Альбер Коэн - Любовь властелина
Поезд, неповоротливый увалень, одержимо несся вперед, пошатываясь, как пьяный, и вдруг опять издал отчаянный зов и, стуча колесами, устремился в туннель с безумным воплем страха. Белые веки тут же опустились на полузакрытые глаза окон, и беловатый пар ворвался в купе, а в это время жертвы человека, камни и рельсы туннеля, вопили, сопротивляясь вторжению, и вопли их отражались от стен, сочащихся влагой; эти мученики возмущенно ревели, шумно и грозно браня подлого предателя, здоровенного грубияна, который суетливо подпрыгивал и спотыкался на полной скорости. К концу туннеля возмущение улеглось, лишь слабое эхо отражалось еще от закопченной стены, которую внезапно утихомирил белый пар; кончилась стена, кончилась и ярость.
Освободившись из тьмы и ада и обретя покой, неуклюжий торопыга поезд вновь ехал по приятнейшей сельской местности, усердно набирая скорость посреди цветущей зелени и запаха свежескошенной травы. Обрадовавшись, что шум утих и стало меньше трясти, Адриан Дэм погладил алый бархат и улыбнулся обнаженной жене, сидящей рядом.
— Ну, а теперь я перехожу к кульминационному пункту моего рассказа. Представь себе, что в тот же самый вечер, когда состоялось мое интервью с Верховным Комиссаром, я получил приглашение на обед с Его Превосходительством, переданное со специальным курьером, неоспоримое доказательство того, какое я произвел благоприятное впечатление. Приглашение было на следующий день, на воскресенье! Насколько я помню, у англичан это особая честь. А приглашение на бристольском картоне, с английской национальной символикой, выпуклые изображения золотом, то есть в лучшем виде, гравированный текст «request the pleasure» и так далее, кроме моего имени, конечно, написанного от руки, но прекрасным круглым каллиграфическим почерком, я потом тебе покажу. Ты увидишь, очень даже роскошно. И мое имя там, конечно же. И «эскв.» тоже. Ну ладно, продолжаю. На следующий день, едва пробило час дня, я, одетый с иголочки, вошел во дворец. Охране я показал белую лапку, чтоб ты знала, так называется приглашение, в результате, он изменил позу, безупречно меня поприветствовал и пропустил. Я, как ни в чем не бывало, прохожу к лестнице, и там два часовых салютуют мне оружием! Вы видите, дорогая мадам, какими почестями окружают вашего супруга! О-ля-ля, как бы мне хотелось, чтобы ты была там. Или побывала, если тебе так больше нравится. Пройдя целый ряд монументальных лестниц и громадных залов, я попал с помощью одного из адъютантов в грандиозную гостиную. Когда я вошел, Его Превосходительство встал. Как я тебе уже говорил, он фельдмаршал. His Exellence Field Marshal Lord Plummer. Мы пожали друг другу руки, как говорится, shake hand, я слегка поклонился, поблагодарил его за оказанную мне честь и прочее, с эдаким бесстрастным видом — молодой дипломат, привыкший к светской жизни. Естественно, потом я поцеловал руку леди Пламмер, которая вошла сразу после меня, я низко поклонился, в общем, очень удачно все прошло. Потом коктейли, фаршированные оливки, беседы на разные политические, экономические и общественные темы. Потом мажордом объявил леди Пламмер, что, дескать, ваша милость, по — английски Her Ladyship, кушать подано. Вперед, в столовую! Я предложил руку леди Пламмер и, соответственно, первым вошел в столовую. Хорошо, что адъютант мне подсказал, куда идти. О-ля-ля, видела бы ты меня, как я торжественно вхожу в столовую с женой английского фельдмаршала.
Великолепная столовая, вышколенная прислуга, арабские двухметровые прислужники в ослепительно-белых джелабах, подпоясанных широкими шелковыми алыми поясами, стол, искрящийся драгоценными камнями, приборы с английской национальной символикой! Там воистину ощущалось могущество правящего класса! Должен сказать, я был поражен. Завтра я зачту тебе свои записи, где все изложено подробнее, с большим количеством деталей, как я вел себя за столом, другие гости, все — звезды первой величины, тем не менее, это же я первым подал руку леди Пламмер, а? (Он слегка высунул и тут же убрал остренький язычок.) В общем, я завтра тебе все обстоятельно расскажу, какие блюда подавали, я все их записал, о чем говорили за столом, по-английски, естественно, мои реплики, которые я без ложной скромности могу назвать остроумными, хотя и достаточно осторожными, в латинском и дипломатическом стиле. А я сижу напротив леди Пламмер! Ну ладно, расскажу завтра, мои записки очень подробны, я все записал по приезде в «Кинг», по свежим следам. И вот еще одна вещь, я пообедал потом с этим адъютантом, молодым очаровательным офицером, из знатного рода, закончил Итон и Оксфорд, прекрасно говорит по — французски, весьма начитан. Ну, я его и пригласил на следующий день пообедать в «Кинг». Шампанское на протяжении всего обеда! В ходе беседы я признался ему вскользь, без всякой задней мысли, как огорчен, что придется ждать отъезда целую неделю, потому что нет билетов на самолет, я так и сказал «огорчен». Он таинственно улыбнулся, сдержанно так, как английский аристократ. Значение этой улыбки я понял на следующий день, когда он позвонил мне в «Кинг» и сообщил, сядь, если стоишь, что для меня есть одно из мест, зарезервированных лично для господина Верховного Комиссара, и самолет улетает в тот же вечер! Ты представляешь, место в секторе VIP, что означает Very Important Person. Нет слов, а? Во всяком случае, ты поняла, что значат влиятельные знакомства, это основа нашей жизни, ничего не добьешься без знакомств, без связей. Ну вот, а все подробности завтра. Скажи, кстати, ты сохранила все мои письма? Потому что я там описал кое — какие детали из местного колорита, они могут мне понадобиться для развернутого отчета о командировке. Отлично, правильно сделала. Они удачно дополнят мои записи, которые я делал после каждой встречи. Ну, я думаю, тебе не надо говорить, что я собираюсь составить этот отчет тщательнейшим образом. Он наделает шуму, ты уж мне поверь! Естественно, я кое-что приукрашу — а как без этого обойтись. По сути дела, по административным правилам мой доклад должен быть адресован только Веве, который уже сам решит, стоит ли направлять его в высшие инстанции. То есть по протоколу я должен поставить только имя Веве в адресатах моей бумажки. Но я же знаю старину Веве, он больше всего боится, что его подчиненные начнут блистать, особенно если он чувствует в них опасных конкурентов. И поэтому, если я напишу только его имя, он пригасит мой доклад, ибо почувствует, что он может послужить мне на пользу, он не передаст его выше и сядет на него чугунным задом. Я много об этом думал. И по зрелом размышлении принял решение не сдаваться и отважно отправить отчет на самый верх, в соответствии с иерархией конечно же, то есть написать сначала его имя, затем имя моего друга Солаля, которому подчинен мандатный отдел, а затем имя самого сэра Джона. Да, моя дорогая, самого сэра Джона, вот так! Хорошая идея, правда? Теперь ты мне скажешь, что я не имею права отправлять мой доклад сэру Джону, потому что по регламенту отчеты о командировках никогда ему не предоставляются! Ну, что ж, у меня готов ответ, если Веве начнет придираться к этому! Тут исключительный случай! Дело в том, что лорд Пламмер, фельдмаршал как-никак, самый высокий чин в английской армии, лорд Пламмер, Верховный Комиссар в Палестине, кавалер ордена Бани, ордена святых Джорджа и Майкла и так далее, дословно попросил меня передать поклон и наилучшие пожелания сэру Джону! Я обязан это сделать! И не отступлюсь! Я совершенно правомочен адресовать свой отчет о выполненной миссии высшему иерархическому начальнику! Что и требовалось доказать. Впрочем, Веве и сам так думает, так что не станет придираться, он слишком трусоват, чтобы не передать доклад! Лорд Пламмер, можешь себе представить?
