Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста
Угу, буркнул главбух.
— Все равно надо проверить. Мало ли.
На следующий день Сева знакомил нового сотрудника с коллективом.
— Это наш главный редактор, — голос Рубаняка звенел излишней радостью. — Иван Павлович Ильин. Можно, просто Иван.
Ладонь, протянутая на встречу, показалась Ивану ирреальной, как жизнь на Марсе. Зеленые глаза и того хуже, явно были родом с Альфа-Центавра. Стройная фигурка, ослепительная улыбка, светлый нарядный костюм — материализовавшаяся фантазия произнесла мягким грудным голосом:
— Очень приятно. Ирина Лужина. Можно, просто Ира.
Иван с сомнением покачал головой и даже немного отступил назад — слишком сильным был шок, слишком красивой была женщина, слишком долго и страстно он желал встречи с ней.
— Конечно, конечно, — Ильин смешался и отступил к окну. Там, в не меньшем ошеломлении, стоял Генрих.
— Коллектив у нас небольшой, но дружный… — Сева говорил какие-то банальности.
— Я таких красивых женщин видел только в кино, — прошептал Сологуб.
— А я только в мечтах, — ответил также тихо Иван.
Глава 2. И подвигам несть числа
В жизни всегда есть место подвигу. И не одному.
Определившись с работой, для окончательного самоутверждения следовало устроить личную жизнь. И Иван смело шагнул навстречу нечаянно подвернувшейся удаче.
В одной из редакций, где он проходил собеседование, ожидая менеджера по персоналу, Иван познакомился с литературной редакторшей Милой. Симпатичная блондинка, чуть за сорок, давно в разводе, детей нет. Глядя на обтянутые тонким свитером полушария грудей, на выпирающие соски, Ильин вдруг до умопомрачения захотел секса. И, скрутив в бараний рог страхи, проглатывая окончания слов, промямлил:
— Если вы свободны, давайте встретимся. Завтра вечером вы свободны?
Свидание прошло на высоком идейно-художественном уровне, но (классика жанра), при полном непонимании сторон. Пока, воодушевленная внимательным взглядом собеседника (у журналиста при звуках чужого голоса глаза сами собой обретают осмысленное выражение) Мила подробно живописала печальные коллизии своей биографии, Ильин, представлял себя и новую знакомую в интимной обстановке. Таковая очень даже могла возникнуть. Дама жила одна и, кажется, не была связана обязательствами ни с кем.
«Обломится или нет?» — вопрос вызывал томление в чреслах и раздражение: время шло. В самый неподходящий момент, Мила как раз закончила повествовать о подлеце-муже и перешла к моральному облику любовника номер один, Иван не в силах сдерживать нетерпение, почему-то густым басом рубанул:
— Мила, пойдемте, к вам. Вы такая славная. Я вас хочу.
Наверняка, милая Мила заслуживала прелюдии, красивых слов, ухаживаний. Ничего этого Ильин дать не мог. Его влек голый инстинкт и голод. Поэтому события в квартире новой знакомой разворачивались стремительно, как кавалерийская атака. В коридоре Иван полез с поцелуями, в комнате — под юбку. Когда после непродолжительного отсутствия, Мила вернулась в гостиную в красном очень коротком халате и продемонстрировала полные розовые бедра, Иван полностью потерял самообладание. Дернул шелковый поясок, увидел налитое женское тело, и выпал из реальности. Последующие пятнадцать минут он помнил смутно, но, видимо, оправдал чужие ожидания. На прощание Мила жарко поцеловала его и обозвала жеребцом. То же происходило при следующих встречах. Переступив порог Милиной квартиры, Иван ощущал жаркую волну возбуждения и волок даму в койку. Что характерно за месяц, в течение которого длились отношения, он ни разу не остался ночевать и старался не кушать у Милы, более чем, настойчиво отвергая приглашения сделать и то, и другое.
— Почему? — спрашивала любовница.
Ильин изощрялся, выдумывал всякую чушь. На самом деле он боялся привязаться к Миле. Боялся, что она привяжется к нему. Он приходил в аккуратную квартирку за сексом, только за сексом, и ни чем более.
Радикальный эгоизм не лучший способ для долгой дружбы. Однажды Иван завел дурацкий разговор о том, какие разные женщина и мужчина. Особенно досталось слабому полу. Его Ильин в сердцах назвал продажными суками.
— Неправда, — возразила Мила обиженно и, о лукавое Евино племя, тот час отстроилась от соплеменниц, — возможно, тебе попадались только любительницы легкой наживы. Я совсем не такая. Я — не продажная сука. Разве я у тебя что-то просила? Нет. Мне от тебя ничего не нужно.
— Врешь, — вдруг заскучал Иван. — Зачем бы иначе улеглась со мной в первый же вечер в постель? Только не сочиняй, что я тебе сразу понравился, и ты потеряла голову.
Миле хватило ума не ввязываться в спор. Она вздохнула грустно и прошептала:
— Думай, как хочешь.
Настроение после выяснения отношений было испорчено. Но не настолько, чтобы отказаться от секса.
В постели, посчитав, что Ильин размяк, Милочка вернулась к теме. Иван, только что, благополучно завершив эротический марафон, блаженно улыбался, вперив глаза в потолок. Единственное на что он тот миг годился — это молчать, максимум слушать, какую-то чушь, но ни как ни обсуждать достоинства своей любовницы. Даму же понесло:
— Нет, ты скажи, разве я похожа, на суку, на продажную тем более?
— Все вы одинаковые, — Ильин мирно, как ему казалось, завершил затянувшийся диспут.
— А все мужики — козлы, — парировала Мила.
— Я — не козел! — возмутился Иван.
— Я — не сука! — в свою очередь вскипела Мила.
Иван ушел, не прощаясь, не очень-то понимая, из-за чего разгорелась перепалка и почему обрела столь серьезный оборот. Ясность, как обычно, внес эксперт в вопросе психологии полов, Коля Туманцев. К этому времени они уже, слава Богу, помирились окончательно.
Выслушав доклад Ильина, Николай изрек:
— Да, эволюция творит чудеса.
— Что ты имеешь в виду? — испугался на всякий случай Иван.
— То, что сорвался, ты, брат, с цепи. И возжелал исключительно подвигов. А так как твоя Мила — обычная давалка и на хрен тебе не нужна, ты и нашел повод смыться.
— Но почему? Я ведь хотел и хочу найти женщину. Мила, ясное дело, не идеал, не плацдарм добродетели, даже не мечта поэта, но баба гладкая, теплая, налитая, с сиськами-письками и что особенно приятно с отдельной квартирой. Что еще надо мужику, черт подери? Зачем я с ней поссорился, не понимаю.
Туманцев пожал плечами:
— Прикинь, о, мой юный друг: оказывается не все, гладкое и теплое — хорошо и полезно. Особенно для духовно растущего организма. Будь ты прежним Ваней, Мила для тебя была бы лучшим из возможных вариантов. Но ты изменился, поэтому яйца чесать с кем попало, не желаешь. Тебя одолевают героические мысли о доблестных победах.
— Вроде того, — пошел в сознанку Ильин. — С Милой мне было до ужаса тоскливо.
— Хочется, ну, признайся, хочется Томку на место поставить или той Ирочке-красотке вставить по первое число?
— Хочется.
Что уж скрывать и то, и другое, Иван сделал бы с удовольствием.
Жизнь с готовностью предоставила шанс исполнить одно из желаний.
Как-то вечером во время очередной побывки благоверная расщедрилась и допустила Ильина до своих прелестей. Некстати, грянул телефонный звонок, Тома схватила трубку, минут пятнадцать перебирала новости с одной из подруг. Потом предложила обреченно
— Ну что продолжим? — в голосе звенело раздражение, на лице цвела махровая скука.
— Нет, — отказался Иван. — Мне не нужны подачки.
— Уверен?
— Да. — Иван с истинным наслаждением разглядывал полуодетую супругу. Рослая, полная, гладкая, Тамара выглядела очень эротично. Вернулась бы, привычно подумал Ильин, зажили бы счастливо. А так проездом, мимоходом, в принудительном порядке — нет, с него хватит.
Иван встал с кровати, отправился на кухню. Проходя мимо зеркала, невольно скосил глаза, поймал полускрытое темнотой, отражение. Не высок, живот торчит, трусы болтаются вокруг худых бедер. Увы, не красавец, сильно не красавец, очень сильно не красавец. Но каков есть, подумал Ильин бесстрастно, и даже удивился спокойствию, воцарившемуся в душе. Тамара удивилась тоже. Ни скандала, ни упреков, ни просьб — супруг нарушал правила устоявшейся игры. Следующее утро принесло новые победы.
— Ты что же на работу не пойдешь? — спросила Тома, когда часы показали одиннадцать.
— Я уволился и ищу новое место, — сообщил Иван и налил себе вторую чашку кофе.
— Ты уволился? Зачем? Тебе же хорошо платили.
— Я стою большего.
— Ты? С чего ты взял, что вообще чего-то стоишь?
Не утруждаясь ответом, Иван покинул кухню и перебрался в гостиную. Через секунду туда же, разъяренной фурией влетела Тамара.
— И сколько времени ты уже ищешь новое место?
— Месяц.
— Идиот, вернись к Туманцеву, попроси, он тебя примет обратно, — в голосе супруги была паника.
