Нагиб Махфуз - Любовь под дождем
— У меня все в порядке. Я не жалею ни о чем.
— Но ты грустишь, Зухра. Я тебя понимаю. Только нельзя все время думать об этом. Давай поговорим о твоем будущем.
Ей было очень трудно сдерживать рыдания.
— Слушай меня внимательно, Зухра. У меня есть к тебе предложение. Не решай ничего сразу сейчас, подумай не спеша. — Подождав немного, я продолжал: — В скором времени у меня будет свое дело, и тогда, если ты захочешь, я смогу дать тебе приличную должность!
В ее глазах промелькнуло недоверие.
— Здесь неподходящее для тебя место. Порядочная девушка среди всевозможных любителей поразвлечься. Разве не так?
Она не слышала ни слова из всего, что я ей сказал. Это было совершенно очевидно.
— У меня ты будешь в безопасности. Работа честная, жизнь прекрасная.
Она что-то пробормотала, взяла поднос и ушла.
Меня охватила досада — я злился и на нее и на самого себя.
* * *
Я провел вечер среди бледно-красных стен «Жанфуаза». Сафия пригласила меня провести ночь у нее, и я согласился — к этому времени я был уже достаточно пьян. Я поведал ей о своих заботах. Когда я стал рассказывать о своем проекте, она вдруг воскликнула:
— Тебе везет! — и, зажигая сигарету, пояснила: — «Жанфуаз». Хозяин хочет продать его.
— Но это казино уж очень убого, — я еле ворочал языком.
— А ты подумай, в каком прекрасном месте оно расположено. Можно организовать всякие увеселения, хорошую кухню.
Она убедила меня, что казино приносит значительный доход даже в таком состоянии, и предсказала ему большой успех в будущем, если его подновить.
— Ты из народа, — говорила она, — и полиция примет это в расчет, а у меня есть большой опыт. Летний сезон будет нам обеспечен, остальная часть года также будет прибыльна за счет ливийцев: они столько денег получают за свою нефть, что им их девать некуда.
— Подготовь мне встречу с хозяином.
— При первом же удобном случае я займусь подбором девушек.
— Договорились.
Она поцеловала меня и спросила:
— А почему бы тебе не перейти жить ко мне?
— Это мысль, но ты должна узнать меня, как следует, в интересах плодотворного сотрудничества. Учти, я не понимаю этой штуки, которая называется любовью.
* * *
Около десяти утра я вернулся в пансионат. Внизу, у лифта, встретил Сархана. Мы оба сделали вид, что не заметили друг друга. Вероятно, Сархан пришел, чтобы нанести визит семье невесты. Неожиданно он повернулся ко мне и сказал:
— А ведь это ты виноват в стычке между мной и Махмудом Абуль Аббасом.
Я не проронил ни звука.
— Он сам сказал мне об этом…
Я молчал. Он начал нервничать.
— Во всяком случае, ты поступил недостойно, не по-мужски.
Я с негодованием повернулся к нему:
— Замолчи, сукин сын!
Через секунду мы уже сцепились. Но тут подоспел привратник с приятелями, и нас разняли. Драка прекратилась, но мы продолжали осыпать друг друга бранью.
— Я научу тебя, как себя вести…
— Погоди у меня! — кричал он.
— Иди сюда, я тебя избавлю от твоей грязной жизни… — не оставался я в долгу.
* * *
В холле, возле радиоприемника, сидели мадам и Талаба-бек.
— Присоединяйся к нам, — сказала мадам, — мы думаем, как лучше провести новогодний вечер. Талаба-бек считает, что нужно пойти в казино «Монсиньор», а Амер-бек предпочитает провести его здесь.
— А где Амер-бек?
— Не выходит из комнаты, ему холодно…
— Ну и пусть сидит, а мы пойдем в «Монсиньор». Надо повеселиться как следует, до утра!
Немного помолчав, я сообщил ей:
— Наконец-то мой проект осуществляется!
Она внимательно выслушала меня, и на ее лице отразилось явное разочарование.
— Не торопись… подумай…
— Хватит мне уже думать.
— Кафе «Мирамар» лучше, — сказала она и, поколебавшись, добавила: — Я серьезно намерена войти к тебе в долю.
Я говорил с ней о «Мирамаре», о «Жанфуазе», а думал о том, как веселее, приятнее провести новогоднюю ночь.
В тот же вечер я познакомился с хозяином «Жанфуаза». Мы встретились в его кабинете и довольно быстро пришли к принципиальному соглашению о купле-продаже казино. Он пригласил меня к себе домой на вечеринку после закрытия заведения. Придя туда, я встретил Сафию. Речь зашла о новогодней ночи, и мы договорились провести ее вместе в «Жанфуазе». Я поздравил себя с тем, что избавился от необходимости встречать новый год со стариками…
Войдя наутро в столовую, я увидел там лишь мадам и Талаба-бека. По их мрачным лицам я догадался, что произошло что-то очень неприятное.
— Ты знаешь новость? — встретил меня вопросом Талаба-бек. Сархана аль-Бухейри нашли бездыханным на дороге в «Пальму».
Несколько мгновений я оставался в оцепенении. Потом мною овладели тревога, волнение, жалость, вполне естественные перед лицом внезапной, непонятной и все же неотвратимой смерти.
— Мертвым? — спросил я.
— Убитым.
— Но…
— Читай газету, — перебила меня мадам, — ужасное известие. Сердце подсказывает мне, что нас ждут неприятности…
Я вспомнил последнюю стычку возле лифта и подумал, что неприятности, которые предрекала мадам, распространятся и на меня.
— А кто убийца? — задал я вопрос, чувствуя его нелепость.
— Ну, этим… — начала мадам.
— Надо выяснить, были ли у него враги, — перебил ее Талаба Марзук.
— По правде говоря, — заметил я, — у него не было среди нас друзей.
— Но может, у него были враги?..
— Рано или поздно мы все узнаем… А что Зухра?
— В своей комнате, в скверном состоянии, — ответила мадам.
Идя в столовую, я хотел сообщить мадам о том, что намерен уйти из пансионата, но теперь решил повременить. Когда я уже собрался уходить, Талаба-бек сказал мне:
— Возможно, нас пригласят для допроса.
— Пусть допрашивает кто хочет.
Я решил освежить голову поездкой по Александрии. В небе громоздились низкие белые облака, дул легкий колючий ветерок. Это был последний день года. Мое желание провести безумную новогоднюю ночь удвоилось. Пусть умирают, кому суждено умереть, а живые пусть живут.
Я включил зажигание и подмигнул своему отражению в стекле.
Фрикико… не упрекай меня…
Мансур Бахи
Меня приговорили к «тюремному заключению» в Александрии. Так я сказал своему брату при расставании. Прибыв туда, я сразу же направился в пансионат «Мирамар». Дверь мне открыла старая женщина, стройная и изящная, несмотря на возраст. Я спросил ее:
— Мадам Марианна?
— Да…
— Мансур Бахи…
— Проходи, пожалуйста, — приветливо сказала она. — Твой брат звонил мне… чувствуй себя как дома.
Она подождала у дверей, пока привратник внес мои чемоданы, затем пригласила меня присесть в холле. Сама она уселась на канапе под статуей святой девы.
— Твой брат жил у меня, пока не женился. Вот ведь, почти всю жизнь прожил в Александрии, а теперь переехал в Каир…
Мы обменялись дружескими улыбками, и она внимательно оглядела меня.
— Ты жил вместе с ним?
— Да.
— Студент?.. Чиновник?..
— Диктор на радиостанции в Александрии.
— Но ты ведь каирец?
— Да.
— Чувствуй себя как дома и не говори мне о плате.
Я засмеялся и замотал головой.
— Благодарю. Я буду платить за комнату как все постояльцы.
— Сколько времени ты проживешь у меня?
— Думаю, что долго.
— Мы договоримся о приемлемой плате, и я не буду брать с тебя больше за летний сезон… Ты не женат? — перевела она разговор на другую тему.
— Нет.
— А когда думаешь жениться?
— Не теперь, во всяком случае.
— О чем же ты в таком случае думаешь? — засмеялась она. У двери позвонили. Мадам поднялась. Появилась девушка с сумками, набитыми продуктами, и прошла во внутренние комнаты. Очевидно, служанка, и довольно красивая. Впоследствии я узнал, что ее зовут Зухра. По возрасту она могла бы быть студенткой.
Мадам провела меня в комнату, выходящую окнами на море.
— Эта сторона не очень удобна в зимнее время, — сказала она, — но у меня больше нет свободных комнат.
— Я люблю зиму, — беззаботно ответил я.
* * *
Я вышел на балкон. Внизу простиралось море, отливающее изумительно чистой голубизной, тихие волны играли под лучами солнца. По небу плыли редкие облака. Легкий ветерок ласково овевал меня. Мною овладела грусть… Я услышал в комнате легкое движение и, повернувшись, увидел Зухру — она застилала кровать. Она работала старательно, не глядя в мою сторону. Я украдкой любовался ее изумительной деревенской красотой. Мне захотелось, чтоб мы с ней стали друзьями.
— Спасибо тебе, Зухра, — сказал я.
