Александр Климай - Наташа. Новая повесть о Ходже Насреддине
— Что же ты плачешь? Я — бог Осирис и помогу тебе ради твоей любви!
Слезы тут же высохли на глазах жреца, и он воскликнул:
— Благодарю тебя, Господи! Кто же откажется от твоей помощи!?
Осирис взмахнул рукой, и разбитые черепки моментально соединились друг с другом, превратившись в статую стройной прелестной женщины, у которой не хватало только двух пальцев на правой руке, которые при падении раскрошились в песок.
Осирис подумал, затем что-то прошептал, и через мгновение у статуи появились недостающие пальцы, еще прекрасней, чем те, которые были. Но вместо того, чтобы возрадоваться, жрец схватился за голову:
— О горе мне, горе!
— Чем недоволен ты сейчас? — удивился бог.
Сквозь причитания жрец простонал:
— На этом пальце было кольцо, то кольцо, которое я подарил своей возлюбленной. А эти пальцы не ее, они не нужны мне!
— Что же ты хочешь, говори, жрец! Хочешь, я верну тебе твою возлюбленную и оживлю статую?
— Не вздумай этого делать! — закричал жрец. — Только со своими пальцами, целая, нужна мне она!
Осирис, на то он и бог, только покачал головой, в очередной раз удивляясь непоследовательности людей. Затем вернул он статуе прежние пальцы и, улыбнувшись, оживил ее.
Женщина, поклонившись, поблагодарила Бога и бросилась на шею своего возлюбленного, покрывая его лицо горячими поцелуями…
Аллей замолчал, молчала и царевна.
— Ну, а теперь спи, любимая, боги дарят нам сон, чтобы подкрепить наши силы, и часто он дает нам хороший совет, — Аллей нежно поцеловал Наталис, поправляя покрывало, укрывающее ее неподвижные ноги. Сон долго не шел к нему, и, чтобы забыться, он взглянул на небо, сверкавшее миллиардами звезд, — где-то там, за черной пропастью расстояния, сияла маленькая пульсирующая точка — родная планета его любимой…
ГЛАВА 14
В эту ночь фараон Пентсуфр долго ворочался с боку на бок, в который раз перебирая в памяти разговор с Наталис. Все говорило о том, что скоро он встретится с небожителями. Да что там скоро! Встреча уже произошла, ведь царевна Ниневии — одна из них, хотя и родилась на Земле. Совсем недавно, уже будучи на посту временного правителя Египта, Пентсуфр обнаружил в хранилище храма Гора папирус, принадлежавший фараону Тутмосу III (XV век до н. э.). В нем говорилось:
«6 год 22, третий месяц, в шестом часу дня, писцы Дома Жизни увидели в небе движущийся огненный круг с ядром в виде треугольника внутри. Он был без головы, но дыхание его было отвратительно. Один род длиною было его тело и один род шириною, и было оно бесшумно. И сердца писцов ужаснулись и смутились, и они пали ниц. Они доложили фараону, и он размышлял о случившемся. По прошествии нескольких дней эти предметы в небесах стали многочисленны. Они сияли ярче солнца и простирались до границ неба. Могучи были эти огненные круги. И фараон вместе с армией взирал на них. К вечеру эти круги поднялись выше и двинулись в сторону юга. Подобного не случалось с самого основания Земли. И фараон приказал занести это в анналы Дома Жизни».
«Это не бред, — подумал тогда Пентсуфр. — Обо всех великих событиях, а также о вещах удивительных и необъяснимых с их точки зрения древние обязательно писали в своих папирусах. — Фараон открыл глаза, встал с ложа и прошелся. — Значит, уже в те времена небожители посещали Землю. Мне нужно во что бы то ни стало найти пирамидку! Небожители намного мудрее нас, и их знания пригодятся нам. Если они смогли прилететь на нашу планету, значит, и земляне смогут у них побывать, и первым из них будет… да, конечно, — мой сын».
Пентсуфр задумался. То, что он своими глазами может увидеть и даже потрогать летательный аппарат, все-таки не укладывалось у него в голове. Постепенно усталость сковала его мысли, и повелитель Египта погрузился в царство сна.
Но дольше всех в эту ночь не спала Наталис. Она лежала молча, вслушиваясь в тишину, которую изредка прерывали тяжелые вздохи ее возлюбленного. Они не тревожили девушку, наоборот, после того, как она поделилась тяготившей ее тайной, на душе стало легче, как будто она освободилась от тяжелого груза. Неопределенность ее положения очень ее угнетала, а сейчас, узнав о ней правду, Аллей и фараон должны будут принять какое-то решение, и это почему-то вселяло в нее надежду. Наталис вспомнила только что услышанную легенду.
— О боги! Почему же вы отвернулись от меня? — тихо прошептала девушка. — Ведь я даже не статуя, которую нужно собирать из разлетевшихся вдребезги каменных черепков. Мне необходимо всего лишь встать на ноги!
Огромным усилием воли Наталис заставила себя сосредоточиться и пошевелить непослушными пальцами ног. И тут же радостный крик невольно вырвался у нее: она увидела движение легкого покрывала в том месте, где до этого плетьми лежали не подчинявшиеся ей ноги.
Чутко спавший Аллей поднял голову и, протирая глаза, подошел к девушке:
— Что случилось, милая? Ты видела дурной сон?
— Нет, нет, все хорошо, — успокоила она своего верного стража, — просто… у меня стали двигаться ноги!
Сон как рукой сняло. Аллей отбросил в сторону одеяло и, не замечая смущения Наталис, воскликнул:
— Я хочу видеть это! Попробуй еще раз!
Но… ноги больше не слушались девушку. Поняв, что любимая только напрасно тратит силы, пытаясь совершить невозможное, Аллей осторожно укутал ее бедра покрывалом и, обняв Наталис, прошептал:
— Дорогая, тебе это только приснилось.
Царевна не ответила, лишь из глаз ее закапали слезы. Аллей нежно гладил ее темные волнистые волосы, пока девушка не успокоилась и не заснула, а потом еще долго сидел возле ложа своей возлюбленной, не отрывая взгляда от ее лица. Ее сон был беспокойный, и выражения тревоги, негодования, даже страха беспрестанно сменяли друг друга, чередуясь с гримаской удивления, а затем ощущение полного покоя и блаженства появилось на этом милом лице.
Боясь разбудить девушку, Аллей все же осторожно поправил ее подушку, и Наталис, даже во сне ощутив о себе заботу, счастливо улыбнулась. Губы наследника на мгновение коснулись щеки любимой — неповторимый аромат ее кожи донесся до него, напомнив чарующий запах каких-то, казалось, очень знакомых цветов.
Отойдя, наконец, от девушки, Аллей устало опустился На свое ложе и быстро заснул. Он был последним из тех; кто бодрствовал в этот последний час уходящей ночи, а, может быть, и первый час зарождающегося утра…
Каждый из спящих видел свой сон, который представлял собою гигантскую картину, составленную из нескольких сюжетов, воплощенных в жизнь разными художниками. Это было мысленное изображение события, которому суждено было сбыться в ближайшем будущем — пожалуй, в этом из них уже никто не сомневался. Пентсуфр вновь увидел встречу с тенью фараона Хеопса и заново пережил все впечатления после разговора с ним.
Аллей, преодолевая опасность, с трудом пробирался по бескрайней пустыне Ниневии, иссушенной зноем и жаждой, подбадриваемый только розовые свечением, пульсирующим впереди.
Но самой счастливой в своем сновидении оказалась Наталис — она, наконец-то, нашла пирамидку с помощью своего амулета. Звуковые сигналы, которые он издавал, красноречиво свидетельствовали о том, что засыпанный песком космический корабль находится совсем недалеко, в нескольких десятках шагов, за ближайшим барханом. Окрыленная радостью, девушка побежала в сторону пирамидки. Наслаждение, полученное ею от быстрого бега, было таким сильным, что она… проснулась.
Ноги по-прежнему неподвижными плетьми лежали на своем месте. Чувство безысходной тоски охватило девушку. В этот ранний час она была один на один со своими мыслями, и никто не мешал ей. Она не сразу услышала вопрос подошедшего к ее ложу Аллея:
— Что случилось на этот раз с моей царевной?
— Мне приснилось, что мы нашли пирамидку и что я выздоровела, — упавшим голосом ответила Наталис.
— Дорогая, так и будет! Ты мне веришь?
Девушка устремила на него взгляд, полный тоски и отчаяния, но утвердительно чуть заметно кивнула при этом.
На следующий день фараон, отложив государственные дела, долго сидел, размышляя, над картой Ниневии, а затем, прихватив ее с собой, направился в покои молодой царевны. Жрицы, ухаживающие за ней, уже закончили утренний туалет, включающий в себя умывание, обязательный лечебный массаж и втирание и кожу целебных мазей, удалились, повинуясь знаку фараона. Пентсуфр развернул свиток, и три головы склонились над ним:
— Вот путь, по которому ты должен будешь пройти в поисках пирамидки. Ты уже был в Ниневии, и эти места тебе должны быть знакомы, но ты об этом, вероятно, забыл, потеряв память. И как мне ни жаль, но, кроме тебя, эти поиски больше некому вести. И хотя большая опасность может подстерегать тебя в дороге, я на это иду, подчиняясь воле богов. Вижу, глаза твои горят и ты готов выполнить предначертание Судьбы?
