Эдуард Лимонов - Контрольный выстрел
Училась средне. Нюхала клей «Момент» с мальчишками, забравшись на школьный чердак, чтобы улетать. Потому, что если не улетать, то крайне скучно жить. Чтобы улетать больше и дальше, стала (так сама, смеясь обозначала) "жить половой жизнью". Попробовала с теми же мальчишками, с кем нюхала клей «Момент». Двое были младше её на два года и только третий — её возраста. Взрослых мужиков боялась. Малолетки её не обижали, ценили, могли за неё убить. (Только через несколько лет сообразила, что предавалась с малолетками "оргиям").
Отца уволили с работы из престижного НИИ. Всё равно подошёл пенсионный возраст. (Есть брат, старше на 13 лет, давно живёт почему-то в Карачаево-Черкессии). Потому родители стали всё больше времени стали проводить на приусадебном участке, где отец давно построил небольшой, отапливаемый домик. Малолеток забрали в Чечню, где одному продырявили голову так, что было не починить, а другой пропал без вести, то ли дезертировал, то ли украли. Ровесник Наташи женился, и встречаясь с нею, стеснительно смотрит в сторону. Наташа нигде не работает, читает книги и "совокупляется в случайных связях" (опять-таки её выражение). Того что приносит в её квартиру (к ним она старается не ходить, и редко отступает от правила) одна случайная связь, хватает до другой случайной связи. Так и живёт. Нет, денег за свои услуги она не берёт, да и какие услуги если она тоже получает удовольствие. Ей же нетрудно. Где находит случайный связи? Да повсюду, с этим проблем нет. У неё глаза такие… Родители приезжают на недельку-другую, зимой пару раз. Родители поставляют в дом картошку и другую огородно — садовую продукцию. Наташа считает, что так и нужно жить. А как ещё? Я тоже воспользовался её гостеприимством.
…Некоторое время я спал с молодой женщиной, с матерью двоих детей, она работала диспетчером в ЖЭКЕ. Она была вся такая изумлённая, неразговорчивая, но ласковая. Ей снились странные сны о том, как она одна сидит на каком-то шестке посреди огромного океана. Конечно, её звали Люда. Однажды мы целую ночь смотрели в постели оперу «Вий» и там ещё гроб летал ужасно. Даже страшно было. Чтоб было нестрашно, мы с ней совокуплялись. Она была хорошая и добрая. Ходила в кожаной шоколадного цвета исцарапанной куртке и в юбке. Муж у неё (бывший) почему-то был фашист.
Она мне нравилась. Я отрывал её у детей. Где-то там сидели её дети с её старушкой-матерью, бедняги, не представляя, что их мамочку какой-то странный тип гладит сейчас по белой прозрачной попе. Как-то я взял её с собой на торжество в Дом молодёжи. Тогда я ещё ходил на такие тусовки. Помню, что Хакамада метала там дротик, а Жириновский прыгал в длину. В холле на ступенях меня и Люду атаковали телекамеры и фотографы. Она очень смутилась. "Кто Ваша девушка?" — спросили журналисты. "Я диспетчер в ЖЭКЕ", — честно сказала Люда. Все были шокированы, но думаю не поверили и понимающе заулыбались. Я расстался с Людой только потому что влюбился в Лизу.
…А то ещё спал с курьершей из одного модного журнала. Она ездила на мотоцикле, была наголо обрита, колечки и звёздочки по всему лицу, в носу тоже. Здоровенная девка, руки красноватые. Шлем в руке, — кожаные штаны, короткая куртка — такой она впервые предстала передо мной. Голос у неё был хриплый, сама она была из какой-то дальней Московской области. В общем то, что я люблю. Руки шершавые и холодные. Молоденькая как зелёной яблоко. Однажды, наступило лето, — она пришла в коротеньком белом платье в чёрный горох. Платье тесное, коленки торчат, руки висят красные, просто класс, а не девчонка! Глаза серые круглые, реснички повыдёргивала от психопатства. Она себя называла IRA, как Ирландская Республиканская Армия, с ударением на А. на неё у меня просто рук нехватало, шёл 95-й год и у меня было полным-полно девушек, я их набрал столько, что не способен был справиться.
В то время меня одолевали мысли председателя партии НБП, нормально ли это, то что я живу такой вот грешной жизнью, короче говоря, что все эти девочки, вон Ленин ведь был другой?.. Можно сказать аскет, подруга — Крупская, до этого правда была странная свободная женщина Инесса Арманд, о которой он плакал, когда она умерла потом от тифа в 1920-ом.
Я решал свою большую одинокую проблему один: никто не мог дать ответ. И поверьте, это было нелегко. Получалось: или вождь партии, и тогда аскет. Или гуляй с сотнями девочек, но тогда нечего людей под знаменем водить, так? постепенно я себе разрешил и простил повышенную сексуальную активность. Я подбодрил себя историческими примерами. Гитлер жил со своей племянницей Гели Рубель, а потом с Евой Браун и Ева была на 23 года его моложе. Ему явственно нравились девочки. Французский президент Клемансо по прозвище «Тигр» умер в 88 лет во время сеанса любви с дамой 36 лет, в комнате свиданий, за его служебным кабинетом. «Тигр» встречался с нею в этой комнатке дважды в неделю. Позднее, когда я прочёл в хорошей английской книге до чего же похотлив был Мао, я перестал чувствовать какую-либо неполноценность. Еженедельно в павильоне Небесного спокойствия для Мао у страивались танцы под оркестр. Присутствовали исключительно молоденькие курсантки Народной Армии. Мао выходил из-за занавески и приглашал девушек танцевать. Во время танца он выбирал девочек. Выбрав себе подружку, он утанцовывал её за занавес. Присутствующие расходились. Причём Мао уже было чёрт знает сколько лет. Короче, аскетизм Ленина был скорее исключением. Например Иосиф Броз Тито был также любвеобилен. До Йованки, густобровой красавицы, офицера его личной охраны он был женат множество раз. Первая его жена была русская, её звали Пелагея и Тито привёз её из русского плена уже после революции 1917 года. короче великие примеры ободрили меня. От себя я думаю, что раз можно было им, то можно и мне.
Мне никогда не нравились очень красивые женщины. Мне всегда нравились зелёные неуклюжие существа с примесью вульгарности. В пролетарских девушках я всегда находил прелесть и грацию необыкновенную. Мне нравилось как они ходят едят, скандалят. И лгут. Так что да здравствует Лиза Дулитлл из пьесы «Пигмалион»! вот она плетётся, ковыряя пальцем в носу, в прямом или переносном смысле. Вспотела, платье перекручено. "Девушка куда ты идёшь? Здравствуй" — я перегорожу тебе путь…
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ КОСТЮМА
Есть люди куртки, есть люди свитеров. Я — человек костюма. Во всяком случае я представляю идеального себя в костюме. Двубортным. Чёрным в белую редкую полоску. Такой у меня был тридцать лет назад. Году кажется в 1970-м, случилось так, что я закупил в комиссионном магазине на Преображенской площади именно чёрный шерстяной костюм в белую редкую полоску. Двубортный, брюки с обшлагами — целое сложное сооружение, как рояль в мире музыкальных инструментов был тот костюм таких уже в то время не делали, а если не производили, то не из такой благородной ткани. Такую благородную ткань просто перестали производить, времена то шли легкомысленные. Увидев ЕГО на плечиках в нафталиновой тьме комиссионки я в него немедленно влюбился. От него веяло гангстеризмом, сухим законом, Уэмфри Богартом, Аль Капоном, ночью Святого Валентина, семью трупами в гараже и автоматами с круглым диском «Томсон», кажется называется, На таком костюме на сгибе рукава должна висеть тонкая белая леди, — подумал я, и не ошибся.
Закупил. Сам переделал брюки, так как первоначально они предназначались для человека с вдвое большими бёдрами, чем у меня. Стал одевать. И где-то через полгода нашёл себе белую леди, способной достойно выглядеть висящей на сгибе рукава. Это была чужая жена Елена Сергеевна Козлова — Щапова, 20 лет, красивая как ангел. Чтобы её заполучить, мне пришлось однажды ночью перерезать себе вены в её квартире. Не то что я хотел там умереть, просто надо было доказать себя. Когда однажды мы выходили с просмотра фильма "Бонни энд Клайд" народ шептался сзади с почтительным уважением. Мы были так похожи на роковую бандитскую парочку, так молоды, так красивы и на мне был костюм как у Клайда, этот мой, полоску. Я верю что вещи переделывают под себя, имеют на нас глубочайшее влияние. Несомненно, что тот костюм на меня повлиял.
Когда родились такие костюмы? О, после первой мировой войны, после всех этих Верденов, где тысячи мужиков гибли ежедневно (!) и с той и с другой стороны, мясорубка была вот что, тогда и появился двубортный, слизанный с кителя. Грудь выложена, военные плечи разогнаны, стать, броня, всё как военное. Носили его со шляпой или с кепкой все двадцатые и тридцатые. Если б не грянула опять мужественная эпоха, Вторая Всеевропейская и она же Мировая, то двубортный наверное исчез бы, видоизменился бы, стал бы мягким, и исчез бы. Но близкие родственники: коммунизм, капитализм и фашизм взялись хуярить друг друга совершенно серьёзно, промышленно индустриально убивать. Так что серьёзному стилю уходить было рано.
О военной форме, о галифе, шинели и сапогах отца и платье с плечами матери я хорошо написал в книге "У нас была Великая Эпоха", книге очень удачной, она как "Тарас Бульба" останется, эпическая радовать народ. Я написал о военных шинелях разбитых армий на послевоенной барахолке, как ветхий Гомер о кораблях греков.
