Патрисия Вастведт - Немецкий мальчик
— Оставьте учебник мне, — проговорила миссис Оливер, и Майкл отдал ей книгу.
— Можно поговорить с Элизабет, всего минутку?
— Я уже объяснила, Элизабет нездорова, — после минутного колебания сказала женщина. — Я решила, что по воскресеньям девочки должны отдыхать и ходить в церковь. В Пэкем они больше не приедут. Спасибо вам, мистер Росс, и до свидания.
Майкл растерялся. Несмотря на враждебность, взгляд миссис Оливер умолял, чтобы он все понял и ушел.
— Мне очень жаль, мистер Росс. Цветы прекрасны, но Элизабет их от вас не примет.
В этом Майкл не сомневался, но как уйти, не знал. Миссис Оливер стиснула зубы. Майкл думал, что сейчас дверь захлопнется, но мать Элизабет шагнула к нему и заговорила тихо, словно секретом делилась:
— Мистер Росс, не знаю, что между вами произошло, но мне следовало догадаться, что вы понятия не имеете о приличиях. Все вы такие — надменные, дерзкие, эдакие хозяева мира. Не стоит притворяться, Майкл Рот, о да, я навела справки и выяснила ваше настоящее имя. — Серые глаза торжествующе сияли. — Имя-то можно изменить, а вот кровь… Я же не дура! Передайте бабушке: в Кэтфорде помнят, что она вышла за Лемюэля Рота, и кто иудей, а кто христианин, тоже помнят. В отличие от жителей Пэкема, мы последние мозги не пропили и помним всё. — Миссис Оливер расправила плечи. — Элизабет приехала в гости к вашей сестре, а вы увидели ее и увлеклись, да? — чуть ли не сочувственно спросила она.
— Нет, дело не…
— Элизабет не стала бы поощрять ваши чувства, — перебила миссис Оливер. — Мне очень жаль. Хорошего дня, мистер Росс. Вряд ли мы встретимся снова. — Она захлопнула дверь.
Майкл словно прирос к дорожке. От услышанного бросало в дрожь. О своей разбавленной еврейской крови он никогда не думал. Правда, Фрэнки дразнила его Еврейчиком, но этим все и заканчивалось.
На улице не было ни души. Майкл поднял воротник и, проходя мимо поилки для лошадей, швырнул цветы в ледяную воду. «Пусть их кто-нибудь найдет, пока не замерзли», — подумал он.
Элизабет перестала приезжать в гости, а вот Карен запрет матери надменно игнорировала. Через две недели после разговора с миссис Оливер Майкл мыл кисти в раковине буфетной и услышал, как открылась дверь. Карен вошла, облокотилась на сушилку и опустила подбородок на переплетенные пальцы.
— Сестричка благодарит за то, что ты вернул учебник. Только зачем, говорит, ты курьеру платил? Мог почтой послать или передать через Рейчел. — Карен макнула палец в жирную воду и вывела на окне свое имя. Ее бедро словно невзначай коснулось бедра Майкла. — Я видела тебя у двери. Не знаю, почему мама не говорит моей сестренке, что ты сам принес книгу, — впрочем, неважно. — Карен расправила плечи, подняла руки и сладко зевнула. Ее дыхание слабо пахло апельсинами. — Цветочки милые. Я их пожалела и вытащила из поилки. Сейчас они в вазе у моей кровати. — Карен заглянула ему в глаза. Радужка у нее синяя-синяя, а ресницы чересчур темны для светлокожей блондинки. — Вы очень таинственны, Майкл Росс.
Домыв кисти, Майкл стал чистить палитру.
— Я готова! — крикнула со второго этажа Рейчел.
Девушки собирались на Пиккадилли смотреть на рождественские огни. Секундой позже каблучки Карен застучали по каменному полу кухни. Когда Майкл обернулся, девушка, тоненькая как тростинка, наблюдала за ним, прислонившись к двери.
— Не волнуйся, Элизабет даже мне ни словом не обмолвилась. Но от сестры-то не скроешь. Пожалуй, я тоже как-нибудь загляну к тебе в студию.
Майклу следовало рассмеяться: Карен отчаянно силилась быть современной, такой, как Фрэнки и Оливия. Напрасно старается. Она молода и не понимает, что творит, но что-то подсказывало Майклу: Карен очень не похожа на Элизабет.
8
В декабре Рейчел окончила школу и устроилась на работу в бухгалтерию найтсбриджского дома моды.
— Надо поскорее освоиться и проявить себя. Может, тогда меня научат одежду моделировать? Это моя мечта, — однажды призналась Рейчел Лидии. Они ждали, когда закипит чайник, а Лидия вязала: война давно кончилась, а привычка осталась. — А вот еще новость: Карен устроилась в регистратуру шикарного отеля в Кенсингтоне. Постояльцы там — сплошь старые богачи, сколотили состояние в войну. Карен говорит, они миллионеры, а их жены — уродки.
— А Элизабет?
— Учится. Боюсь, мы не скоро ее увидим. Господи, бабушка, кому интересно возиться с кровью и рвотой? Чур, не мне!
— Эта девушка — ангел! — с чувством сказала Лидия. — Жаль, что она к нам больше не приезжает.
— Это все ее мамаша. Элизабет, видите ли, должна учиться, а не по гостям разъезжать. Она бы и Карен не пускала, но Карен говорит, что уже взрослая, сама деньги зарабатывает и сама будет решать как жить.
— Раз взрослая, должна понимать: к словам матери нужно прислушиваться, — строго сказала Лидия.
Почему Элизабет не пускают в гости? Только из-за учебы или есть другая причина? Да, семьи у них очень разные, но ведь по большому счету Кэтфорд лишь чуть приличнее Пэкема.
На Рождество Майкл объявил, что уезжает. В глубине души Лидия этого ждала. Когда-то она гордилась бы таким решением внука и, грусти вопреки, обрадовалась бы: ее долг наконец исполнен, и исполнен на совесть. А сейчас семья напоминала гнездо, из которого падает один птенец за другим.
Майкл заявил, что в Лондоне его ничто не держит.
— Ничто не держит? — едко переспросила Вера. — Ха! А твой отец? Думаешь, ему много осталось? Ты нас предаешь! Не одному тебе трудно, мы все страдаем!
Лидия заметила, как Майкл вздрогнул.
— Тш-ш-ш, Вера, — сказала она. — Не надо так. Оставь сына в покое. Он нас не предал и никогда не предаст. Но Майклу нужно уехать, а нам — его отпустить.
— Он должен думать и о других, а не только о себе!
— Он думает о коровах и овцах с фермы Эдди Сондерса, — вставила Рейчел.
Майкл заявил, что планов не строит — хочет лишь путешествовать и рисовать. Он скопил немного денег и половину отдал Вере.
В день его отъезда Вера, как обычно, ушла на работу, а Рейчел осталась дома с Лидией, чтобы проводить брата. Они вместе смотрели, как Майкл шагает по Нит-стрит с армейским рюкзаком Альберта через плечо. Майкл обернулся, помахал рукой и скрылся из виду.
— Пойдем, бабушка, — вздрогнув, сказала Рейчел. — Очень холодно, еще простудишься!
Лидия продолжала глядеть на пустую улицу. Напрасно она думала, что дважды разбитое сердце больше не разобьется.
Амстердам
Дорогая Элизабет!
Понимаю, запоздалое извинение особой цены не имеет, но я хотел бы извиниться за тот вечер перед Рождеством, когда повел себя совершенно непростительно. Надеюсь, ты справедливо решила, что я нелепый грубиян, и выбросила это происшествие из головы.
Я часто тебя вспоминаю.
Майкл Росс.1929
9
В гостиной дома Фейрхевенов в Блумсбери висел портрет Пикси Фейрхевен, и Фрэнки привыкла на него смотреть, забегая на чай или в тех редких случаях, когда ее равновесия ради приглашали на ужин. По сигналу Урбана Кара поднималась из-за стола.
— Мало того, что курить нельзя, тебя еще и до портвейна не допускают! — горестно вздыхала Оливия. — Lancien régime[7], дорогая, нужно с этим бороться!
На этом дамы удалялись в гостиную, где над кленовым шифоньером висел портрет.
Кара Фейрхевен обожала прилюдно восторгаться красотой Пикси, которую удачно изобразил молодой, пока неизвестный художник, очаровательный, современный, оригинальный, но сейчас за границей. Фрэнки почти забыла боль, которую испытала, впервые увидев портрет, и, встретив ту девушку на Фицрой-стрит, поначалу только удивилась и обрадовалась.
Девушка стояла у двери в студию и смотрела на фасад. Ярко-рыжие волосы убраны под шапочку с крестом. Майкл не говорил, что она медсестра.
— Здравствуйте! — сказала Фрэнки. — Вы ищете Майкла?
— Да, да! Не знаете, он здесь? По-моему, его нет.
Она была красивее, чем на портрете Пикси Фэйрхевен, — Фрэнки так и думала. Простая красота, которую так часто не замечают, — темные брови, ясные серые глаза, а этой коже никогда не понадобятся ни пудра, ни румяна. Такая юная.
У Фрэнки внезапно засосало под ложечкой. Мысли понеслись бешеным галопом, но она растянула губы в доброжелательной улыбке.
— Я миссис Брайон, его подруга. Не так давно, кажется, в июне, я видела Майкла в Амстердаме. Потом мы с ним ездили во Флоренцию. У него все очень хорошо. Передать ему от вас привет при следующей встрече?
Девушка отвела взгляд. Она все поняла.
— Спасибо, вы очень добры. — Она явно пыталась совладать с наплывом чувств. — Было очень приятно с вами познакомиться, миссис Брайон. Когда увидите Майкла, пожалуйста, передайте ему привет от Элизабет Оливер. — Девушка теребила складки форменной накидки. — Вряд ли он меня помнит. Я подруга его сестры.
