Джеймс Херлихай - Полуночный ковбой
Джо пробудился оттого, что ему показалось, будто пудель покусывает его за ногу. Он осторожно убрал ногу, однако кто-то вцепился в нее руками. Раскрыв глаза, он понял, что покусывала его женщина. Он сел и потянулся к ней, но она шаловливо вскочила и, обнаженная, побежала на балкон. Джо — за ней, снова поразившись ее крупной фигуре. Он был в восторге от того, что дебют произошел в роскошной квартире с настоящим балконом. Он гонялся за женщиной до тех пор, пока она сама не позволила поймать себя. Запыхавшись, она прислонилась к парапету, который не позволял упасть с пятнадцатиэтажной высоты.
— Тихо! — зашептала женщина, вглядываясь вверх. — Звездочка летит в тумане, загадаю я желание. Вот, готово!
Она навалилась животом на парапет, явно приглашая Джо оценить ее необъятные достоинства. Тот встал за спиной.
— Ах, — заверещала женщина, — я так боюсь, боюсь высоты!
Джо взял ее сзади обеими руками, наслаждаясь упругостью мышц, игравших под ладонями: «Ишь ты, разлетелась», и крепко прижал к себе, овладевая ею.
— Эй, парень! — заорала она. — Что ты там творишь? Куда… не надо… я не… — и тут умолкла.
А Джо обозревал тем временем просторы острова Манхэттен. Неожиданно он посмотрел на себя как бы со стороны: голый, на балконе небоскреба, под сияющими звездами, рядом с женщиной. Впечатление было ошеломляющее: словно было два Джо — один он сам, а другой — тот, каким он хотел стать. Эти двое блуждали разными тропками и вот сегодня ночью на балконе наконец стали единым целым. Он замер от чуда встречи с самим собой. Глаза Джо увлажнились. Он был счастлив.
Но тут дама нетерпеливо задвигалась, что заставило Джо вернуться к прерванному занятию.
ГЛАВА 5
Джо опрометчиво судил о богатстве Кэсс Трехьюн по следующим признакам: во-первых, пудель был очень маленький, стало быть, чтобы песик не отдал концы, надо тратить уйму денег; а во-вторых, на браслетах Кэсс сверкали огромные фальшивые камни, которые Джо по наивности принимал за бриллианты. Уверенность подкреплялась и размерами квартиры: Джо полагал, что такой дворец по карману разве что папе римскому. Как выяснилось, предположение это было весьма шатким.
Так или иначе, в двенадцатом часу, пока Кэсс принимала душ, готовясь к полуночному свиданию с мистером Нидлманом, Джо репетировал речь перед зеркалом в спальне:
— Слышь, Кэсс, я у тебя сегодня чудно провел время. Ей-Богу, так здорово, лучше не бывает. Вот провалиться мне, не вру. Так здорово, что даже о деле говорить неохота…
Честно рассудив, что начало получается неважное, он подумал и решил пойти напрямик. Опершись руками о туалетный столик, он пристально глянул в зеркало:
— Слышь, кисуля! Двадцатку подкинешь?
«Конечно, милый, — зазвучал голосок в его голове. — Да возьми все пятьдесят! А стоишь ты, ей-Богу, целую сотню!»
Джо сложил губы в трубочку и послал зеркалу воздушный поцелуй, сопроводив его пленительной улыбкой.
Кэсс вышла из ванной, накрашенная, но без одежды. В порыве ложной скромности она замоталась в полотенце.
— Не смотри, — протянула она, направляясь к гардеробу.
— Эй, Кэсс, — отважился наш ковбой, — я… м-м… мне здорово с тобой понравилось.
— И мне тоже, милый, — отозвалась она из-за дверцы.
— Честно, так здорово мне ни с кем не было.
Через минуту монумент, облаченный в черное платье с побрякушками из бисера, надвинулся на Джо.
— Застегни мне «молнию», техасец!
Джо застегнул и продолжал мямлить:
— Но вообще-то я хотел сказать, что все, конечно, хорошо, но и про дело забывать не надо…
— Ох, бедненький, все дела, дела!.. — воскликнула женщина, усаживаясь за туалетный столик и брызгая на волосы лаком. — Вон Мори на своих делах язву заработал.
— М-да. — Джо задумался. — Ну не знаю, что там за дела у твоего Мори, я-то совсем по другой части.
Кэсс оценивающе взглянула на него.
— Да уж, вы мало похожи. И в делах, и в кое-чем другом. Можешь мне поверить. — Она не отрывала глаз от зеркала. Посчитав, что губы плохо покрашены, она потянулась к помаде.
— Вообще-то, — выдавил из себя Джо, так и не решаясь выложить суть, — вообще-то у меня дела по женской части…
Ну вот, сказал!
Кэсс ничуть не удивилась. Она вытянула верхнюю губу и мазала ее помадой.
— Узыку ада зазабасывать.
— Чего?
Кэсс закрыла помаду.
— Говорю, мужику надо зарабатывать.
Джо засмеялся.
— Ты что, не поняла меня?
Кэсс промолчала. Но Джо явно приободрился, когда она встала из-за столика, снова направилась к гардеробу и достала сумочку из золотой парчи.
— Извини, милый. Я слушала вполуха. Так что ты там сказал?
Она раскрыла сумочку. Джо заволновался. Примостившись на кровати, он старался не показывать своей радости, поэтому стал подтягивать голенища сапог. Краешком глаза он наблюдал, как она идет к нему с раскрытой сумочкой. Но там ничего не было.
— Слушай, техасец, дай-ка мне мелочи на таксюшку. Я сегодня не успела сходить в банк.
Кэсс потрепала Джо за подбородок и бросила на него плотоядный взгляд:
— Какой же ты красавчик, прямо куколка! Я ненавижу деньги, но что делать! А ты прав, действительно здорово было! Телефон запишешь?
Джо был разочарован до глубины души, но быстро пришел в себя и даже выдавил смешок:
— Вот потеха, что ты денег просишь! Я ведь сам хотел у тебя попросить. — Джо снова попытался хихикнуть, чтобы подсластить свои слова, но смех застрял в горле. Все вокруг замерло, как перед грозой.
Джо зажмурился, ожидая удара грома, и он не заставил себя ждать. Не выпуская подбородка Джо, Кэсс яростно зашипела:
— Ты хочешь от меня денег? Ты просишь денег? Так, что ли?
Джо не мог вымолвить ни слова, но Кэсс прочла ответ у него в глазах.
— Мерзавец! — Она вцепилась ногтями в его подбородок. — Негодяй, сукин сын! Думаешь, подцепил старую шлюху? Да ты разуй глаза: мне тридцать один! Решил, твои дерьмовые штучки здесь пройдут? Дудки! Я женщина хоть куда, мне тридцать один, вот так-то! Убить тебя мало!
Слезы брызнули из ее глаз. Она взвизгнула и повалилась на постель, причитая: «Да я никогда в жизни…» Прочее Джо не разобрал — она стала кусать пальцы.
Джо встал. Он понятия не имел, что говорить, что делать. Зажег сигарету, сунул спичку в пепельницу, глубоко затянулся. Он стоял над распростертой женщиной и мучительно размышлял, как повести себя дальше. Обнаженные плечи Кэсс сотрясались от рыданий. Она напоминала кита, бьющегося на мелководье в смертельной агонии. Поразительно, но в истерике Кэсс казалась еще крупнее.
Джо опустился на кровать поближе к женщине и легонько погладил ее по спине.
— Ну, Кэсс… Да не это я имел в виду, не деньги. Я просто пошутил. Черт, а я-то думал, что у тебя с юмором все в порядке. Вот уж нет!
Он приподнялся, разыгрывая оскорбленную невинность.
— Да ты сама рассуди. И нечего тут реветь. Ну, сколько тебе нужно на такси? — Джо вынул деньги, всю пачку. — Ну, сколько же, радость моя? Пять? Десять? Говори!
Наклонившись, он вертел деньгами у нее под носом.
— Во, гляди! Смотри сюда! Чего я у тебя одалживаться буду, когда у самого такая уйма? Пошевели мозгами! Я, барышня, из Техаса, а папаша мой там нефтью ворочает. У меня всего с избытком, так-то. Ну кончай сопли распускать.
Но рыдания лишь усилились. Джо сунул ей пачку салфеток с тумбочки. Кэсс прижала их к лицу, но продолжала плакать. Тогда Джо тихонько прошептал ей в ухо: «Милая» — провел рукой по мокрой щеке.
— Ты женщина что надо, Кэсс. Все мужики озвереют, стоит лишь на тебя глянуть.
Кэсс раскрыла глаза. Джо кивнул:
— Ей-Богу, не вру.
Потом взял двадцатидолларовую банкноту и сунул в вырез вечернего платья.
— На, держи.
Кэсс Трехьюн села и высморкалась.
ГЛАВА 6
Уйдя от Кэсс, Джо отправился в бар неподалеку хлебнуть стаканчик. Он устал, в голове стоял туман. Почему-то все время лезла на ум ведьма из техасского борделя — мать Тома-Босоножки. Джо не понимал, чего эта старая карга залезла в мозги, но она постоянно напоминала о своем присутствии.
Он выпил еще стаканчик, надеясь прояснить мысли. Потом вышел пройтись, глядел на уличные указатели, но понятия не имел, куда идти.
К полуночи он очутился в баре «У Эверетта». Это огромное, размером со склад, заведение стояло на углу Бродвея и Сороковой улицы. Телевизор и музыкальный автомат орали вовсю, перебивая друг друга, как два психа, столкнувшихся на узкой дорожке. Звуки отскакивали от посыпанного песком пола и бились в высокий, обитый жестью потолок. Однако никто из почти двух десятков посетителей, казалось, не обращал внимания на эту какофонию.
Джо залпом осушил две рюмки чистого виски и запил пивом. Затем закурил и стал искать зеркало, чтобы полюбоваться на единственного своего родного человека.
