Оксана Робски - Эта-Тета
И получил очередное фото: Вова с теннисной ракеткой.
«Ничего, осталась всего неделя», — ответил я.
Вова прислал свой радостный портрет. «Ты, наверное, только что научился слать эмэмэс-сообщения?» — догадался я.
«Ага. Лежу на пляже. Жара».
Он прислал мне изображение пляжа, моря, пенька, своей ноги в шлёпанце, своей жены — вид сзади, неба, пальмового листочка и память на моём телефоне оказалась максимально заполненной. И закончились деньги.
А я хотел позвонить Млею. Я не видел его уже несколько дней.
Передо мной клала деньги на телефон невысокая девушка с высокой причёской. Она разговаривала руками.
Уходя, она улыбнулась мне.
— Я тоже кладу деньги, — сказал я ей руками. Так разговаривают глухонемые.
— Я уже положила, — ответила она и задержалась у двери.
— Можно я вас провожу? — спросил я в абсолютной тишине. Женщина за прилавком читала книжку и не обращала на нас внимания.
— Можно, — согласилась девушка.
Её звали Карина Я проводил её до машины. Водитель распахнул перед ней заднюю дверцу и подозрительно покосился на меня.
— Давайте встретимся завтра. Здесь же, — предложил я — Поболтаем и попьём кофе.
— Давайте! — радостно кивнула она.
Я смотрел ей вслед, а она махала мне рукой.
— Где ты был? — спросил я Млея.
— Встречался с Ха. — Он валялся на кровати и одну за другой поглощал из огромной коробки шоколадные конфеты. По полу были разбросаны журналы.
— С Ха? Он не улетел? — машинально спросил я.
— Нет.
— А зачем ты с ним встречался?
— А почему ты считаешь, что я должен перед тобой отчитываться? — Млей сел и пододвинул к себе конфеты.
— А почему ты считаешь, что не должен? — спросил я.
— Хочешь конфетку? — Млей кивнул на коробку.
— Нет, спасибо.
— Ты пригласил Галю на яхту? — поинтересовался Млей.
— Да. Но она замужем, — ответил я.
— Замужем! — передразнил меня Млей. — Я уже тебе и машину купил, и яхту, и всё равно ни одна девушка не хочет с тобой встречаться!
— Почему это ни одна? У меня завтра свидание! — тихо сказал я.
— С кем это, интересно? — Млей язвительно улыбался.
— С девушкой! — крикнул я.
— С какой?
— С глухонемой.
— А!С глухонемой! Молодец! Ты хочешь привезти на Тету глухонемую беременную девушку и попытаться убедить всех, что это улучшит наш генофонд! А может быть, ты хочешь, чтобы все граждане Теты стали глухонемыми? — Млей говорил очень зло, и я не отвечал ему.
— Ну что? Нечего сказать? — Он смахнул с кровати пустую коробку.
— Мне кажется, ты вообще больше не веришь в успех нашей экспедиции, — сказал я.
Я хотел добавить, что это произошло с Млеем после той истории с Данилой. Но не стал.
— И мне не нравится, что ты встречаешься с Ха, — признался я. Сам не знаю, почему.
— Мне это абсолютно всё равно, — сказал Млей мне вдогонку.
Я не знал, идти ли мне на свидание с глухонемой Кариной. С одной стороны, Млей абсолютно прав. С другой — надо же на ком-то проверить, как работает теория про деньги.
Я решил с ней встретиться.
Всё тот же водитель открыл ей дверцу, как только меня увидел.
— У меня есть яхта, — сказал я ей руками. Она улыбнулась.
— Можно пригласить тебя на прогулку? — спросил я.
Она посмотрела на небо.
— Холодно. — Она поёжилась.
— Разве? По-моему нормально. Поехали! Я тебя очень прошу!
Она кивнула.
Был ноябрь, и поэтому перед тем, как отпустить её со мной на яхту, водитель укутал её двумя пледами.
Я сам стоял за штурвалом. Она смотрела на меня и улыбалась.
Мы плыли по Москве-реке.
— Хочешь шампанского? — предложил я. Она отказалась.
— А ты давно не говоришь? — спросил я.
— С рождения. А ты?
— И я.
— Я очень рада была тебя встретить. Не надо ехать так быстро, холодно! — попросила Карина.
— Ладно, — кивнул я, но решил, что мне всё-таки надо продемонстрировать быстроходные качества яхты.
— Я погреюсь в каюте, — улыбнулась Карина.
Она спустилась вниз, а я нажал на газ.
Всё-таки у нас не какая-нибудь слабо-мощная лодочка… Я ещё прибавил газу.
У Карины оказалась морская болезнь. Её выворачивало в нижней каюте. Она даже не сразу смогла оттуда выйти.
Я этого не знал. Я жал и жал на газ, лихо объезжая мели и всевозможные препятствия, обозначенные на моей карте. Я рассчитывал, что Карина это оценит. И прикидывал про себя, можно ли вылечить Карину на планете Тета. Конечно, то, что она глухонемая с детства — плохо. Но всё же уровень медицины у нас позволяет решать и не такие задачи.
Примерно через полчаса быстрой езды я увидел, как Карина ползёт ко мне по верхней палубе. Цвет её лица стал зелёным, а глаза были такими несчастными, что я сразу скинул скорость. Карина благодарно кивнула.
Я взял её на руки и отнёс во вторую каюту. Первая была непригодна для пребывания.
Мы качались в яхте на середине реки, и Карина лежала на кровати, свернувшись калачиком.
— Ты не знала, что у тебя морская болезнь? — спросил я.
Она не отвечала. У неё не было даже сил поднять руку.
— Поедем домой! — предложил я. Она испуганно замотала головой. Когда лодка не двигалась, ей было лучше.
Часа через два я вышел на палубу. Стемнело. Звёзды рассыпались по небу, и я долго смотрел на них, думая про Млея. Млей помогает Ха. Млей помогает Наталье Петровне. Если бы Млей сейчас был здесь, он бы помог мне тоже.
Карина проснулась посреди ночи и согласилась ехать домой.
Я вёл яхту очень медленно, но ей всё равно было плохо.
Пошатываясь, она сошла на берег. Водитель бросился к ней и подхватил её на руки.
— Увидимся ещё? — спросил я руками.
Она попросила водителя остановиться и повернула ко мне своё лицо.
Мы договорились на воскресенье.
Я, улыбаясь, помахал водителю, он бросил на меня свирепый взгляд.
Я ехал на Ленинградку, сам не зная зачем.
Ха стоял у шоссе, размахивал руками, прыгал, приседал и взлетал в воздух на пару метров. На его груди и спине болтался щит «Дублёнки тут». В отличие от прошлого раза, когда я увидел его в одних резиновых сапогах, на сириусянине была надета спортивная шапочка с помпоном розового цвета.
Млей был тут же. Он живо раздавал прохожим бумажные флаерсы.
Люди проходили мимо, не обращая внимания на фиолетового Млея и Ха с яйцеподобной головой.
Оба старались. Иногда они взлетали вверх, взявшись за руки.
Вскоре Млей повесил на себя щит «Дублёнки тут», а Ха стал раздавать флаерсы.
Я нажал на газ и медленно проехал мимо. Наверное, я бы хотел чтобы Млей меня заметил. Но они были так увлечены своей работой, что не обратили на меня никакого внимания.
Я остановился у спортивного магазина. Долго рассматривал сноуборды и удочки для ловли рыб. Пару раз ударил по висячей груше. Оказалось — больно.
Продавец предложил мне новый универсальный тренажёр. Я сел на громоздкую конструкцию, вставил ноги в петли, а руками зажал шест. Продавец похвалил меня и сказал, что этот тренажёр подходит для спортсменов любого уровня подготовки. Чем меня обидел. Я спросил:
— А есть у вас что-нибудь посущественней?
Продавец пожал плечами, и я выбрал резиновые пятикилограммовые гантели. Продавец кивнул.
— Пожалуй, я возьму шестикилограммовые, — сказал я.
Продавец одобрительно посмотрел на меня.
Я взглядом примерился к двенадцатикилограммовым гирям, но вовремя остановился — их я бы не донёс до машины. И в том, что их бы донёс продавец, я тоже не был уверен.
Администратор довольно заулыбалась, когда увидела меня с гантелями.
— Я тоже всё собираюсь, — вздохнула она, — но времени катастрофически не хватает.
Я занимался с гантелями полтора часа.
Я подбрасывал их в воздух, ловил одной рукой сразу две, жонглировал ногами, прокатывал их по спине и делал ещё массу других общеукрепляющих упражнений. А также выполнил две серии по три подхода для наращивания мышц.
Зашла Галя со шваброй, но, увидев меня за этим занятием, извинилась и закрыла дверь.
Наконец я так устал, что свалился на кровать и пролежал там до вечера, не шевелясь.
Я строил план, как мне найти Карину.
Телефона её у меня не было. А если бы и был — какой в нём смысл, если земляне ещё не вышли на уровень жидкокристаллических передатчиков, а потому двум глухонемым разговаривать по нему невозможно.
В коридоре я услышал голос Млея. Он спрашивал у администратора, нет ли в гостинице мышей.
— Вы уверены? — настаивал Млей.
— Послушайте, если за несколько месяцев, что вы тут живёте, вы не увидели ни одной мыши…
— Всё-таки я бы хотел профилактическую обработку, — говорил Млей.
— Бюджет на это не выделен, — злилась администратор. — И вообще, я не вижу в этом никакого смысла!
