Денис Куклин - Могилы героев. Книга первая
- Ради бога,- только и сказала Лизавета вмиг ослабевшим голосом и, подталкивая притихших гавриков, увела их в ангар.
Химик склонился над Матвеем и стянул ему руки за спиной ремнем. Фараон стоял сбычившись, хмуро наблюдал за ним.
- Ты чё, Хима?- Лосик схватил друга за плечо.
- Сейчас объясню,- Химик как-то хитро спутал Матвею ноги и вздохнул с облегчением:- Давно он к вам повадился?
- С июня. С конца июня. Ты его знаешь?
- Слышал про этого дьявола,- кивнул Химик.- Вам повезло…
Услышав это, Лосик вздрогнул и вспомнил своеобычные истерики Маркиза.
- Я бы тоже о нем не знал,- добавил Химик,- осторожная тварь… Да мне один наркоман рассказал… Он убивал их. Такое с ними вытворял… Погоняло – Красавчик Джонни…
- А ну-ка развяжи меня,- ясным голосом произнес Матвей и ловко сел, словно не лежал только что без сознания и не был спутан по рукам и ногам.
- Прищеми жало!- Злобно выкрикнул Химик и попытался пнуть его в лицо. Но Матвей каким-то сверхъестественным способом извернулся и сбил Химика с ног. Он извивался как змея, наваливался на противника всем телом, и вдруг снова извернулся из немыслимого положения и с оттяжкой ударил Химика головой в лицо. Ударил подбородком в горло. И еще секунда впился бы в это горло зубами. И все это в одном слитном движении.
Фараон не растерялся. Подскочил сзади, рванул Матвея за волосы и, как гвоздь вбил, долбанул в грудь своей железной колотушкой. Матвей захрипел, закатил глаза, губы у него посинели, а изо рта пошла пена. И забился в жестоких судорогах, словно уже испускал дух.
- Твою мать,- пробормотал Лосик, вспоминая боевой топор, найденный в ту злополучную ночь. Сейчас он знал, кто приходил к ним в гости.- Как ты мог?!
Вскоре Химик оправился, снова склонился над Матвеем:
- Долго он вас обхаживал. А сейчас отвернитесь,- и выхватил из кармана нож…
В этот миг все потеряло смысл, и темное небо навалилось на темную землю. И раздался в ночи визг усекаемой свиньи…
Спустя несколько минут вышла из ангара Лизавета. Химик с Лосиком молча курили. В стороне от них сидел на земле Фараон и бормотал как помешанный:
- Прости меня, брат мой, прости…
- Что с ним?- Спросил Химик.
- Не знаю,- Лосик бросил окурок под ноги.- Лиза, иди в ангар.
- Вам здесь оставаться нельзя,- тихо сказал Химик.
- Почему?
- Потому что вы – бродяги, а он – человек. Красавчик Джонни…
- Брат мой, прости меня. Прости…- бормотал Фараон.
- А ангар мы вместе с трупом сожжем,- Химик несколько мгновений молчал.- Не парься, брат. Все будет путем.
5. Искушение.
- Выздоравливай, Николай Юрьевич, поправляйся!- Михаил пожал Сарычеву руку на прощание.
Он вышел из палаты, а Вахтанг с Олегом остались.
Мимо Говорухина проковылял старик с забинтованной головой. Он надсадно дышал и косился на Михаила воспаленными, налитыми кровью глазами. Михаилу его лицо тоже показалось смутно-знакомым.
В больничном коридоре пахло медикаментами, йодом и болью десятков раненых, покалеченных людей. Михаил замер на мгновение. В последнее время с ним все чаще случались вспышки осознания настоящего момента. Зачем мы рвемся в космос, думал он, зачем пытаемся покорить безбрежные океаны, зачем строим и обустраиваем человеческий мир, если в нем так много беды и несправедливости? К чему все это, если ничто в этом мире не поднимет с постели парализованного ребенка, а слепорожденный никогда не увидит солнечный свет и сможет лишь ощутить его тепло… Где всемогущий бог? Неужели мы от рождения духовно слепы и можем лишь догадываться о его присутствии в этом мире? Неужели это не закончится никогда? И все что могло стать лекарством, так и останется ядом…
В этот момент он не знал, что еще неведомый ему Федор Верхошатцев тоже замер в созерцании.
- Что с тобой?
Михаил почувствовал на плече руку Гарибова.
- Зачем нам все это, Вахтанг? Столько боли, столько ненависти…
Костырев стоял в стороне. Его лицо было непроницаемым, и непонятно было то ли он прислушивается к их разговору, то ли думает о своем.
- О-о, Михаил Александрович,- протянул Гарибов,- а вот на такие вопросы у меня есть лишь один ответ: нам пора водочки попить, как-то вот так по-семейному! Я, Миша, одно знаю: этот мир придуман не нами, и не нам его ломать!
В этот миг Михаил почувствовал на себе пристальный, изучающий взгляд Олега Костырева.
- Хочешь о чем-то спросить, Олег?
- Нет,- Костырев в ответ скупо улыбнулся,- просто хотел пригласить вас в закусочную.
И Михаил неожиданно понял, что он впервые видит на его лице улыбку. И почувствовал, что Олег уже определил в нем двойное дно.
- Вот видишь как хорошо!- Рассмеялся Вахтанг.- Молодежь проставляется! И о старике Сарычеве мы не забыли,- добавил вполголоса.- Нашему герою тоже есть чем губы помазать. И, вообще, пора отметить это дело. Карась сбежал? Да пропади он пропадом этот подонок. Попадется рано или поздно Карась, если ему раньше такие же отморозки голову не открутят!..
Этот разговор Михаил вспомнил до того некстати, что ему сразу же захотелось выпить водки, а не цедить пиво.
- Рано или поздно мы все попадемся,- пробормотал он, глядя в окно.- В перспективе мы все покойники…- Он глубоко затянулся, сделал из пивной бутылки глоток и поморщился как от микстуры.
За окном стояла темная августовская ночь. Шел третий час после полуночи. В домах напротив редко светились окна, все честные люди давно спали сном праведников. Михаил усмехнулся и потушил сигарету в пепельнице.
Сидел в темноте. За несколько часов она перестала казаться плотной и непроницаемой. На стене мерно тикали старинные часы с цепями и гирями. На кухне так же мерно капала вода из неплотно закрытого крана. Михаил закрыл глаза и снова почувствовал, как сжимается вокруг него кольцо загонщиков. Он ни на секунду не забывал о том, что люди Самохина продолжают искать убийцу Ивана Сапегина, и Олег Костырев тоже ходит вокруг да около, присматривается к нему, принюхивается. Времени у него практически не осталось.
- Зачем ты оставил мне жизнь, Самохин?- Прошептал Михаил.- Зачем? Я не могу понять этого.
Он не знал, что в этот самый момент Самохин очнулся от тяжелой, одуряющей полудремы, в которую впал едва ли с полчаса назад. Он уже третью ночь страдал от бессонницы. Снотворное лишь вызывало полунаркотический, нездоровый сон. В конце концов, его врач посоветовал отказаться от лекарств. И от недосыпания Самохин стервенел и наливался беспричинной злобой.
Его томило дурное предчувствие, словно над ним уже занесли топор палача. Это тягостное предчувствие скорого конца лишало и сил и воли. Самохин начал злоупотреблять спиртным, но и это не помогло избавиться от томительного кошмара. По утрам после попоек он принимал похмельное зелье и вздрагивал потом до полудня, вздрагивая от каждого резкого звука, и сердце его сжималось от страха всякий раз, когда кто-нибудь начинал громко говорить или смеяться.
- Да не волнуйтесь вы, Олег Павлович,- пытался приободрить его начальник службы безопасности.- Я все держу под контролем. Все! Никто даже косо в вашу сторону не посмотрит. Это я вам обещаю.
- Я одно знаю,- пресекал его бахвальство Самохин.- Пока гром не грянет – мужик не перекрестится! Кто Сапегина ушатал?! Найди мне его! Найди!!!
Под утро Михаил тоже забылся в полудреме. Приснился ему двухэтажный черный дом с двумя траурными полотнищами над подъездом и старинный лакированный катафалк, запряженный черной кобылой и увешанный венками и креповыми лентами. Вокруг катафалка столпились люди в старинных одеждах. Молчаливые гости заполнили подходы к дому. Михаил подошел к катафалку и увидел в гробу себя. Отшатнулся, но тут же был схвачен со всех сторон. С трудом поднял голову и оскалился в беззвучном крике. Его окружили покойники. Лица у них были желтоватые с полузакрытыми глазами. А сквозь толпу медленно пробирался высокий, стройный человек. Он склонился над ним, и Михаил почувствовал могильный холод его потемневшей кожи.
- Я жду тебя, брат,- произнес призрак.
Это был Иван Сапегин.
Михаил вздрогнул и проснулся. Над городом поднималось солнце.
Ровно в девять часов утра в дверь позвонили. Михаил смял в пепельнице окурок и усмехнулся.
- Редкий гость,- прошептал он, вставая с дивана.- Здравствуйте, Ефим Павлович!- Радушно приветствовал появившегося в прихожей.
- Доброе утро, Михаил Александрович,- улыбнулся Пресняков.- А вы неплохо живете.
- Плохо,- еще раз усмехнулся Михаил,- и вы это прекрасно знаете. С женой развелся. Квартиру трехкомнатную разменял себе в убыток. Одна в жизни радость – работа. Выпьете со мной?
- Спасибо, но с утра не употребляю.- Пресняков сел в кресло и выжидающе посмотрел на хозяина квартиры.
- Вы ведь знали, что этот разговор состоится?
