Евгений Круглов - У ПРУДА
— Твоими красками…
Нет! Она не сидела за столом! Казалось, она летала по комнате, и только закрытые окна и дверь мешали ей улететь наружу, куда-то туда, в небо…
— Да, — сказала вдруг Ирина неопределённо, — монах правильно сказал всё…
Катя с Кириллом одновременно повернули к ней головы.
— Мама, ты мне ничего не рассказывала…
— Хорошо…, - сказала Ирина и улыбнулась, — только давайте чаю попьём сначала. Да?
Кирилл с Катей сразу покачали головами в ответ.
После чаепития Катя встала из за стола и подошла к портрету. Кирилл уносил посуду в кухню, Ирина отлучилась к себе в комнату. Рассматривая своё изображение, Катя почему-то вспомнила о флаконе подаренных ей духов. Она только медленно мотала головой. В голове всплыла фраза, неведомо откуда: «Два мира. Выбирай!» У неё даже холодок пробежал вдоль позвоночника.
От портрета, казалось, исходило тепло и Катя интуитивно протянула обе руки, но взять почему-то не решилась, а только провела пальцем по узорчатой раме. И смотрела на ту Катю, которая беззаботно распахнула глаза, и через них, будто открывала ему всю свою душу. В один застывший миг, портрет выплеснул все её чувства.
— Как же он смог … Такое…Показать… красками? — подумалось ей, — и платье то же самое…
Стук дверей прервал Катины размышления. Ирина вышла из комнаты и сходу сказала:
— Ну, выйдем на свежий воздух? А то здесь от духовки что-то жарко стало… Кирилл вышел из кухни и подошёл к Кате, взяв её за руку:
— Идём?
— Угу! — кивнула она.
ПРЕДСКАЗАНИЕ
На улице было свежо. Вечерело. Лёгкий ветерок играл листвой на берёзах. Солнце застряло в лиловых тучах, нависших над самым горизонтом.
— Прогуляемся? — предложила Ирина.
Они пошли вдоль единственной улицы, посередине Катя, Кирилл и Ирина — по краям.
— Года два назад, — начала Ирина, — мы с тобой ездили в монастырь, помнишь? — обратилась она к сыну.
— Да.
— Ты тогда гулял у стен и разговаривал с реставраторами из Ленинграда… А я узнала, что в монастыре живёт монах, к которому многие ездят со всех мест. Одних он исцеляет, других утешает, советует что-то, кому захочет и будущее предсказывает…
Не удержалась я тогда, позвала тебя с собой, но не стала говорить для чего… В монастырь женщин не пускают, посетителей он принимал в домике, что возле церкви приходской. Гуда все и приезжают по своим нуждам. Кто помолиться, кто… Зовут монаха — отец Иннокентий. Таких много в России по монастырям…
Вот. Дождалась я своей очереди. Вошла в домик. Он молча посадил меня на лавку и сел напротив. Смотрит, смотрит на меня и молчит. Я тоже молчу. Потом как разревелась. Сижу — ревю. А он — молчит. А я опять…
Ирина замолчала вдруг. Смахнула слезу платком, шмыгнув носом…
— Потом, поуспокоилась, вроде, а он встал и вышел молча. Вошёл опять, и держит что-то в полотно завёрнутое…. Я поднялась со скамейки, а он протягивает мне это. Я взяла, не спросив ни слова. Он обнял меня за спину и к двери повёл…. Открыл дверь и говорит:
— … Когда оскорблённая душа вернётся с радостью, и ты счастлива будешь. Не томись, матушка. Не долго ждать…
Перекрестил меня и сказал:
— Ступай с Богом…
— А я вышла и только повторяю слова его, что б не забыть… Развернула свёрток потом, а там — икона эта, что ты, Катенька, в комнате у меня видела.
Ирина замолчала не надолго.
— Я только теперь начала понимать. Он говорил о душе Малевской Екатерины, что на усадьбе жила…
У Кати кольнуло сердце…
Некоторое время все шли молча. Каждый погрузился в свои мысли. Почти скрывшееся солнце нарисовало в облаках причудливую светящуюся картину.
— Тётя Ира, — спросила вдруг Катя, — а как они будущее видят, монахи?..
— Не знаю, Катенька, — со вздохом ответила Ирина, одно скажу точно: — Надо чистую душу иметь, и любовь большую к Творцу и к людям. Тогда человеку многое по силам становится.
Пока Кирюша рос, я многое передумала. Здесь легко думается. Спокойно здесь. И про будущее тоже, много думала… Скорее только про будущее…
Не всем монахи предсказывают… Вот ты вернулась, Катя, — ты так решила. Ты и не могла поступить иначе, потому, что ты — такая есть. А у другого, мысли бегают в разные стороны, он сам не знает, чего хочет. И как он поступит, он тоже не знает…. Такому будущее, наверно, трудно предсказать. Вот и живёт человек, как получится. А надо верить! И я верила. И ждала.
… Не должен человек страдать. Человек — образ Божий! А Бог — это свет и любовь! Так в Библии сказано… Выходит, мы сами творим своё будущее…. Ты понимаешь меня?
— Да, понимаю, кажется, — ответила Катя робко и облегчённо вздохнула.
— Вот родители удивятся… — подумала она вслух.
— Ну что, — остановился Кирилл, — обратно?
— Обратно? — переспросила Катя, заглянув ему в лицо:
— Ни за что! — и засмеялась.
Ирина улыбнулась, посмотрев на Катю. «Счастье — оно беззаботно»… — подумала она.
Незаметно подошли к дому. Ирина остановилась, повернувшись лицом к Кате:
— Ну что, пойдёмте кормить щенка!
«А она славная, а я так боялась!» — подумала Катя. Все вошли в дом. Кирилл заглянул к себе в комнату, не зажигая свет.
— Спит, — сказал он не громко.
— Не тревожь его, — так же не громко сказала мама, — после покормишь, хорошо?
— Угу… — разглядывал спящего щенка Кирилл.
Катя подошла к своему портрету и снова залюбовалась им, как заворожённая…. Подойдя сзади, Кирилл осторожно обхватил Катю руками. Она опустила ему голову на плечо:
— Кажется, ты меня слегка приукрасил!
— Что ты…, ты ещё лучше! — сказал он взволнованно.
— Нам пора… — прошептала Катя, поздно уже…
— Бери его, — очень тихо заговорил Кирилл, показывая глазами на портрет, — теперь он твой!
— Я боюсь! — шепнула Катя.
— Хм… — ухмыльнулся он. Отпустил Катю и медленно подошёл к полотну. Чуть постоял, потом взял осторожно и протянул Кате:
— Держи…
Катя осторожно и робко, как берут на руки младенца первый раз в жизни, взялась пальцами за раму.
— Не бойся, он лёгкий — шепнул Кирилл с улыбкой.
— Да не того я боюсь…, Кирюш…, дай пакетик… — не отрывая глаз от своего изображения, шепнула Катя.
Когда они подошли к двери, из комнаты вышла мама. Она была в халате.
— Мне ложиться пора…, рано завтра вставать, — она подошла к Кате, взяла её за руку.
— Рада была Катенька, тебя увидеть, теперь не забывай меня, заходи почаще!
— Ну что Вы, тётя Ира, теперь буду заходить! Спасибо Вам, за чай…, и за всё!..
— Ну, хорошо! — засмеялась негромко Ирина. Спокойной ночи! — и, повернувшись тихо, пошла к себе в комнату.
Кирилл с Катей вышли из дома. Только краешек луны, да россыпь звёзд чуть освещали землю.
— Я не вижу ничего, Кирюш! — усмехнулась в темноте Катя, — давай постоим чуть-чуть, пусть глаза привыкнут…
— Прохладно… Тебе не холодно? — тихо спросил Кирилл.
— Нет! — шёпотом произнесла она.
— Ты чего шепчешь?
— Боюсь ночь разбудить! — шепнула со смехом Катя.
Она почувствовала его незримую улыбку.
— А твоя мама, хорошая очень! … Я её не так себе немножко представляла…
— Она и была не такой, немного…. Такой я её сам ещё не видел… — с тихим восторгом, негромко произнёс он. Не верится даже…
Катя вздохнула быстро.
— Мне так хорошо сегодня! Просто здорово!
Осторожно ступая, они медленно побрели к бабушкиному дому.
— А ты маме явно понравилась!
Катя только улыбнулась в ответ.
— Скажи, — посмотрела на него Катя, — как же ты портрет написал, ведь я тебе не позировала…, обычно художникам позируют?
— Обычно, — усмехнулся он, — художники не гуляют с заказчиками по лесам, и на закате не целуются….
Катя засмеялась негромко.
— У бабушки света нет, — подходя к дому увидела Катя, — посидим немного?
Она поставила картину рядом с дверью и быстро спустилась с крыльца.
— Скамейка сырая…, не садись!
— А как щенка назовём, — спросила Катя весело, садясь к нему на колени…
— Я ещё не думал, а ты как хочешь?
— Сейчас…, подумать надо! — прижалась к нему Катя.
— Может, … Пушок? — после некоторого раздумья предложила она.
— Легковато как-то…, это же овчарка, а не хомячок… — иронично усмехнулся Кирилл.
— Ах, ты, злопамятный, да? — засунула она руку под рубашку, ища, где бы ущипнуть…
— Кать, у меня там осы нет…
— Что? Ах, так! — завелась Катя, — сейчас я тебе туда, … крапивы напихаю!..
Кирилл сдержанно захохотал, обхватив двумя руками, начавшую барахтаться Катю.
— Свалишься, смотри…
— Что, и не поднимешь? — капризно разошлась она.
— … Просто не отпущу, — обхватил её Кирилл под колени.
