Леонид Иванов - новые времена - новые заботы
На обсуждение парткома и общих собраний коммунистов совхоза выносятся самые злободневные вопросы труда и жизни коллектива: о ходе капитального строительства, выполнении плана заготовки кормов, механизации трудоемких процессов в животноводстве, организаторской работе по выполнению плана социально-экономического и культурного развития совхоза, о плане на очередное пятилетие. И каждое решение остается под контролем парткома до полной его реализации.
После всего этого можно не удивляться тому, что коллектив совхоза уже в октябре 1975 года досрочно выполнил план девятой пятилетки по продаже мяса государству. Страна к тому времени получила от краснозвездинцев 332 тысячи центнеров мяса. А до конца года было сдано еще 27 тысяч центнеров — это уже сверх задания на пятилетку. Таким образом, сдача мяса в завершающем году девятой пятилетки превысила 85 тысяч центнеров!
В «трудовом паспорте» коллектива что ни показатель, то рекорд. Производство мяса в девятой пятилетке по сравнению с восьмой увеличилось на 73 процента. Затраты кормов на центнер привеса свинины снизились на 17 процентов и составили 5,7 центнера кормовых единиц. На треть уменьшились и затраты труда. Потому-то и производство продукции возросло на 21,2 миллиона рублей, или в полтора раза. А фондоотдача на рубль основных средств составила 1 рубль 44 копейки. Прибыль совхоза за пятилетие превысила 19 миллионов рублей.
За этими сухими цифрами — самоотверженный труд, творческий поиск дружного коллектива свиносовхоза «Красная звезда».
Коллектив хозяйства с еще большим воодушевлением принялся за выполнение новых, еще более сложных задач, поставленных перед тружениками сельского хозяйства XXV съездом КПСС.
О ГЛАВНОЙ ХЛЕБНОЙ КЛАДОВОЙ СТРАНЫ
Никогда не забыть мне одной встречи с известным колхозным ученым, народным академиком Терентием Семеновичем Мальцевым. Вообще-то я много раз встречался с ним, написал о нем книгу, но та встреча запомнилась больше других. Говорили мы об урожае. И это совершенно естественно: с чего бы ни начался разговор с Терентием Семеновичем, он неизменно приведет к урожаю, к тому делу, которому Терентий Семенович посвятил всю свою жизнь.
— Зона-то наша сильно обширна, — говорил Терентий Семенович. — В Сибири и Северном Казахстане яровой пшеницы размещается не меньше половины всех ее посевов по стране — до двадцати миллионов гектаров. Только яровой пшеницы! — подчеркнул он. — Найдите такой надежный прием, который поднял урожайность пшеницы хотя бы только на один центнер с гектара, сколько бы получилось добавки в государственные закрома?
Голубые глаза Терентия Семеновича смотрят на меня, лукаво искрятся, ждут ответа.
Подсчитываю в уме, называю результат: прибавится 120 миллионов пудов пшеницы.
— Вот видите! — воскликнул Терентий Семенович. — А допустите малейший промах в агротехнике, убавьте урожай на центнер — вот и выпало из государственного закрома сто двадцать миллионов пудов хлеба. Или не сумей убрать урожай вовремя да качественно, — а это у нас, к сожалению, случается, — вот и потерял сотни миллионов пудов пшеницы. И какой пшеницы!
В Сибири и Северном Казахстане выращивается большое количество так называемой сильной пшеницы, богатой клейковиной. Мука из такой пшеницы считается улучшителем: без ее добавок не испечь пышного хлеба из других сортов, возделываемых, скажем, на юге страны, не изготовить и макарон типа спагетти. Поэтому большое количество сильной пшеницы вывозится отсюда в другие районы страны, за границу.
— Наша зона теперь стала, конечно, самой главной хлебной кладовой страны, — продолжал Терентий Семенович. — Конечно, Украина иной год сдает государству тоже до миллиарда пудов хлеба, но она сама почти весь этот миллиард и потребляет на свои нужды. Сибирь продает государству, как правило, тоже миллиард пудов зерна, но на свои нужды расходует не больше двадцати процентов, а все остальное остается в государственном резервном амбаре. Ну, и Казахстан в этот резервный амбар поставляет тоже не меньше. Так что главная хлебная кладовая государства — у нас! И нам, конечно, надо особенно заботиться, чтобы эта кладовая с каждым годом пополнялась. Тем более что резервы повышения урожайности полей у нас тут особенно велики. Сравните урожаи по отдельным районам и областям — вот и увидите эти резервы. Их можно взять без большого труда, без дополнительных капитальных затрат, лишь правильно применяя известную уже агротехнику. А если эту агротехнику продолжать совершенствовать да поискать новые приемы, тогда в нашем резерве будет дополнительно не центнер зерна с гектара, а пять — десять, а то и больше!
При каждой встрече с Терентием Семеновичем я, разумеется, расспрашивал его о новинках в агротехнических приемах, обо всем том, что могло сказаться на росте урожаев. Спросил об этом и сейчас.
— Резервы большие, очень большие, — повторил Терентий Семенович. — Возьмите хотя бы улучшение сортов зерновых культур. Или минеральные удобрения, которых пока что нам дают очень мало. А сколько дополнительного хлеба можно получить за счет сокращения потерь при уборке урожая! Но, конечно, самый главный резерв — в изучении человеком природы-матушки, ее секретов. Человек излишне самоуверен, когда речь заходит о покорении природы. У нас частенько говорят и пишут, конечно, что надо покорить природу, воевать с нею. А правильно ли это? Надо ли нам ополчаться на нее? На ту самую природу, которая и человека создала, и кормит и поит его, помогает дальнейшему его совершенствованию?
Терентий Семенович опустил голову на грудь, о чем-то призадумался. А подняв голову, заговорил вдруг как-то по-особенному вдохновенно, доверительно:
— Не воевать надо с природой, а дружить! Внимательно изучать ее тайны, ее повадки, иначе говоря — получше понять ее законы, вести дела с нею на основе, как теперь принято говорить, полного взаимопонимания. Пора уже понять, что только в дружбе с природой можно получить от земли больше, чем мы получаем. Силой тут ничего не добьешься, разве что испортишь все дело.
— А как же тогда понимать высказывание Мичурина о том, что нельзя ждать милостей от природы, что их нужно именно взять?
— Это высказывание правильное, — ответил мне Терентий Семенович. — Ждать милости, сидя сложа руки, бесполезно, конечно. Так я понимаю Ивана Владимировича. Сам-то он не воевал с природой, а познав ее законы, создавал при ее же помощи те сорта и растения, которые могли лучше родить, лучше размножаться. А что значит взять милости природы? Это опять же, конечно, сначала познать ее законы, а не выступать в роли грабителя. Возьмите простой пример: приезжали мужики на жительство в Сибирь, выбирали самый подходящий участок земли, начинали распахивать его, засевать и делали это до тех пор, пока земля переставала хорошо родить. Тогда мужик забрасывал этот участок, принимался обрабатывать другой, благо земли свободной тогда было много. Такой порядок использования земли ученые даже назвали системой земледелия — переложной системой. И ведь что удивительно — безо всякой помощи человека природа восстанавливала плодородие выпаханного участка, в почве накапливалось органическое вещество. А если бы человек помог природе в этой работе по восстановлению плодородия! Как бы тогда все было хорошо! Без войны с природой мы могли бы брать от нее столько, сколько нужно нам…
Примолк на короткое время, вроде собираясь с мыслями, потом продолжил так же вдохновенно:
— У нас, конечно, с природой сложились несколько иные отношения, иное взаимопонимание. Мы не ждем милостей от природы, но, конечно, и не воюем с нею… Хотя в общем-то воюем, но… как бы это пояснее выразить… Сравнить можно с игрой в шахматы. Да, правильно! — еще больше оживился Терентий Семенович. — Шахматисты борются, но не воюют же, а, сражаясь, взаимно обогащаются. Вот представьте себе шахматную доску с множеством клеток-полей. За доской сидят двое — Человек и Природа. При этом белыми фигурами всегда играет Природа, за ней право первого хода: она определяет начало весны, приносит суховеи, дожди, заморозки. Это все коварные ходы Природы. И, чтобы в этих условиях не проиграть, Человек должен уметь правильно ответить на любой ее ход. В распоряжении Человека, как у шахматиста, множество вариантов, но всякий раз он должен находить единственно правильный! Только тогда он выиграет, будет с максимальным урожаем!
Конечно, — после небольшой паузы продолжал Терентий Семенович, — Природа то ли из любви к Человеку, то ли из-за халатности, — тут он улыбнулся, — иногда делает и слабые ходы, посылает в помощь Человеку обильные дожди в самое нужное время, и тогда Человек легко выигрывает. И очень часто, конечно, спешит провозгласить: несмотря на капризы Природы, я то-то и то-то сделал, так-то и так-то сходил, — словом, хвастлив Человек иногда бывает, излишне самоуверен. А ведь он не имеет права рассчитывать на постоянные подачки, он все время должен играть в полную силу своих знаний и опыта. И вот что особенно надо усвоить: у каждого шахматиста есть свое излюбленное начало, свой стиль игры. Кто играет с одним и тем же противником, тот, конечно, все это может намотать себе на ус, и тогда выигрыш более обеспечен. У нашей сибирской природы тоже есть свои излюбленные ходы, некоторые из них очень коварные. Пожалуй, самый сильный ход Природы — это ход засухой. Из каждых пяти партий… то есть из каждых пяти лет, конечно, — усмехнулся Терентий Семенович, увлекшись шахматной терминологией, — из пяти партий в двух, а чаще в трех она применяет этот самый опасный ход. Поэтому нам, живущим в Сибири, обязательно надо знать защиту против этого хода. Остальные ходы Природы тоже полны коварства, но на многие из них мы нашли уже наилучшие ответы. Тут и передовые приемы агротехники, и оптимальные сроки сева. А вот засуха — это, конечно, сложнее… И еще один ход Природы силен — это ход сорняками! Правда, опытные хлеборобы и против этого хода нашли уже защиту, но многие, к сожалению, очень многие при таком ходе Природы часто теряются и в конечном счете проигрывают. А вот от засухи… Я всю жизнь ищу наиболее правильный ответ именно на этот коварный ход Природы.
