но разве же женский язык удержишь! Через два дня всё «обчество» знало - двухгодичники в общежитии самогонку гонят.
- Ну скажите мне, оболтусы, - спросил на совещании аншеф, - вам что - мало денег платят? Да за то время, какое вы с этой х*рнёй возились, десять раз можно было до магазина слетать. Профессор, признавайся, это ты всё затеял?
- Так точно, я. Очень захотелось, товарищ подполковник. Из любви к науке и освоению новых специальностей. Вдруг когда-нибудь понадобится? А тут и я уже с опытом. Подготовленный спец.
А ППС лишь булькал что-то и, чувствовалось, боялся только того, чтобы история повыше не всплыла. Потому и обошлось всё это нам с Вовой устными кренделями.
Так служба и шла своим чередом. С дежурствами, готовностями, неисправностями, регламентными работами, происшествиями и со своими развлеченениями. «Только сон приблизит нас к увольнению в запас», как любили говаривать наши бойцы. Пришел момент и воинство обозреть. «Личный состав» - название, придуманное для них взамен царского «нижние чины».
Полсотни солдат-срочников. Полный интернационал. Казах и русский из Алма-Аты, казах и украинец из-под Гурьева. Пара молдаван. Литовец Йонас из Каунаса. Поляк Миша из Вильнюса. Двое азербайджанцев и оба Исламовы, хоть и из разных районов. Немец и русский из Целиноградской области. Трое татар, трое грузинов, два осетина, по паре узбеков и таджиков. Еврей из Баку. Русские из разных мест СССРа нашего необъятного. Украинцы...
Землячеств не было. На верху, видимо, это как-то специально отрабатывалось. Потому что прислали к нам, было, сначала в один призыв пятерых азербайджанцев, а потом троих забрали, чтобы густо не стало. В общем, замес в мелкодисперсной фракции. Если бы Сталин, устраивая в своё время великое переселение малых народов последовательно руководствовался принципом, подобным примененному в формировании нашего дивизиона, то в акккурат к принятию брежневской Конституции 1977 года мы бы и имели в СССР декларированную в ней «новую нацию - советский народ».
Дедовщины, в её теперешнем и даже тогдашнем понимании, в дивизионе тоже не было. Не потому, что с ней боролись, а потому, что практически все солдаты круглосуточно были на виду у офицеров. Не с чем было бороться, потому что не давали зародиться. Зародиться и стать традицией. Однажды, в дежурство, наблюдал сценку. Присланный к нам как раз в тот день молодой солдат, механик водитель, по привычке, внушенной в «учебке», прокричал в темноте после отбоя:
