Михаил Федотов - Я вернулся
— Так разводимся?
— Нет, ты никогда не увидишь развода!
— Но почему!?
— Исключительно из принципа.
Женька говорит, что мужчины обычно не любят выяснять отношения. Но, к сожалению, бывают исключения.
РЕПОРТАЖ 13
Ах, когда я вернусь.
ГаличГолодаю седьмой день. Вечером я, наконец, поем. Что бы ни говорили любители голодания, но для меня — это сущая пытка. Меня утешает только, что профессорская дочь Женька к вечеру купит мне большой помидор, головку чеснока и сварит мне каких-нибудь овощей с солью. И я оттянусь. Нет ничего вкуснее этой первой еды после голода. А пока я в бане, я мирно парюсь. Господи, я у себя на родине. Я свой, я парюсь с моим голым народом в общем зале. Потому что люкс, черт его дери, работает только с девяти и ждать его целый час мне лень. Номерков больше не существует. Здесь не воруют, здесь больше нечего украсть, кроме кальсон. Я налил себе в тазик желтенькой нездоровой водички, я зажал под мышкой веник. Я в царстве белой плоти. Я на старческом призывном пункте Союза ССР. Нас вместе с тазиками отсылают в Усть-Мартановский район Чечни. Мы суровые римляне, вот и римские цифры на башенных часах в предбаннике. Как быстро течет римское время! И кто напустил сюда столько страшных обрюзгших латинцев?!
Нас тут 27 голых человек с сабельными шрамами, 53 ноги. Передайте куда-нибудь в Галактику, что мы мирные люди, из нас можно на мыльном кафеле выложить слова «миру-мир». Вот читайте нашу доску объявлений! Помывка 3,5 рубля (раздевание, помывка, одевание), за помывку меньше часа оплата полная, за помывку больше часа доплата 26 копеек за каждые 5 минут. А в льготный понедельник час всего 1 рубль 05 копеек, а за каждые пять минут больше часа доплата всего девять копеек. Считайте, что если доллар стоит 25 рублей, то помывка в течение часа стоит 4 цента, а доплата каждые пять минут всего 0,37 цента, то есть в Чикаго даже нет такой валюты, и за лишние пять минут помывки в Чикаго доплатить просто невозможно. Эй, в Галактике, прилетайте к нам помыться!
Но я не советую вам прилетать в льготные дни.
Миша сегодня катался мимо нашего катка на лестнице троллейбуса. Мише восемь лет, а его сестре Маше скоро одиннадцать. Миша много катается на троллейбусах. Он висит сзади на лестнице, а ноги волочатся по асфальту. В трех метрах за ним едет ряд легковых машин. Я бы так не смог. Вот это жизнь! Это покруче секса.
Девочка Маша уже неделю живет в подвале соседнего дома, чтобы ее не убил дед. На этот раз она украла триста рублей из сахарницы. Бабушка-дворник в подвале чистенько прибрала, и Маша говорит, что совсем не страшно. По утрам Маша приходит к нам за питьевой водой, и я делаю ей бутерброд. Девочка Маша говорит, что если у нее родятся дети, то она этих уродов сразу утопит. Она вообще пока не хочет детей. Еду она ворует в магазинах, и все-таки для одиннадцати лет она очень много курит.
Мой одноклассник всю жизнь работает на оборонном заводе. Говорит, что все разворовывают. Посылают снаряды в Индию, но те ничего не платят. Или кто-нибудь перехватывает снаряды по пути. Йоги. Но завод получает новый заказ из Индии, и безо всяких денег сразу начинает над ним работать. Зарплаты уже много месяцев никто не получает, но голодных бунтов нет. Все держатся за свои рабочие места и как-то выкручиваются. У кого огород. Кто ездит за грибами. Кто ставит сеточку.
Миноги, которые я закупил во время кризиса, оказались испорченными. Вот так проживешь жизнь, и никогда не попробуешь миног. Надо сразу все съедать, нужно пользоваться жизнью и ничего не экономить. Не нужно оставлять запас красной икры, который после твоей смерти достанется неизвестно кому!
Хорошо бы еще этими миногами накормить моего соседа Василия Ивановича, но как же его заставить их съесть, даже очень пьяного?
Наш учитель физики Николай Николаевич идет после запоя по Рубинштейна. Во время этого запоя он ночевал у нас всего один раз, он спал под столом на кухне и пил только настойку боярышника. Хорошая вещь. Она на 70 градусном спирту, но ее дают в аптеках без рецепта. Даже можно попросить в долг от аритмии. Получается на сто граммов по десять копеек за градус. Самая дешевая водка сейчас стоит втрое больше, Николай Николаевич считает это в доли секунды. На ступеньках маленького гастронома сидит рабочий магазина и допивает бутылку пива. На руке наколка, перстенек, ну типа «отсидел срок звонком», пара ходок, еще что-то такое. И рабочий сидит уже прилично поддавший. Физик мой спрашивает, «за наколки отвечаешь?» А тот говорит: «Ясное дело, отвечаю». Николай Николаевич хороший физик, кандидат наук, две монографии, я забыл на какую тему, кажется, по физике твердого тела, но во время запоя на него страшно смотреть. Запои у него не очень частые, раза три-четыре в год. И он говорит рабочему, «оставь, земеля, глоточек». А рабочий вытирает рот и говорит, «отгадай загадку, и я тебе оставлю». Физик говорит, «ну, давай!».
— Что такое гугол?
А Николай Николаевич без секундной паузы говорит, «это единица в сотой степени». И они уставились друг на друга с очень большим удивлением. Рабочий не ожидал, конечно, что задрипанный и потертый алкаш мог ответить на такой сложный вопрос, а Николаю Николаевичу тоже было от чего удивиться. И рабочий тогда ему говорит: «пойдем я тебе не глоток, а бутылочку пива куплю. Или держи червонец, и купи сам, какое хочешь». И Николай Николаевич купил себе Балтику, четверочку. Вот такая история.
Я говорю своей жене, профессорской дочке Женьке: «Неужели тебе не хочется снова стать невестой? Встретить человека своего круга, с высокими духовными запросами!»
Пока не удается уговорить ее сделать решительный шаг и меня бросить.
— А твои родители отоварились? — заботливо спрашиваю я жену.
— Когда мы будем есть все, что ты закупил? — отвечает она мне вопросом на вопрос.
Никогда! Это не для пожирания, это в высшем смысле!
Все, что заплесневеет, я тебя заставлю прожевать, проглотить и съесть!
Ты удивительная мещанка. А еще папа-профессор. Неужели ты не понимаешь, что к весне мы будем варить и есть мокасины.
Вообще непонятно, чего же люди едят? Пенсионеры рыщут по округе в поисках бутылок. Я тоже припрятал несколько бутылок из-под пива на антресолях. Бутылки от шампанского никто не принимает.
На Просвещения сегодня ночью шел снег. Но в квартире тепло, бесплатно телефон, вода. Газ — сущие копейки. Есть консервы и гречка, зиму можно выдержать.
Я получил письмо из Америки от одной докторицы:….
It was so hot here that we broke some power cables and lost electricity in this region of the city. We walked up 32 stories in dark stairways, we had no water, no email! etc. But now we have air conditioning again and everything is «normal» (to the extent that it ever is).
Хорошо, что у нас нет небоскребов! 32 этажа пешком мне был бы не выдержать. И еще в руках полные сетки с продуктами, и подкуренные негры с ножами, которых и не увидеть в темноте! Им тоже нелегко, нечего злорадствовать. Но я продолжаю искать счастливое место на Земле, в котором захочется весело и беззаботно поджидать близкий конец света.
Звоню Фельке Залесову — он зав. отделением в платной поликлинике. Я не видел его двадцать семь лет.
— Феликс Владимирович?
— Да. С кем имею честь говорить?
— Это майор Степанцов из главного пожарного управления. Мы вас очень долго искали. Вы ведь служили в пожарных частях в 1970 году? Так вот вы были премированы медалью и денежным призом. Вы ведь были в первом карауле.
…Клюнет или не клюнет?
Фелька всегда был жадноватым. Против денежного приза он ничего возражать не будет.
— Приз-то большой? — спрашивает он со смешком.
— Да в районе двух тысяч рублей уже набежало, считайте сто долларов. И прекрасная история для «Медицинской газеты»! Награда двадцать лет искала своего владельца! Но вам нужно будет участвовать в лыжном кроссе, 50 км для ветеранов, бежать можно медленно, вы же бывший мастер спорта!
Из небытия всплыл Саша Фрадис. Саша — дезертир американской армии. Во время Войны в Заливе он сбежал из армии, сел в тюрьму, потом появился у меня в Иерусалиме. Или наоборот. Много лет назад мы вместе работали в альплагере, я был врачом, а Сашка работал на кухне. Сейчас он привез в Москву из Германии выставку работ. Он служил офицером в американском корпусе в Мюнхене и там остался. Он не фотограф, у него театрализованные фотопостановки, но он снимает только нимфеток. Все-таки американская армия — это удивительный сексуальный сброд! Перед отъездом из Израиля Саша ночевал у моей подруги Кати Капович. Вечером они много пили. А утром, перед тем как поехать в аэропорт, он просунул голову в дверь и попросил, чтобы Катя его не провожала. Он так и сказал, «можешь не вставать». Катя встала попозже, оттого что в кухне очень пахло. Саша перед отъездом поставил электрический чайник на газ. Чайник обмяк и сам стал очень странной формы, стал похож на хорошенькую скособоченную нимфетку. Я не стал поддерживать с Сашей по телефону разговор о нимфетках. И я побоялся рассказать ему про Машу из подвала. Она — стопроцентная нимфетка. Хорошо бы никакой американский эстет ее там не обнаружил.
