Анхель де Куатьэ - Маленькая принцесса (пятая скрижаль завета)
Слезинка покатилась по ее бледной щеке. Тонкие губы потянулись в стороны. Маша подняла маленькую, слабенькую ручку и прикрыла ею рот. Она испугалась, что ты ее не понимаешь.
–Машенька... – ты почти взмолился. – Подожди, милая, подожди. Дай мне секундочку. Сейчас дядя Данила догадается. Подожди...
Я видел твое смятение, твой ужас. Если ты не угадаешь, не поймешь, почему эта маленькая девочка не хочет, не может жить, сам не скажешь ей об этом, она не выдержит своей муки, своего абсолютного одиночества, она умрет.
*******
Эта пауза тянулась вечность, две вечности, три... Ей не было конца. Маша смотрела на тебя, а ты на нее. И единственный путь, единственный способ, каким ты мог понять, почему она не хочет жить, это было стать ею. Стать на мгновение этой маленькой девочкой, которая, зная о том, что думают ее родители, желает себе смерти.
– Маленький принц пошел на войну, – она запела тихим, тонким голосочком, словно хотела подсказать тебе, помочь, дать ключ к разгадке – только догадайся.
Маленький принц пошел на войну,
Но без пуль и без стрел. Маленький принц шел мимо войны,
Ведь он воевать не хотел. Маленький принц не верил в войну,
И не было той войны. Маленький принц вернулся с войны,
Соскучились ведь цветы...
Срывающийся детский голосочек пел о маленьком принце. Жизнь призывала его на войну, но он не хотел воевать. Цветы были в его сердце. Он шел на войну, но прошел мимо войны, потому что не верил в смерть. Он верил в цветы.
Она пела, а мне казалось, что я слышу биение твоего сердца. Сначала это был трагический звук поминального набата. Но с каждым словом, с каждой ноткой этой детской песенки в твоем сердце, в его ритме появлялось что-то новое, чистое, свежее.
И я вспомнил наш с тобой последний разговор. Я вспомнил, как важно верить в себя, в то, что у тебя внутри. Верить, что ты сможешь, что у тебя получится. Ведь нет препятствий, кроме сомнения. А Избранный должен думать о себе, как о Избранном.
Все мое существо собралось сейчас в одну точку. И я посылал тебе всю свою силу, все, что есть во мне ценного и дорогого – Любовь, Добро, Свет. У тебя не может не получится. У тебя обязательно получится. Ты – Избранный!
«Пустите их, это мои ангелы...» – прозвучал в моей голове голос Маши.
– Не плачь, солнышко, я знаю, – сказал ты Машеньке и погладил ее по голове.
Потом, Данила, ты повернулся к ее родителям:
– Вы думали о том, что будет, после того как Маша умрет?
Этот вопрос поверг их в шок:
– Что вы такое говорите?.. – вскипела Тамара. – При ребенке!
Так получилось, что в моей голове звучат ваши мысли. Я знаю, о чем вы с Валерием думаете. Это действительно так, – ты говорил спокойно и определенно. – И Маша слышит. Она всю жизнь слышала ваши мысли. Она знает все. Она знает, как вы ненавидите друг друга и как вы поступаете. И ей невыносимо тяжело, ведь она любит вас.
И она хочет умереть. Но не потому, что ей тяжело, а потому что она хочет раскрыть обман. Огромную ложь, которая отравляет вашу жизнь. Каждый день вы убеждаете себя, что живете вместе «ради Маши». Но это неправда. Ради Маши вам бы следовало расстаться! Но вы не делаете этого. Почему? Знаете ли вы это?!
– Ну... эээ... – Валерий и Тамара выглядели растерянными, не знали, что сказать.
– Нет, вы не знаете, – продолжил ты. – А Маша хочет, чтобы вы знали. Иначе, без этой правды, вы не будете счастливы. Она хочет уйти, освободить вас. Она хочет дать вам шанс разобраться в себе. Это ее подарок. Драгоценный подарок от маленького человека, который любит вас. А вы лжете – себе, друг другу и своей дочери. Дочери, из-за которой вы якобы терпите муку совместной жизни...
Я не знаю, почему два ненавидящих друг друга человека живут вместе. У меня нет объяснений. Из-за страха перед будущим, перед неизвестностью? Возможно, вы сомневаетесь в своих силах? Вам стыдно, что вы не справились с ролью идеальных супругов? Или вы просто не верите в то, что можете быть счастливы? Я не знаю, почему вы губите себя и свою жизнь. Но Маша знает об этом и хочет развязать вам руки.
В этот момент, Данила, я увидел, как испуганно смотрит на тебя Маша. Ты угадал, ты все сказал правильно. Но она испугалась. Она бы никогда не решилась сказать это сама. Она бы не решилась причинить своим родителям эту боль. Впрочем, ее бы и не поняли...
Как это странно, абсурдно – ребенок хочет умереть, чтобы подарить своим родителям шанс на счастье. Почти невероятно! Но если задуматься. Я уверен, любой ребенок пожертвует самым дорогим, даже своей жизнью ради мамы и папы. Это же так естественно – желать, чтобы твои родители были счастливы!
А Маша знает, насколько несчастны ее родители. Она слышит их бесконечные стенания внутри своей головы. И она понимает – у ее родителей не хватает силы духа обратиться к своей жизни и позаботиться о ней. Они запутались в собственной лжи, прикрываясь благородным поводом – «семьей для дочери». И она стала искать смерти!
Индейцы навахо считают, что если человек действительно не хочет жить, ему не нужно прибегать к самоубийству, он умрет без внешних причин, сам. Тело человека живо только до тех пор, пока его душа хочет продолжать свое земное существование. Если же человек теряет желание жить, его тело, словно по команде, начинает отказывать и разрушаться. Оно похоже на срезанный цветок: внешне – все, как прежде, все хорошо, но смерть уже вошла в этот дом.
– Боже мой, почему я не послушал его?! Почему?! Он же говорил мне об этом, именно об этом... – Валерий схватился за голову и застонал, как раненый зверь.
*******
– Кто? О чем вы? Кто вам уже это говорил? – я схватил Валерия за руки и начал трясти.
Но Валерий почти не реагировал. Он продолжал стонать, корчась от душевной боли, раздиравшей его сердце.
– Как я мог?! Я же все знал... Я должен был... – он продолжал выть.
– О чем он говорит? – спросил ты у Тамары.
– Не знаю я! – фыркнула женщина и скрестила на груди руки.
– Год назад мне было очень плохо, – зашептал Валерий. – Я не находил себе места, не понимал, зачем я живу, думал уже покончить с собой. Но кто-то подсказал мне одного врача. И я сходил к нему. У меня выявили депрессию и назначили лекарства.
Правда, этот врач предупредил: депрессия – это только последствие, только результат. А поэтому одними таблетками ее не вылечить, нужно устранить причину. Иначе, как только наступит облегчение, болезнь снова вернется.
Я спросил его о причине – почему я заболел? Он странно посмотрел на меня и пожал плечами: «А вы уверены, что вы хотите разобраться?» Я удивился его вопросу. «Это же так естественно», – сказал я. «Но это больно, – ответил он. – А люди всегда пытаются избежать боли». В общем, мы расстались ни на чем.
Таблетки стали помогать. И уже через пару недель я действительно чувствовал себя лучше. Я уже забыл об этом странном разговоре и докторе... Но он оказался прав, это было мнимое улучшение. Я стал иногда улыбаться, меньше тревожился, но внутри оставалась тоска – тяжелая, мучительная, изматывающая.
Я пришел к этому доктору снова. Но и в этот раз он не спешил браться за причины моей депрессии. «Вы бежите от боли, – сказал он мне. – А я предлагаю вам другую боль. Подумайте, нужно ли вам это». Я удивился. «Мне не нравится, что вы говорите загадками», – сказал я. «Загадка – это ваша жизнь, – ответил он. – В этом все дело».
Я разозлился и, уходя, даже хлопнул дверью. Но скоро мне пришлось пожалеть о своем поведении. Моя депрессия, ее второй вираж, даже с таблетками была ужасной. Она опустилась на мою жизнь, как кромешная ночь, утопив во мраке безысходности все мои чувства, кроме боли. Я физически ощущал, что надо мной завис ангел смерти.
Когда я пришел к этому доктору в третий раз, я увидел вдруг с каким сочувствием он на меня смотрит. Странно, что я не замечал этого раньше. Ведь я уверен, эта сила всегда была в его взгляде...
Валерий замолчал.
– И что, что он вам сказал? – спросил я, не в силах больше выдерживать это напряжение.
– Что он сказал? – Валерий поднял голову. – Он сказал, что я никого не люблю. Это ужасно, но это правда. У тех, кто по-настоящему любит, не может быть депрессии. Депрессия возникает только у тех, кто зациклен на себе. А любящий думает о другом человеке, о том, кого он любит. И даже, если любимому человеку плохо, у него не опустятся руки и не будет депрессии. Ему не до слез...
Повисла пауза. Это признание прозвучало, как выстрел. Но мне показалось, что Валерию нужно было это сказать. Сказать правду.
– Валерий, но ведь это не все? – спросил ты. – Он должен был...
– Да, вы правы, – Валерий покачал головой. – Это не все. Я многое о себе узнал. Я узнал о том, как оправдываю себя. О том, как я лгу самому себе. Что я боюсь правды, потому что боюсь ответственности. Ведь, сказав «А», нужно говорить и «Б».
– Какой ответственности? – не понял я. Валерий как-то рассеяно улыбнулся:
