Михаил Гиголашвили - Тайнопись
Парни тоже активно и льстиво закивали головами, молча поддакивая ему — действительно, кто знает, что будет завтра?.. Вот и они: собрались время провести — и на тебе, вытрезвиловка, конвой, срок, тюрьма, сума!
Теперь оставалась милиция. Большой Чин подмигнул им, взял трубку другого телефона, отщелкал номер и, шутливо отрапортовав товарищу министру МВД, что на его фронте всё в порядке (назвав его при этом «либер партайгеноссе»), коротко поведал о случившейся нелепице — тут уже не упоминалось о вытрезвителе, был только день рождения и волшебное застольное пение, вызвавшее недовольство грубых жителей военного городка.
Министр ответил, чтобы эти певцы приехали к нему, он хочет на них посмотреть. Большой Чин пожал плечами, нахмурил брови и спросил, как поживает Бадури Терентьич и не родила ли невестка Ушанги Ароновича?
— Мы не хотим туда ехать! — испугались они, когда разговор был окончен.
— Да уж понимаю, кому к этому палачу на бойню своими ногами идти хочется?.. — развел он руками. — Да что делать?.. Нагадили — умейте подчищать. Не мог же я ему сказать — нет, они не придут, не желают?.. Я думаю, он всё уладит…
— Ауффф!.. А если не уладит?.. — выдохнул Дэви. — Десять лет сидеть?..
А Кока весь сжался от ужаса — вот она, тюрьма: вместо Парижа — нары, вместо баров и баб — громилы и табуретки!
— Я думаю, что до столь суровых санкций не дойдет, — засмеялся Большой Чин. — Езжайте к нему, он вас не съест!
Потом он подписал пропуска и невзначай попросил оставить телефон девочек — с ними он хочет отдельно разобраться. А им напоследок приказал держать язык за зубами и всякую дрянь не пить — горбачевский маразм долго не продлится, но пока опасно, сами понимать должны, не маленькие.
Управление МВД было в районе Дигоми. В здании — жарко и пусто, только время от времени из одних дверей выходят пузатые жлобы с папками в руках и с пистолетами подмышками; кивая друг другу и сверля парней неприятными взглядами, они входят в другие двери. Где-то стучат на машинке. Тянет сигаретным дымом и кофе.
— Собачье царство! — прошептал Дэви с ненавистью. — Логово!
— Псиная конура! — шепотом ответил Кока.
— Собачьи бега! Выставка собак! — храбрились они, с немым страхом косясь по сторонам.
Тут из-за массивной двери появился холеный тип в штатском, похожий на бульдога, и коротким жестом велел им войти.
Министр сидел в кресле, опустив массивную голову и косолапыми ручищами что-то ворочал на столе под лампой. Присмотревшись, они увидели, что это пули, которые он берет с одного блюдца, поочередно рассматривает в лупу и перекладывает в другое.
Он поднял медвежью голову, уставился голубыми свиными глазками и молча кивнул на стулья. Генеральская рубашка была расстегнута до пупа, двойной подбородок плавно переливался в грудь, та — в живот. Парни опасливо уселись подальше, на краю длинного стола.
— Ну, пивцы, что пили — чачу?.. В такую жару?.. Вы на себя посмотрите — как будто приличные люди, а на самом деле?.. — прохрипел министр басом. — Ты вот, парторг, чему ты людей научить можешь?.. Этот — ладно, туда-сюда, иностранец, парижская штучка, но ты?..
Большой Чин ничего не говорил министру о них. Значит, пока они ехали, министр уже сам о них всё выяснил! — сделали они нехитрый вывод. Поглядывая прозрачными глазками, министр продолжал:
— Видно, вы ребята неплохие… Ну, и Большой Чин просил, неудобно отказать… — Тут он весь напрягся, разглядывая какую-то пулю, положил её отдельно от горки, и вдруг взревел так грозно, что они подскочили от неожиданности: — А наркотиков у вас не было?
— Нет, нет, какие наркотики?.. Мы их в жизни в глаза не видели!.. Мы — пьяницы! — затрепыхались они. — Мы вот только выпили… День рождения дяди… Именины тети… Двоюродный брат из деревни водку привез… Мы чистые пьяницы, самые чистые!.. — понесло их, но он махнул лапой на эту околесицу:
— Хватит, хватит! Чистых пьяниц нет, все грязные свиньи… — Вздохнул, помолчал, переложил еще две пули. — А песни петь не запретишь. Нет, не запретишь! Нет, совсем даже наоборот!.. А ну-ка, спойте, что вы там пели! — неожиданно приказал он, выпучившись на них и вороша пули.
Они оторопело смотрели на него, пытаясь понять, что ему надо.
— Ну, пойте, пойте! Я хочу послушать, какие у вас голоса!.. Что этим русским прапорам не понравилось?..
Переглянувшись, они завыли «Сулико». Опухшие, осипшие, с дикого похмелья, они очень старались.
— Стоп! — хлопнул по столу министр. — Не удивительно, что милицию вызвали!.. Я бы за такое мерзкое вытье прямо на срок послал!.. Слышал бы Сталин, Иосиф Виссарионович, светлая ему память, как вы его любимую песню поете, так вообще расстрелял бы, клянусь мамой!.. К стенке без суда и следствия поставил бы! Разве так надо петь?..
И он вдруг мощно и громко, во весь голос, спел большую музыкальную фразу, которая пронеслась по кабинету и плавно вылетела в открытое окно. В дверь просунулся бульдожий секретарь и недоуменно повел глазами по кабинету. Министр засмеялся, велел связать его по селектору с Нодаром Мефодиевичем и коротко, но властно попросил закрыть дело великих певцов.
— Будет сделано, товарищ министр, — кислым металлом отозвалась коробочка.
— А пивцы эти хреновы сейчас сбегают за горячими хинкали и холодным пивом! Пора позавтракать! Прошу пожаловать! — добавил министр.
— Спасибо, буду, товарищ министр, — подобрел металл.
У парней глаза на лоб полезли. Они пытались понять, шутка это или нет, но министр, строго посмотрев на них, приказал:
— Давайте, чтоб через пятнадцать минут сто штук хинкали тут, на столе, дымились! — указал он глазами на зеркальную поверхность стола. — И пиво, двадцать литров, холодное, свежее, из бара!
Они сломя голову помчались в пивбар. Не отпуская верное такси, купили у каких-то пьянчуг бутыль и ведро, прорвались на кухню, сунули поварам деньги и ссыпали все готовые хинкали с огромного противня в ведро, чем вызвали ропот у стойки:
— Что такое?
— Без очереди!
— Мы что, не люди!
— Нас министр МВД ждет! — кричали они, смело заслоняя бармена, поспешно лившего пиво в их бутыль.
— Да, как же, министр МВД вас ждет!.. А Фидель Кастро не ждет? Мао — Дзе-Дун! — не верили пьяницы, пытаясь вырвать бутыль из-под крана.
Скоро они были у министра, который к тому времени созвал своих заместителей. Парни, поставив всё на стол, хотели тотчас уйти, но их не отпустили, заставили выпить по стопке. Откуда-то появилось запотевшее «Золотое Кольцо», сыр, огурцы и помидоры.
И вот они чокаются с желчным Нодаром Мефодиевичем, и с бульдожьим секретарем, и с гориллоподобным замом по захватам Джунгли Нестеровичем (два пистолета под мышками, лицо в шрамах, на поясе — нож и наручники), и с самим министром, который пожелал им впредь быть умнее, в жару чачу без закуски не пить, а баб без гандонов не трахать.
— И Шекспира читать! — добавил он, лукаво посмотрев на Коку.
— Что, уже звонила? — сообразил тот.
— Звонила, звонила, просила — как отказать?.. Великая женщина, наша гордость, жемчужина, звезда!.. Ну, идите с богом. Хинкали где брали?.. В пивбаре?.. Вот ворюги! Мяса мало. Дождутся, что пересажаю всех!.. А вот пиво ничего, пить можно! Не зря тамошнего технолога на пять лет в строгий режим закатали! Новый уже мандражит водой разбавлять так нагло!
Правда, один недовольный все-таки остался — оперативник Макашвили. Не получив ничего, он был довольно злобен, когда они прямиком из министерства приехали на закрытие дела (Нодар Мефодиевич позаботился).
— Лучше бы я вам ничего не говорил! — в сердцах обмолвился он.
— Лучше бы вы девочек ночью не насиловали! — осмелел Дэви. — Скажите спасибо, что мы об этом товарищу министру не доложили!.. А могли бы!.. Мы теперь с ним как братья!.. — И Дэви потер друг о друга указательные пальцы, показывая, как они близки с министром. — За изнасилование с использованием служебного положения и места срок полагается и, между прочим, немалый!
— И побольше, чем за пение хоровых застольных песен!.. — с многозначительным намеком закончил Кока.
И они заспешили прочь, не обращая внимания на советы следователя хотя бы извиниться перед избитыми сотрудниками. Их ждали дела поважней: Ладо с доходягой уже томились возле милиции, надо было ехать в вендиспансер вызволять Катьку и Гюль, а затем — опохмелиться по — человечески и устроить сеанс, который так и не удалось вчера посмотреть.
5. ВербовкаПосле истории с дракой Кока не рисковал вылезать из дома — читал «Сагу о Форсайтах» или сидел у окна, глазея сверху на прохожих и подавляя в себе желание поплевать им на головы. Когда не было гашиша, спасала библиотека. Конечно, читать под колпаком кайфа было куда интересней, но где он, гашиш?.. Где жирный вязкий коричневый гашиш Северного Кавказа?.. Где небесно-зеленый порошок азиатской анаши?.. Где украинская мацанка?.. Где хотя бы шала из сушеной конопли?.. Ничего нет. Кока позванивал по разным адресам, но нигде ничего путного не намечалось. Или было, но такое поганое, что и брать не стоило. Как-то Нукри сообщил, что есть хороший гашиш, но «мало приходит».
