Свортаут Глендон - Благослови зверей и детей
Он убежал, притащил соломинки и, прежде чем кто-нибудь успел задуматься над его предложением, принялся раскладывать их по длине.
— Пусть только Коттон соломинки держит, — заявил Тефт. — Ты жухать будешь.
— Не буду!
— Даже когда я на стуле стою, у меня голова ужас как кружится, — канючил Гуденау.
— Темно, ни черта не видно, — сказал Коттон. — Ребята, а где Лалли-2?
Они поглядели по сторонам. Вечно приходится искать этого вонючку — то под койкой, то в лесу!
— Стой! — взмахнул рукой Коттон.
Одним прыжком он взлетел на третью перекладину. Остальные, покидав соломинки, последовали за ним.
А Лалли-2, уже вне пределов досягаемости, полз на карачках по узкой доске к центру загона. И это для него было до того серьезно, что он даже подушечку с собой не прихватил.
Летний лагерь брал лошадей напрокат в одном пансионате около Финикса: зимой там держали лошадок для пижонов-постояльцев, а летом стремились пристроить их в место попрохладнее. В большинстве своем это были ленивые животные, которых приходилось хорошенько стегать, чтобы с рыси они перешли в галоп. Лалли-2 панически боялся отданной в его распоряжение немолодой кобылы по кличке Шеба. Он наотрез отказался ездить на ней и даже садиться в седло. Однажды вечером, в первые дни их жизни в лагере, Коттон не мог найти Лалли-2, отправился на розыски и обнаружил его у ограды коралля беседующим с Шебой. «Ты мама-лошадь? — спрашивал Лалли-2. — У тебя есть детки?» Потом он перелез через ограду, подошел к кобыле, обнял ее за шею и зашептал: «Шеба, знаешь, куда я ухожу спать дома? В сауну. Там, под каменкой, живет народец — бубуки. Сотни бубук выходят ко мне и со мной спят». Лошадь фыркнула и ткнулась носом в его пижаму. «Когда у тебя рождались детки, — спросил Лалли-2, — ты оставалась с ними или бросала их одних и убегала на волю?» Коттон принес из сарая уздечку, помог мальчику забраться в седло и поводил лошадь по кругу. На следующий день Лалли-2 ездил сам. После этого он почти не слезал с лошади. Он шептал что хотел на ухо старой кляче, а она уж старалась для него, как цирковая. В лагере они завоевали первое место на родео.
Ухватившись за столб и подтянувшись, Коттон полез наверх. Как он и думал, за ним последовали остальные. Стоит дать им пример, и они на все готовы. Лалли-2, кстати, оказался не таким уж бесстрашным. Он остановился на полпути и ждал их.
Леса были сделаны из пары сбитых вместе узких досок, приколоченных поверх внутренней стенки, разделявшей прямоугольник пополам. В темноте доски казались уж совсем узенькими, как ученическая линейка, а перегородка — высокой, как небоскреб. И писуны поползли гуськом, как разведвзвод, — мальчишки из Кенилуорта и Рокки-Ривер, из Мамаронека и с 64-й улицы в Нью-Йорке, из Шейкер-Хайтс и Кенилуорта. Устройство загона постепенно становилось понятнее. Четыре квадрата, четыре больших отсека, в которых должно было размещаться во время клеймения все стадо, нужны были, чтобы разбить поголовье на удобные группы и отсечь от него особей, предназначенных для вакцинации. Бизонов поодиночке можно было загонять в маленький ромбовидный загончик посредине большого прямоугольника, а оттуда — в железную клетку, в которую бизон попадал, как в ловушку; там животное фиксировали, пока ветеринар делал укол. К счастью, доски по необходимости были настелены поверх всех внутренних загородок и ворот, ибо ни один нормальный человек не рискнул бы просто войти в загон.
Когда писуны достигли середины загона-клетки, ветер разорвал облачную пелену и ползший впереди Лалли-2 замер. Поскольку остальным ничего не было видно, они, держа друг друга за руки и балансируя, поднялись на ноги и выглянули у него из-за спины. Тут Лалли-2 ахнул. Перед ними во всем своем великолепии стояли бизоны.
Бизон — самое крупное и самое грозное животное, на которое когда-либо охотились на Американском континенте. Бизон достигает шести футов в холке — и это не считая горба, имеет более девяти футов от головы до хвоста и весит от 2 тысяч до 2600 фунтов, а самка — всего на несколько сот фунтов меньше. Тело бизона от мощной груди, головы и горба сужается вдоль спины, так что изящный кострец опирается на тонкие лодыжки и небольшие копытца задних ног. Пучки шерсти висят у него под мордой, на шее, на ногах и на хвосте. Даже в тусклом лунном свете изогнутые, словно резные рога бизонов посверкивали, под гладкими шкурами перекатывались мышцы, а в глазах прыгали огненные искры. И они были сами не свои. В нормальной обстановке человек может сообразить, чего ждать от бизона, но поведение этих животных, угнанных с обычного пастбища, лишенных привычной свободы, известной им с рождения, отрезанных от стада, уже три дня живущих без воды и пищи, раздраженных незнакомыми звуками и запахами, — их поведение было непредсказуемым.
Например, прежде они никогда не занимались тем, чем теперь. В старые времена одним из самых замечательных зрелищ в весенних прериях были круглые проплешины с целиком вытоптанной травой. «Ведьмины следы», называли их первопоселенцы, не зная, чья это работа. А оставлял такие круги бизон, ходивший кругами вокруг самок и детенышей и оберегавший их от волчьих стай. И вот теперь, учуяв запах человека, их нынешнего смертельного врага, втянув раздувающимися ноздрями этот запах, который впервые стал означать для них смерть, быки, составлявшие половину стада, выступили вперед и загородили коров, фыркая, топая копытами и наклонив головы, чтобы поддеть на рога любого обидчика.
Но обижать их никто не собирался. Напротив. Там, наверху, шестеро мальчишек, вцепившись друг в друга, задрожали при виде бизонов. Писуны в испуге развернулись и поскорее отползли назад к середине загона. Там, свесив ноги, они уселись рядком, как птицы на ветке, и попытались переварить увиденное. Их подавляла тяжесть предстоящего дела. Чтобы освободить стадо, надо сначала провести его через фиксирующую клетку, потом — через большой загон. Для этого надо открыть ворота: одни между загоном, где сейчас находятся бизоны, и фиксирующей клеткой, вторые — между клеткой и большим загоном, третьи — в наружной ограде, откуда стадо вырвется на волю. И через эти ворота им предстоит прогнать криками или уговорами огромных, в тонну весом, зверюг, злобных, как черт, и издерганных, как они сами.
Нащупав под носом корочку засохшей крови, Коттон содрал ее, не переставая размышлять. Потом сказал, что дело не такое трудное, как может показаться. Вот что нужно сделать. Вторые и третьи ворота они преспокойно откроют прямо сейчас — тут проблем не будет. Он, Коттон, останется здесь, над клеткой, у ворот № 1. Остальные вылезут, тем же путем, каким пришли, завернут за угол и подойдут к тому отсеку, где находится стадо. Это привлечет бизонов к ним и отвлечет их от Коттона. Тогда Коттон спрыгнет вниз, откроет ведущие в клетку ворота № 1, заберется обратно, и, когда все будет готово, остальные залезут на ограду под носом у стада и все, как один, начнут — но только не орать, а размахивать шляпами и стучать по перекладинам. Тогда стадо промчится мимо Коттона и проскочит одни ворота за другими.
— Ясно? — спросил Коттон. — Усекли?
Он понимал, что они застыли от ужаса.
— Так вот, — решительно продолжал он, — ты, Тефт, по дороге откроешь ворота № 2 и № 3. И Бога ради, когда окажетесь на месте, а я спрыгну вниз, чтобы открыть эти ворота, дайте мне время залезть обратно, а уж потом поднимайтесь сами. И помните: для этого мы здесь. Ладно, начали.
Никто не шевельнулся. Коттон уже пришел в отчаяние, но тут Лалли-1, от которого этого никак нельзя было ожидать, Лалли-1, испугавшийся не бизонов, а того, что его брат станет героем дня, встал на четвереньки и пополз, а за ним тронулись остальные.
Коттон смотрел им вслед. С этой компанией никогда не угадаешь, как повернется дело. Они не лучше бизонов. Он следил взглядом, как Тефт спрыгнул вниз, открыл ворота № 2 на противоположной стороне клетки, как он снова влез наверх, дополз до наружной ограды и открыл ворота № 3. Потом все пятеро исчезли во тьме.
Коттон прикинул, сколько времени им нужно, чтобы обойти загон. Спешить они не станут, тут он не сомневался — потащатся, поджав хвосты. Потом Коттон заметил, что стадо задвигалось. Он привстал, почти ничего не видя, но чувствуя, что происходит что-то. Ему показалось, что бизоны зашевелились и повернулись мордами к наружной ограде. Коттон услышал фырканье и топот. Густые облака не давали разглядеть, пришли ли писуны на место, — должно быть, пришли и готовятся к штурму стены: это и привлекло внимание стада. Коттон натянул под подбородок завязку подшлемника. Хотел помолиться, но во рту пересохло.
Он сиганул вниз. Ворота были заперты на цепь и засов. Едва коснувшись подошвами грязной земли, он схватился за цепь, выдернул засов и, ухватясь за перекладину, настежь распахнул ворота; потом без промедления бросился к ограде, цепляясь руками и ногами, в едином порыве взмыл наверх, пока бизоны не успели поддеть его на рога.
