KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Андрей Астанин - Песни улетающих лун

Андрей Астанин - Песни улетающих лун

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Андрей Астанин, "Песни улетающих лун" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Шейнис молчал, и шофер понял, что продолжать разговор не стоит.

Пару часов они ехали молча. Яков, задумавшись, наблюдал, как под колесами разваливается дорога и, охраняя ее, летят навстречу машине тополя и березы. Они проехали разрушенную водонапорную башню, смешанный небольшой лесок, наполовину уничтоженный артиллерийским обстрелом, застывший посреди поля “тигр” с искалеченной башней. Унылые картины смерти и запустения, чередуясь, томили душу.

У росстани, под одним из холмов, стоял двухметровый крыж с прибитыми у подножья, сделанными из дерева орудиями страданий Христовых: копьем, лестницей и молотком. Над ними раскинул руки деревянный Христос. Какой-то мужик, нагнувшись, колотил по основанью распятия топором: как видно, католический крест, обычный в этих местах в досоветские годы, был восстановлен во времена оккупации, и вот теперь начальство решило убрать его с глаз долой. Глаза Христа были закрыты, точно от ужаса. Уже проехав развилку, шофер увидел в боковое зеркало, как крыж наклонился, подрубленный безжалостным топором, потом наклонился ниже — и вот, добитый последним ударом, повалился на землю.

Шофер невольно вздохнул. Он тоже был из этих мест; дорога, пересеченье с которой они миновали, вела прямо к его деревне. Он страшно мучился и никак не решался спросить разрешения хотя бы на десять минут заехать к детишкам, которых с начала войны ни разу не удалось повидать. Уже пару раз он собирался с духом, даже открывал рот и поворачивал голову, — и каждый раз от вида коршунячьего носа Шейниса слова застревали у него в горле, — а машина уносила его все дальше и дальше. “Ладно, отпрошусь, когда довезу”, — сдался, наконец, он.

А впереди, у обочины, слетел с ветки тополя ворон; набрав высоту, разрезая крыльями воздух, поплыл стремительно под закрывшей полнеба тучей. Еще один ворон вылетел из-за грабов; догоняя товарища, бросил на землю клекот. Генерала НКВД Якова Шейниса охватила вдруг такая тоска, что он, заскрипев зубами, закрыл на минуту глаза, сжал до отека в пальцах ядреный кулак.

… Яков открыл глаза и внизу, под холмом, увидел первые крыши местечка. Зеленые вишни и яблони поднимались над скатами; высоким зеленым же шпилем тянулась из-за бугра православная звонница. Голубь, слетев с руки генерала, мог бы достигнуть местечка за полминуты.

— Останови машину, — приказал Шейнис шоферу.

“Виллис” снова остановился. Глядя в лобовое стекло, Яков проговорил:

— Дальше я пойду пешком. Ты можешь ехать хоть в свои вески, хоть в Минск, хоть к гребаной матери. Завтра, в восемь утра, машина чтобы стояла у сельсовета.

2

Тяжелым медленным шагом подходил Яков к родному местечку. Тысячи лет не был он дома, тысячи лет прошло с тех пор, как он перебрался из местечка в столицу, оставив — и даже не зная, что навсегда, — свою старую мать, детей и могилу жены. Местечко все так же, как в годы молодости, встречало его маленькими домами, быстрым и мягким, как дождь по крыше, шорохом вишни в чьем-то саду, заботливым кряканьем важной гусыни, ведущей через дорогу гусят, — и можно было подумать, что ничего здесь и не изменилось за последнее время… Но приглядись и увидишь: хаты, облитые мертвой водой, стали прозрачны, мутная Пустота проступает пятном сквозь стены… скрипнув зловеще, сама открылась калитка оставленной чьей-то хаты… тихий и жуткий, в сарае послышался детский плач…

И вот уже зашевелилась тревожно, зашептала что-то у большака полынь. Налетевший с севера ветер ударил Шейниса в спину, словно бы поторапливая; одновременно в разных концах местечка заскрипели протяжно уключины колодезных журавлей; согнулась в ехидном поклоне растущая на юру ракита, — а над головою своею снова увидел Яков двух воронов.

Теперь птицы летели рядом. Ветер, неистовствуя, нарушал красоту полета, бросал их толчками. Через минуту они уже растворились в небе; так же внезапно, как появился, утих, падая долу, ветер.

И Яков, глядя вослед исчезнувшим птицам, вспомнил: когда-то в июне, двадцать пять лет назад вот так же неторопливо подходил он к местечку вместе с верным помощником Федором Степуновым…

Теплым июньским вечером тысяча девятьсот девятнадцатого года председатель уездного ЧК Яков Шейнис и его помощник Федор Степунов возвращались домой с Оврагов…

Шли молча, думая каждый о своем. Впереди, под холмом, уже вырастали перед глазами хаты, выглядывала под плетнем из ивовых прутьев плоская крыша пуньки. Мешаясь с приторным запахом конопляника, доходил до большака едва уловимый запах сирени.

Председатель первым отвлекся от своих мыслей, когда на белой, в крапинках выступающего кирпича, звоннице шевельнулся лениво колокол и вниз, на макушки яблонь и коньки крыш волною поплыли звоны. Почти в унисон со звоном тонко попискивали комары, и когда Яков ударил по зачесавшейся вдруг кисти, на руке от убитого насекомого осталось карминное пятнышко.

Председатель посмотрел на товарища. Длинный худой Степунов сонно перебирал ногами; шел, сутулясь, засунув руки в карманы линялого, черного сукна, галифе. Шейнис опять уронил взгляд на землю; невольно подстраиваясь под гуденье колоколов и нытье комаров, под эти вот сонные шаги друга , пошел спокойнее.

Навстречу им по большаку кто-то бежал: быстро росла на фоне застрявшей над косогором зари маленькая человеческая фигурка.

— Тателе! Тателе! Гей же гихер! — это был голос Зоси, семилетней дочки Шейниса.

Яков поморщился: он не любил, когда к нему обращались при посторонних по-еврейски. Девочка остановилась; тяжело дыша, расправила смешно разметавшиеся по лбу кудряшки.

— Ой же, тателе, тебя все ищут. У мамеле родился мальчик.

… “Мальчик мой, Симеле…” — тихо пробормотал Шейнис, открывая глаза.

Ни Зоси, ни верного друга Федора Степунова перед ним не было. Зато впереди, среди маленьких хат местечка уже виднелись черные стены спаленной хаты Клавдии Высатинской.

3

Страшной немой картиной предстала перед Шейнисом хата Клавдии Высатинской. Добротный, красивый когда-то дом был теперь кучей угля; лишь между останками стен поднимался стояк закопченной печной трубы, да серая, в сухих лишаях, верея перед хатой напоминала о том, что когда-то были здесь забор и калитка. Черную упавшую матицу подпирал черный же столб, а там, где когда-то было крыльцо, уже проросли между бревнами трава и колючки…

Яков, остановившись, разглядывал спаленную хату; погруженный в свои мысли, он не заметил, что мимо него проходит знакомый старик, и вздрогнул от неожиданности, когда у самого его уха раздался несмелый голос:

— Здравствуйте, Яков Львович.

Перед Шейнисом стоял, вобрав голову в плечи, Супрон Тасевич. Супрон очень постарел за последние годы; лицо его с выцветшими глазами, наполовину спрятанное бородой, выражало жалость и неуверенность.

— Здравствуй, Супрон. — Как ни был Шейнис сейчас далек от всего, что его окружало, он не забыл придать своему голосу обычный в общенье с людьми презрительный тон. — Давненько с тобой мы не виделись.

— Да уж давно, Яков Львович, давно, — не замечая издевки, кивнул головой Тасевич. — С самого сорокового, если мне память не изменяет. Ох, вся наша жизнь с той поры вверх дном-то пошла…

В голосе старика Шейнис различил непозволительные нотки сочувствия. Поэтому, не давая Супрону разговориться, он перебил старика, ткнул пальцем в сторону спаленной хаты.

— Что здесь произошло?

— Да странная история, Яков Львович, — пожал плечами Тасевич. — Никто толком ить и не знает. Старуха-то, Клавдия, померла в первый же день войны, потом евреев с Палян сюда заселили, ну а после того как… — тут он запнулся, отвел глаза, — ну а потом пустовал уже дом, а только как будто нечистая сила здесь еще при Клавдии поселилась. По ночам в доме свечи горели, — это многие видели, а подсмотреть боялись: такой всех ужас объял. Старуха-то, Высатинская, забыл я сказать, видела перед смертью кого-то — от испуга и померла… Потом немцы тут кого-то ловили, на все местечко пальба стояла, — тогда-то дом и сгорел. А только я думаю…

— Ну ладно, хватит мне пудрить мозги, — опять грубо перебил его Шейнис. — Кто у вас властью сейчас?

— Властью? А Ворка Алесь Василич, он у нас в лесу с Блажевичем партизанил. Он сейчас должен быть дома… — Тасевичу, как видно, не хотелось оставлять волнующую тему, и он, не делая паузы, опять перескочил на свое: — Да, странные у нас тут, Яков Львович, дела творятся. Вчера вон Ганка Мацура слышит посреди ночи: стучат в окно. Выглянула она, а там дед какой-то — молчит и только в лицо ей вглядывается. Потом махнул так горько рукой и исчез. Его вчера ночью многие видели. Кое-кто, вроде даже узнал его, — говорят, что это…

Супрон не закончил, потому что Шейнис, не собираясь дальше слушать его брехню, шагал уже к дому Алеся Ворки.

Поднявшись на крыльцо Воркиного дома, Яков постучал в дверь.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*