Вадим Чирков - Парящие над океаном
И все же признайтесь — вы не из того бюро, где подбирают слушателей для напуганных Америкой стариков? И им платят за это деньги? Или, может, вы волонтер?
— Что вы, дядя Миша! Я просто считаю, что человек не стар до тех пор, пока он может шутить и фантазировать. Тогда его можно слушать сколько угодно!
ПАРОХОД ОТХОДИТ ОТ ПРИЧАЛА
— Уходит целое поколение философов! — обрушился на меня дядя Миша, едва мы успели с ним поздороваться у него дома. — Целое поколение! Не кого-нибудь — философов!
— Как это? — с порога озадачился я и даже почувствовал себя чуточку виноватым. — Каких философов? Куда уходит?
Старик не ответил на вопрос: до моего прихода он, верно, выстроил здание мысли достаточно высоко и теперь предлагал мне подниматься к вершине без остановок.
— Помните, что вышло, когда Ленин погрузил всех российских умников в один пароход и вывез за границу? Что вышло со страной?
— Ну, — тоном ученика (д. М. не очень-то терпит возражения) произнес я, — страна надолго впала в состояние строительства коммунизма.
— Вот именно: впала в состояние! Теперь видно, что ваша жена врач. Впала в ненормальное состояние, и ее некому было лечить. Кто еще пытался давать медицинские советы, того верный ученик Ленина грузил в вагоны и отправлял куда подальше.
И сейчас тоже готовится к отплытию пароход…
Я почувствовал себя в роли человека, который пропустил важнейшее событие и оказался перед лицом неминуемой катастрофы.
— Дядя Миша! Что-то произошло?
— Беда уже не за горами. Увидите, все скоро полетит в тартарары. Потому что следующее поколение ничего собой не представляет. Оно деградирует прямо на глазах.
Дядимишиным речам не всегда можно доверять — как, впрочем, речам всякого, кто говорит не по бумажке. Но слушать их интересно: запальчивость тоже может быть права (проценты правоты определяются слушателем в каждом конкретном случае). А я, снова представляя моего постоянного собеседника "во всей красе", за что, как говорится, купил, за то и продаю.
— Скажите, — вдруг повернул тему мой собеседник, — сколько вы получали зарплаты Там и Тогда?
— 201 р, — снова послушно ответил я. — Если я зарабатывал больше этой суммы, резко увеличивался подоходный налог, так что горбатиться не имело смысла. Советский человек, — высказал я наболевшее еще тогда, — не должен был думать о деньгах, главная его забота была — всемирная революция. Я работал журналистом…
— Значит, вы были в первых рядах, — уточнил старик. — И как результаты?
— Американский эсесай… Дядя Миша, — в третий раз прервал я говоруна, — вы меня сначала оглоушили своими "философами", а сейчас выкручиваете что-то совсем непонятное. То одно, то совсем другое. У меня уже ум за разум!
— Следите за нитью моего рассуждения, — важно посоветовал мне собеседник, — и может быть, вы поймете, что я имею в виду.
Вот вы, — продолжил он, — в шесть вечера переставали делать всемирную революцию за 201 р — чем вы занимались с шести?
— Ну… я был молод…
— Понятно. По вашему тону я уразумел, что Че Геварой вы не были. Значит, "водка-лодка-и молодка"?
— А после, между прочим, — не остался я в долгу, — идут "кино-вино-домино".
— А еще после, — мирно продолжил старик, — "кефир-клистир-сортир". Куда денешься? Но это все поговорки. Это для смеха. У нас же с вами серьезное дело.
Ответьте мне лучше вот на какой вопрос: чего нет, не было и не будет у американцев и чего у нас, у советских, всегда было вдоволь?
— У американцев?.. Не было?..Ну, дядя Миша… Так сразу и не…
— Господи! — прождав минуту моего смятения, воскликнул д. М. — Что вы вспоминаете наши пустые магазинные полки, объявления "Мяса нет", "Рыбы нет", "Мест нет", "Ничего нет", "Закрыто на обед", "Переучет", наши переполненные троллейбусы и автобусы, наши очереди и так далее — это же все видно по вашим глазам! Я вам помогу… — Старик смотрел на меня с сочувствием. — Я скажу вам, чего американцам всю жизнь будет недоставать, чтобы не то что догнать нас, чтобы хоть чуточку приблизиться к нашим прошлым высотам…
Дядя Миша выждал еще целую минуту. Я молчал.
— Им вечно будет не хватать… — подняв палец, сообщил он торжественно, — нашего свободного времени!!!
— Так вот вы о чем!
— Свободные минуты и часы у нас были во время работы — вспомните "курилки" во всех учреждениях, где мужики околачивались по полдня, травя анекдоты и изгаляясь над советской властью, которая и предоставила им свободное время для трепа; его давали на беготню по магазинам, на пустяковую болезнь, на "шеф, я отлучусь ненадолго, можно?". Ну а после шести…
Дядимишин глубокий вздох сказал больше, чем слова.
— После шести начиналась настоящая жизнь. Мужское население города, серьезное — я имею в виду возраст царя Соломона или чуть меньше — собиралось в кучки: кто за пивом, кто за домино, кто за картами, кто отправлялся в гости посмотреть телевизор, кто накрывал стол у себя — и какие тут и там по временам зачинались разговоры!
Главное — нам было о чем поговорить. Советская власть, кроме свободного времени, давала еще пищу для размышления. Нам было что сопоставлять (наверно, в этом был идеологический ее просчет). Давайте вместе вспомним то, к примеру, что будило наше воображение. Возьмем самое простое, возьмем то, что мозолило всем глаза с утра до ночи. Возьмем плакаты. Обещания и призывы партии.
Вот они: "Наше поколение будет жить при коммунизме!". Согласитесь: хорошая тема для раздумья. "Через двадцать лет каждая советская семья будет иметь отдельную квартиру!". Кха-кха… "Удвой удой, утрой удой — не то пойдешь ты на убой!". Прямо не ферма, а НКВД! "Совесть — лучший контролер". Пусть сперва кто-нибудь скажет мне, что такое совесть при социализме. Вот где тема для разговора! "Повернем социализм лицом к трудящимся!". Интересно, а каким местом он был повернут к нам до этого призыва? А "Экономика должна быть экономной"? Или совсем уж загадочный: "Сделал сам — помоги другому!"
Правда, эти афоризмы будят мысль?
В какие глубины, сопоставляя то и се, опускались собеседники, на какие, горячась, взбирались высоты! Там, за пивным столом, спорили канты, фейербахи и гегели!
А какие анекдоты всесоюзного значения выставлялись в ответ на призывы! И про портрет Пушкина в кабинете КГБ, и про Эйзенхауэра, который был виноват в том, что в Советском Союзе нет сливочного масла, и про очередь "за Драйзером", и про "другой глобус", и про новое в физике: когда стук доходит быстрее, чем звук…
Анекдоты — это были те таблетки, которыми мы лечились от ненормального состояния.
Американские мыслители с их "I am sorry" нам в подметки не годились, тем более, что они мыслили только за деньги и лишь в световой день, то есть от и до, а мы — за голый интерес и что называется до хрипоты, до собачьего лая. До момента истины…
Дядя Миша замолчал, отдышался…
— Где сейчас эти наши философы? — вопросил он и поднял руки. — Где эти изощренные умы? Где оголтелые спорщики и авторы уникальных на ту пору афоризмов? Помните этот: "Мы живем в стране, где все явное рано или поздно становится тайным?". Или "Коммунизм минус электрификация всей страны"?
Так где сейчас эти философы? Они сидят на бордвоке на Брайтоне, они примолкли или уж вовсе замолчали. Им не о чем поговорить! Им не обо что острить мозги! Подчас они все же перебрасываются парой-другой слов, а то и фразой — но что она стоит по сравнению с когдатошней!
Ничто уже не будит их воображения, разве что большой плакат: "Может ли настоящий еврей верить в Иисуса Христа?..", да и то ненадолго: за живое он не задевает; где Рим, как говорят, а где Крым?
Они сидят лицом к океану (за спиной у них вывески ресторанов и кафе) и смотрят, смотрят… Но перед ними лишь вода, чайки, волны; вода, чайки, волны…
Снова минута молчания.
— А что представляет собой наша смена? Она погибла. — Судя по виду, дядя Миша сокрушен. — Какая философия? Какие глубины? Какие высоты?
Нашей смене и не до споров, и у нее нет на них времени.
Когда случается вечеринка, они сидят с осовелыми глазами и коли выпьют стопку, то либо ложатся спать в соседней комнате, либо спешат сесть в машину и уехать спать домой. Про чтение нечего говорить, даже Маринина им не под силу.
А если старики вдруг под рюмку разойдутся и начнут сыпать анекдотами, молодежь вытаращивает глаза: вот, мол, как, оказывается, жили люди!
Нашей смене не до споров. Да и о чем спорить? Здесь все ясно: вкалывай и сопи, как говорится, в две дырки. Зарабатывай деньги. На собственный дом, на неделю в Гавайях, на образование детей, на обеспеченную старость. Вот уж тогда поговорим: "I am sorry, I am sorry!". И какой американец, скажите, догадается повесить на видном месте хватающий за душу плакат: "Остановись и подумай — все ли ты сделал для процветания капитализма?".
