Алекс Тарн - Книга
— Впрочем, большинство текстов представляли собой копии известных книг иудейского Танаха или апокрифов, не вошедших впоследствии в канон. Но были и другие, небиблейские. Например, устав общины, комментарии кумранитов к священным текстам, обрывки так называемого Дамасского документа, который уже за полвека до кумранских находок единогласно относили к раннехристианской сирийской общине, а также странное сочинение, описывающее финальную эсхатологическую схватку добра со злом, войну «сынов света» с «сынами тьмы». Они-то и принесли искателям главную радость.
Понимаете, во всех предшествующих разговорах о ессеях отсутствовала главная фигура, которая позволила бы придать им действительно христианский оттенок. Какая?
— Сам Иисус Христос? — предположил Сева.
— Конечно! Сам Иисус Христос! Подумайте — ну какое же христианство может обойтись без Христа? Как-то странно даже… И вот представьте себе, что в кумранских текстах обнаруживается нечто похожее, некий Учитель праведности, духовный вождь и наставник, невинная жертва зла, погибший в прошлом, но предназначенный к воскрешению в будущем. Это же ровно то, что надо! Кто ищет, тот всегда найдет! Если теперь отождествить кумранитов с уже известными ессеями, а Учителя — с Христом, то можно считать, что недостающие детали головоломки найдены, а общая картина успешно восполнена! Стоит ли удивляться тому, что такое отождествление немедленно произошло?
— Север Мертвого моря, то есть, район Кумрана, находился тогда под контролем Иордании. Ключевые фигуры имели самое непосредственное отношение к христианству. Например, руководитель раскопок, Ролан де Во был не столько ученым-археологом, сколько доминиканским монахом, преподавателем религиозной истории и экзегезы. Посредник по имени Кандо, скупавший рукописи у бедуинов, состоял деятельным членом местной общины несториан. Несторианский митрополит Афанасий собрал у себя в монастыре святого Марка изрядное количество документов, а затем переправил несколько свитков на продажу в Нью-Йорк. Рекламное объявление, которое он поместил в газете, гласило: «Этих свитков касался сам Иисус!»
— Поймите, я не обвиняю этих людей в мошенничестве… во всяком случае, не всех… просто им очень, очень хотелось найти своего Христа. Трудно ли в такой ситуации принять желаемое за действительное?
— Гм… — Сева с сомнением покачал головой. — Из того, что вы рассказали, вовсе не следует, что так не могло быть. Ведь есть и вероятность того, что они правы? Этот самый Учитель жил примерно в то же время, что и Христос, не так ли? Учил праведности, был казнен…
— Вероятность, действительно, есть, — снисходительно улыбнулся Леонид. — Возможно, она даже достаточно велика для того, чтобы дать рекламное объявление на Уолл-стрит. Но речь-то идет не о подсчете вероятности, а о научном заключении. Наука требует однозначности, господин Сева. Учил праведности, пострадал, назначен своими адептами к воскрешению? Ну и что? То же самое можно сказать о десятках известных раввинов и пророков, не считая сотен мелких, чьи имена даже не дошли до нас. Отклонения от канонического иудейского ритуала? Подумаешь… это смотря что считать каноном в Иудее начала первого тысячелетия. Ессеи, по свидетельству Флавия, были одной из четырех крупных партий… отчего же за тогдашний канон нужно принять непременно фарисеев? Только оттого, что он ближе к современному?
— Понятно, что серьезные ученые немедленно подвергли уничтожающей критике гипотезу о христианском характере кумранской общины. Начать хотя бы с того, что некоторые черты кумранитов не позволяют отождествить их с ессеями. Например, ненависть к «сынам тьмы» и призывы воевать с ними никак не согласуются с принципиальным пацифизмом ессеев. А ведь кумраниты, видимо, не только призывали, но и воевали. Впоследствии на Масаде были найдены следы их пребывания. Отчего бы тогда не заключить, что они были ближе к воинственной партии зелотов, чем к мирным ессеям? Или наличие женских захоронений… не очень-то согласуется с ессейским безбрачием. Ну, и так далее, еще много чего. Не стану вас дальше утомлять. Да и пора мне… — Леонид поднялся со стула и робко оглянулся на свою книжку. — Вы… ээ-э… не возражаете?
— Конечно, конечно, — нетерпеливо сказал Сева. — Берите все. Это я пошутил давеча, извините. Вот только, пожалуйста… Ваш рассказ очень интересен, но какое отношение он имеет к моему другу? При чем тут Клим?
Бородач вытаращил на него удивленные глаза.
— Как это при чем? Вы что, ничего не поняли? Это же так просто! Кому-то достаточно десятка разжеванных выводов, а кому-то нет. Ваш Клим относился ко второй категории, вот и все.
— Да, но…
— Что «но»? — возмутился Леонид. — Что «но»? Что тут такого удивительного? Почему вас так поражает стремление вашего друга найти недостающее звено? И не просто звено, а звено начальное, основное. А ну как и нету никакого звена, а есть только пшик, пустота звенящая? Что тогда? Как на такой эфемерной цепи подвесить весь мир, весь смысл своей жизни? Как? Он ведь, насколько я понимаю, этими поисками давно был озабочен, так?
— Так, — неохотно подтвердил Сева. — Действительно давно. Вернее — сколько я его помню. Он сделал это своей второй профессией. Если не первой.
— Ну, вот видите, — развел руками Леонид. — Где уж вам профессионала понять, господин Сева? Вы ведь в этом даже не любитель, правда? Езжайте-ка вы лучше домой и забудьте обо всех этих сложностях. И, мой вам совет: не возвращайтесь.
Он неприятно усмехнулся. «От кого-то я это уже слышал много веков тому назад… а точнее, сегодня утром, — подумал Сева. — Ах да, от этой девицы с вороньим гнездом на голове… как ее?.. Ханна?..»
— Спасибо за науку, — сказал он вслух. — Вы идите, господин профи, а я тут еще немного осмотрюсь, по-любительски. Книжек брать не буду, не волнуйтесь. Я, честно говоря, и читаю-то через пень-колоду. Так что можете обрадовать вашу библиотечную мышь-пенсионерку. Теперь ей будет что грызть аж до ста двадцати…
Они распрощались кивком, даже не пытаясь скрыть взаимную неприязнь. Разные люди, существующие в параллельных, непересекающихся мирах. Странно, что они могли дружить с одним и тем же человеком. Сева сел к столу, выдвинул и задвинул единственный ящик. Слова бородатого сноба задели его больше, чем он хотел себе в этом признаться. Подумаешь, цаца!.. профессионал он, видите ли… По какой-такой профессии, позвольте спросить? Доктора болтологии, академики по претенциозному пересыпанию из пустого в порожнее. Тьфу! Бла-бла-бла… уши вянут.
Вот он, Сева, действительно профессионал. Высококлассный специалист по системам телефонного биллинга. Программист милостью Божьей, один из лучших в стране. Инженер и архитектор, незаменимый работник крупнейшей фирмы, ведущий… Он запнулся. Тпру, коняга, не гони. По состоянию дел на сегодняшний вечер, он, скорее всего, уже не числился в списках работников той самой «крупнейшей фирмы», будь она проклята… Хотя, если завтра поваляться в ногах… без четверти восемь в приемной, Ави будет ждать… Вот только зачем?
Он задумчиво постучал по столу костяшками пальцев. Что ему дал этот его высокий профессионализм? Нет, серьезно? Что? Чем он занимал свою, в общем-то, неплохую голову на протяжении последних десяти лет? Тем, как бы получше втиснуть поле для лишнего разряда в тридесятую графу тридевятого бланка? Этим? И что в итоге получилось? В сутках двадцать четыре часа, парень. Если шестнадцать из них ты занимаешься идиотскими бланками, а в остальное время запихиваешь в себя еду или пытаешься спать, то можно ли назвать это жизнью? Библиотечная мышь?.. А компьютерная мышь лучше?
Как ни крути, а гордиться нечем. Ты можешь считать Клима чокнутым, но у него, по крайней мере, был шанс что-то найти, а значит, и его, на первый взгляд, безумные поиски имели смысл. Но какой смысл есть в твоем времяпрепровождении? Сева вздохнул и посмотрел на часы. Пора ехать, если он еще хочет найти какую-нибудь недорогую гостиницу. До завтра нужно привести себя в порядок. Без четверти восемь в приемной. Это то, что он умеет делать в жизни, и теперь уже поздно что-либо менять.
Прощай, Клим, прощай, дружище. Он снова обвел взглядом комнату. Книги, инструменты, немного посуды, немного одежды. Взять что-нибудь с собой, на память? Но что? Не брать же чашку или лопату… Сева выдвинул ящик стола, пошарил там среди карандашей, ручек, линеек и вытащил тонкий блокнот-спиральку. Картинка на обложке изображала отвесный красноватый склон и водопад. Эйн-Геди? Внутри блокнота находилась сложенная вдвое пачка листков, отксерокопированных с обеих сторон — что-то непонятное, беспорядочное скопище странных значков, вроде птичьих следов на мокром песке. Наверное, копия одного из свитков. Зачем? Навряд ли Клим успел настолько хорошо выучить язык… да и какой это язык?.. на иврит совсем не похоже. Арамейский?
