Христа Пелитев - Индюшка с бриллиантами (Сборник юмористических рассказов)
— Алло… Товарищи! Сегодня утром отправляюсь на работу…
— Во сколько? — прервали меня.
— Ну… около семи тридцати!
— «Около» звучит весьма неопределенно… — ответили мне. — Точнее!
Я задумался.
— Точно в семь тридцать две, — заявил я категорично. — Значит, точно в семь тридцать две открываю входную дверь и глазам своим не верю — нет лестничного марша!
— Вообще нет? — спрашивают. — Вообще!
Последовала пауза.
— А вы попробуйте через окно, если опаздываете на работу! — посоветовали мне и положили трубку.
Я снова набрал номер.
— Алло… Товарищи… Это я… который с лестничным маршем!
— Нашли, что ли? — спросили на другом конце.
— Нет, не нашли… Но дело в том, что я живу на восьмом этаже, а вы посоветовали мне выбраться через окно.
— Ну и что? — недоумевают там.
— Высоко все-таки… Последовала пауза.
— Не имеет значения! — сказали твердо. И снова положили трубку.
Мне никогда не приходилось летать.
Для этой цели обычно пользуются самолетами, но в данной ситуации иного выхода не было. Я расправил руки как крылья и полетел.
Оказалось, всего-то и дел.
Машешь руками и балансируешь ногами.
Вечером, прилетев с работы, я поспешил позвонить по телефону, чтобы поблагодарить за совет и помощь.
Однако телефон не работал.
Гудок был, но потом что-то щелкнуло и наступало молчание.
Я не отчаивался.
Сел и написал письмо:
«Уважаемые товарищи!
Пишет вам человек, позвонивший о пропаже лестничного марша. Его все еще не нашли, но я уже привык выходить и входить через окно — как вы мне посоветовали. Товарищи, я просто лечу! Буквально, а также от счастья…
Выражая искреннюю благодарность, мне хочется пожелать вам крепкого здоровья и счастья в вашем трудном и благородном деле. Думал позвонить вам по телефону, но это оказалось невозможно, так как телефон не работает!»
Спустя два дня пришел ответ:
«Уважаемый товарищ!
Ничего, что ваш телефон не работает! Рекомендуем вам установить связь с соседями посредством переклички через окно, а с дальними абонентами — посредством телепатии. Предлагаем первый сеанс провести сегодня в восемнадцать ноль-ноль».
Аккурат в восемнадцать часов я уселся в кресло и сосредоточился. И тут я услыхал внутри себя голос:
— Товарищ, мы связались с вами посредством телепатии. Вы нас слышите?
Я ответил, что слышу, и снова выразил им свою благодарность, на этот раз с помощью телепатии.
Сеанс закончился.
Тогда я открыл окно и позвал Петрова с пятого этажа:
— Алло… Петров, ты меня слышишь? Немного погодя Петров тоже открыл окно в знак того, что он меня слышит.
— Петров! — продолжал кричать я. — Все так про-сто-о-о! Оказывается, мы сами себе усложняем жизнь! Надо только научиться летать и связываться друг с другом посредством телепатии…
Петров вытянул шею, покачал головой, что, по-моему, означало знак согласия…
Румен Белчев. Пока не побежали крысы
Перевод Валерии Миневой
Незадолго до того, как крысы начали бежать с корабля, в дверь каюты постучали.
— Скорее! — прошептал дон Родриго де Саламедра. — У нас мало времени!
Я не стал спрашивать, почему надо торопиться: спасательный пояс из южноиндийской пробки на моем полуночном госте говорил больше, чем многотомный словарь в судовой библиотеке.
— Почему? — все же не стерпел я.
— Не знаю, — ответил дон Родриго. — Не знаю, но чувствую, что идем ко дну! Карамба!
Я прислушался. Слышался лишь тихий плеск дорогих голландских парусов да воды за бортом. Все спали, даже кот Джузеппе, который в это время обычно карабкался по реям, преследуя жирную крысу, осмелившуюся выбраться из трюма на лунный свет. Крыса… Крысы!
— Дон Родриго, а не изменяет ли вам шестое чувство? — спросил я. — Ведь крысы еще не бегут с корабля!
— Юнга, — сказал дон Родриго и с такой жалостью посмотрел на меня, что с непривычки можно было бы просто испугаться. — Сын мой, зачем ждать крыс? Ведь человек — существо разумное. И если это так, то о некоторых вещах он должен догадываться раньше крыс. По крайней мере я так думаю. Я пережил восемь кораблекрушений и двенадцать капитанов и могу подтвердить, что это очень мудрое правило для терпящих бедствие.
Я начал собирать багаж, но дон Родриго потащил меня на палубу.
На мостике слышалось бормотание сливного бачка в уборной. Значит, наверху не спали.
— Дон Родриго, — прошептал я. — Надо бы предупредить капитана!
Не говоря ни слова, а лишь сверкнув глазами, старый морской волк указал мне на небольшой плот в тени корабля. Пришлось подчиниться.
Стояла невероятно тихая ночь. Ослепительно сияла луна, огромная и белая, зацепившаяся как медаль за Южный крест. В кильватере бесшумно скользили черные плавники трех акул.
Мы осторожно спустились по канату, потом дон Родриго перерезал складным морским ножом пуповину, которая все еще связывала нас с «Арабеллой». И через мгновение первая крыса прыгнула в воду.
Корабль быстро шел вперед. Акулы осторожно обошли нас и устремились за ним. Старый морской волк окунул палец в море и поднял его наверх, чтобы узнать направление ветра. Ветра не было.
— Дон Родриго, — осмелел я. — Почему вы не предупредили капитана? Может, корабль успел бы спастись?
— Боже мой, — сказал дон Родриго. — Сегодня я уже дважды спас тебе жизнь! Во-первых, при таких обстоятельствах, если хочешь уцелеть, лучше держаться подальше от капитана. Каждый знает, что капитан тонет вместе со своим кораблем. И, во-вторых, по старой морской традиции того, кто первым сообщит о неполадках с кораблем, объявляют распространителем слухов и вешают на рее еще до того, как заработает первый насос. А судно, сын мой, утонет, даже если ты и не будешь висеть где-то на рее. И кому суждено спастись, тот останется жить, а кому не суждено…
Вдруг издалека донеслось испуганное мяукание, потом команды, боцманский свисток, плеск парусов, крики. И наконец — долгое и зловещее бульканье.
— Всегда так, — сказал дон Родриго после благочестивой молитвы. — Был корабль — с мачтой, парусами, был капитан, экипаж, судовой дневник, груз, платежная ведомость — все как полагается. А утром — ни тебе корабля, ни капитана, ни ведомости… Только жирное пятно на поверхности моря, а иногда даже и его нет…
«Арабелла» утонула, не оставив жирного пятна, хотя имела на борту триста тонн кокосового масла и десять бочек маргарина. Утром подул слабый ветерок. Мы смогли поднять паруса и устремиться навстречу неизвестности.
— Дон Родриго, — решился я, — не кажется ли вам, что лучше бы взять курс на восток? Ведь в том направлении, где-то в пятидесяти милях-континент!
— Ветер не подходящий, — ответил дон Родриго.
— Будем маневрировать, нас этому учили в училище!
— Юнга, — проникновенно сказал старый морской волк. — Ты меня изумляешь! Идти против ветра! Что это даст? Думаешь, он начнет слабеть? Или переменится по твоему желанию? Нет, ночью я пережил свое девятое кораблекрушение и потерял тринадцатого капитана и не могу бросать вызов судьбе. Запомни, надо всегда плыть по ветру, если ветра нет — стой на месте и жди, откуда подует. А сейчас молчи и смотри, не покажется ли какая посудина.
До обеда не прошло ни одного судна, вода в термосе перегрелась. Дон Родриго молча опустил туда два пакетика английского чая.
К вечеру чай кончился. Обессиленные, лежали мы на плоту и мечтали о дожде. Но напрасно. Только один дельфин показался из воды и просвистел сигнал прогноза погоды, который дают по радиопрограмме «Горизонт».
— А если не дождемся? — спросил я, когда снова взошла луна.
— Дождемся, — сказал дон Родриго. — Успокойся, мы действуем по всем правилам. Если ты сумел покинуть корабль еще до того, как с него побежали крысы, и если плот плывет точно по ветру, обязательно подойдет корабль и подберет тебя, Санта-Мария де Гваделупа!
Через два дня безумного плавания в водах Тихого океана, галлюцинаций и двух моих попыток съесть своего благодетеля на горизонте наконец-то появилась долгожданная белая точка.
Ни платочками, ни трусами мы не махали. Не было сил. Мы лежали и смотрели, как «Френсис Дрейк» приближается к нам — огромный, белый, будто только что выкрашенный, со снежно-белыми парусами, украшенный флажками, шарами-как при пересечении экватора.
Капитан, в белом парадном кителе, рассматривал нас в позолоченную подзорную трубу, а перед мостиком, в тени, судовой оркестр исполнял марш «Пошли со мной, Хуанита».
«Френсис Дрейк» деликатно подошел к нам слева, чтобы прикрыть нас от солнцепека.
Капитан дал знак оркестру остановиться, взял сверкающий рупор и произнес традиционную фразу при встрече с потерпевшими кораблекрушение:
