Маргарита Хемлин - Прощание еврейки
С Миррой все здороваются, а кто и подойдет словом перекинуться про детей, про успеваемость.
Римма спрашивает:
- Вы кем работаете? В просвещении, наверное?
- Да, учительницей. Очень люблю свою работу.
Вместе вышли из магазина. Римме материя досталась. Не много, правда, но на платьице с короткими рукавами хватит.
- Я сделаю покороче. Мне идет покороче. На работе халат надену, а вечером на выход в самый раз.
Мирра улыбнулась:
- Римма, вы такая красавица, что вам хоть что.
- Да, - просто согласилась Римма.
Между Риммой и Миррой сразу образовалась какая-то привязанность. После магазина они долго прохаживались по горсаду. Даже сидели на скамейке и ели мороженое. Мирра отказывалась, женщине неприлично сидеть на скамейке, будто ищешь знакомства.
Но Римма застыдила:
- Какие вы тут отсталые! - положила ногу на ногу и обмахивается веточкой.
После перемены должностей вокруг Мирры и Иосифа сильно поубавилось друзей. Никто ничего обидного конкретно и адресно в глаза не говорил, но тем не менее. Сказывалось общее положение. Тем более Иосиф всегда выделялся еврейскими настроениями: песни еврейские пел. Хотя идиш по-человечески не знал, а Тору представлял только по изложениям своего отца.
А тут Римма - веселая, радостная, столичная. Врач. Вот Мирра и пригласила ее заходить в гости.
Римма явилась дня через два под вечер. Мирра сидела над тетрадями, Эммочка рядом - на полу по своим делам. Иосиф в сарае - по свободе времени увлекся художественным выжиганием по дереву. Сын Изя на улице.
Вот в дом входит с визитом Римма и с порога приветствует:
- Здравствуйте, дорогая Миррочка! А это ваша дочка Эммочка? А где же ваши муж и сын? Давайте их сюда, я печенье принесла и конфетки. Устроим семейное чаепитие!
Мирра обрадовалась, собрала семью, тетрадки убрала, скатерть переменила, самовар, стаканы в подстаканниках, ложечки, варенье свеженькое, варенное на дворе в тазу на кирпичах.
- Жалко, что вчера не зашли, Риммочка, пенок бы поели!
- Ой, спасибо! Сразу скажу. Я младшая, но прошу разрешения звать вас по имени и на “ты”. Хорошо, Миррочка? Согласны, Иосиф? Тем более разница у нас незначительная для масштаба: лет десять с хвостиком в вашу сторону.
Согласились.
Дети потянулись к Римме. Дети любят красивое, нарядное, веселое. Мирра, как женщина, конечно, поглядывала на реакцию Иосифа. Но он вел себя ровно, без нажима.
Зажгли абажур. Прибавилось уюта и покоя. От сладкого и горячего всех разморило. Обсудили погоду, обговорили снабжение, затронули тему о детях, о воспитании. В основном Мирра с Риммой. Иосиф помалкивал, курил. Потом спросил:
- А как в столице с еврейским вопросом? Между нами - очень плохо? Что ученые люди говорят?
- Так я и знала. Всё про евреев и про евреев, - и передразнила: - “Между нами, между нами”. Глупости!
В углу на тумбочке под вышитой салфеткой Римма разглядела аккордеон:
- В доме музыка, а мы сидим, как неграмотные! Йося, это ты играешь? Сыграй что-нибудь. Я музыку люблю. Я в Киеве ходила на все спектакли Театра оперетты. С детства. Мама и папа меня приучали. И в оперный тоже. Я на вечерах самодеятельности в институте исполняла из “Наталки-Полтавки” - овацию устраивали. У меня кораллы на шее - каждый камень с булыжник, как на Подоле, и дукачи здоровенные. Мама в эвакуации сберегла. Все продала, а кораллы сберегла. Ну, быстренько, сыграй, Йося!.. Мне Мирра хвалилась, ты и на скрипке играешь - виртуоз! И еще она рассказывала, что в детстве ты мечтал стать клейзмером! Вот слово, извини, на клизму похоже! По свадьбам ходить играть, чтобы угощали вкусненьким. Правда?
Мирра делала-делала знаки Римме, но бросила.
Йося сказал:
- Клейзмеры и на похоронах играли. Ну, хотел. Теперь не играю. Не хочется. Я когда завклубом был, сильно играл. Гулака-Артемовского всю оперу мог сыграть. И спеть на разные голоса. Под скрипку, под аккордеон. Пойдемте, проводите меня до работы - пора мне.
И совсем не грустно сказал, а даже жизнеутверждающе. Мол, раньше было дело, а теперь другое желание. Но как будто в театре спустился занавес.
Римма так и сказала:
- Солист не в голосе. Нужно скорей на воздух! Давайте и деток возьмем. Им перед сном полезно подышать.
Вышли. Эммочка на руках у Иосифа, он шагает впереди, за ним Мирра с Риммой, Изя плетется сзади, цепляется за каждый куст - интересуется веточками.
Навстречу девчата с парнями - идут с танцев, как раз из клуба. Там после кинофильма устраивали танцы для молодежи. Хлопцы немного выпившие.
Один как бы про себя говорит, подделываясь под артиста:
- Шо-то я не пойму, товарищи! Гоним, гоним мы жидов из нашей жизни, а их больше становится. Глядите, мало этих, ну ладно, то наши, старые, и еще одна объявилась. Надо б ее прощупать, хто такая.
И вся компания радостно засмеялась, как от анекдота.
Йося дернулся - так Мирра еле успела поймать за рукав:
- Не связывайся, Йосенька, они ж пьяные. Гады.
Римма частично возразила:
- Пьяные, конечно. Но они так думают. Что же им - молчать? Они меня пока не знают. Имеют право думать что угодно. Я не обижаюсь.
У клуба распрощались с Йосей и разошлись по домам, договорившись крепко дружить.
Римма стала заходить к Чернякам почти ежедневно. То забежит утром перед работой, то вечером - прогуляться после чая перед сном. И всегда с гостинцами.
Мирре даже неудобно - девушка тратит деньги на ненужное:
- Риммочка, ты бы средства не швыряла. Тебе обустраиваться надо.
А та улыбается, как обычно:
- Я вас нарочно к себе не приглашаю. У меня при хозяйке отличная комната. Я все нужное привезла из Киева, от родителей. Хочу, чтобы здесь у меня все было как дома. Все-все. Когда привезу полный комплект - позову на новоселье.
- Я квартирную хозяйку знаю. У меня ее сын Ивасик учится в седьмом “Б”. Неуспевающий. А мать хорошая женщина. Работящая. Она мужа на войне потеряла. Она мне про тебя говорила по секрету, как она довольна. Аккуратная, говорит, девушка. Только слишком самостоятельная. Не в укор, а как характеристика. Ты же понимаешь.
- Ну конечно, понимаю. Я ее прямо как родную мать полюбила. “Риммочка то, Риммочка сё”. Татьяна Петровна - женщина отличная. Все качества при ней. Только очень больная. Я ее буду лечить, чтоб ей в больницу не бегать. И сын - мальчик хороший. Мы с ним беседуем. Он историю любит. В Киеве никогда не был, представляешь? Я как-нибудь возьму его с собой, проведу экскурсию с объяснениями. А твою химию не любит, потому и не учит.
Иосиф Римме улыбается-улыбается, как может. А после всякий раз говорит Мирре в таком роде:
- Не нравится она мне. Вот хоть убей, не нравится. Главное, зачем ты ей душу открываешь, про меня рассказываешь, советуешься.
Мирра в недоумении:
- Это твоя причуда. Она хорошая. Дети ее любят. Детей не обманешь.
- Ну-ну, - промычит что-то такое - и в сарай свой, художества выжигать.
По характеру Римма и в самом деле проявляла недюжинные самостоятельность и энергию. Всего ничего как приехала, а всюду себя зарекомендовала. И в райкоме комсомола: предложила читать лекции о здоровье с разных сторон - по селам ездить. Инициативу одобрили.
На работе пациенты валом валили:
- Римма Аркадьевна поговорит - и уже легче. А как таблетки пропишет - так совсем хорошо.
Свою прямую специальность Римма официально не использовала. Для нее в больнице общего профиля психиатрического занятия не было - никто не обращался. Кто психический, тому хорошо в дурдоме. А тут в основном нормальные люди.
Так что Римма осваивалась по части общего лечения. И чем дальше, тем больше. И из сел к ней ехали. Старые врачи даже обижались: свистушке верят, а им не очень.
Главврач намекнул:
- Вы, Римма Аркадьевна, молодой специалист. У нас по распределению. Уедете в свой Киев, а тут сложившийся коллектив. Не мутите воду своим поведением.
Римма в крик:
- То есть как “не мутите”? Я людей терапевтически лечу, наших с вами советских граждан. Что ж, они должны весь день находиться в очереди в приемном покое, пока их примут, а я без дела сиди? У меня красный диплом, я куда хотите могла поехать, хоть в Москву, не говоря про родной Киев! А я сама сюда попросилась.
Главврач тоже не сдержался:
- Ждали вас в Киеве, а тем более в Москве, с вашей национальностью вместе. Скажите спасибо, что тут работаете. А то можно и по статье оформить. Или переведем в фельдшерско-акушерский пункт куда-нибудь на хутор в связи с производственной необходимостью.
Римма раскрыла рот. Но тут же закрыла, из кабинета вышла и дверью не хлопнула, хотя собиралась.
Пришла к Мирре с Иосифом - поделиться.
Мирра молчит.
А Иосиф говорит:
- Дурак твой главврач. А чего ты ожидала? Меня выгнали, а я и киноустановку достал, и ремонт после войны сделал, и музыкальный кружок организовал - из Чернигова однополчанина уговорил приезжать раз в неделю уроки давать по баяну. Я ж играю без нот, а он по нотам. Думала, тебе будет исключение? Запомни, исключений в таких делах не бывает.
