Канта Ибрагимов - Седой Кавказ
Самбиевы никогда не были нахлебниками и дармоедами. Эти колкости для него несносны, но он пока молчит, сжав в злобе скулы; бегает в поисках доходов. Ему повезло: он близко познакомился с замдекана, и тот устроил его на должность лаборанта с окладом во-семьдесят рублей, при этом двадцать Арзо должен ежемесячно отда-вать замдекану. Работа лаборанта не тяжелая, но ответственная. Самбиев должен каждый день, кроме выходного – воскресенья, – от-крывать без четверти восемь утра компьютерный зал и ровно в шест-надцать принимать у студентов аппаратуру, закрывать. Чтобы не опо-здать, он встает в шесть утра, и это для него было бы не в тягость, однако, по протекции аспиранта третьего года обучения он устраива-ется еще и грузчиком на железнодорожную станцию «Люблино-товарная». Работает через ночь, с десяти вечера до четырех-пяти утра – как получится. У них бригада из шести человек, задача – разгрузить вагон с товаром. В зависимости от продукции – сдельная оплата тру-да. Выгружать баллоны с соком или минеральную воду невыгодно – за ночь всего четыре-пять рублей. За сахар, муку, соль – восемь руб-лей; за мясо, колбасы, консервы – шесть рублей. Самое трудоемкое – разгрузка щебня, песка, угля. Об этой работе мечтают, за эту работу дерутся, ибо расценки от десяти до двенадцати рублей за ночь.
Первые недели две он еле передвигал ноги – все тело болело, но потом свыкся и только от выгрузки поваренной соли страдал. Непо-нятно как, соль пропитывалась сквозь любую одежду, кожа на шее и спине немилосердно зудела – не помогал даже душ.
В совокупности Арзо зарабатывает порядка двух с половиной сотен рублей. Для сдержанной аспирантской жизни этих денег долж-но с лихвой хватать, а если стипендию Марины тратить не на доро-гую парфюмерию, а приобщать к семейному бюджету, то можно вполне спокойно жить и даже откладывать деньги на непредвиден-ные нужды или хотя бы для погашения долга теще.
Этих мук, считает Марина, она не заслужила. При полном де-фиците продуктов питания в государственных магазинах она с важ-ностью миллионерши ходит на кооперативные рынки и за баснослов-ные деньги покупает еду. Арзо это вынести не может, но жена хлад-нокровно парирует, что без обилия свежей и калорийной еды жить не может и никогда, в отличие от него (вслух не говорит – «нищего», но намекает), не жила, а теперь хорошо питаться ей необходимо – она беременна.
Чтобы хоть как-то сэкономить, Самбиеву приходится налажи-вать связи с завмагами, просто продавцами, мясниками – очень важ-ными людьми в те времена. Проникая через задний вход в подсобки, он за терпимую переплату приобретает продукты. Однако и этого ма-ло, иногда Марина возжелает торт «птичье молоко» – и он стоит по несколько часов в очереди в кулинарию ресторана «Прага». Потом ее врачам или преподавателям надо подарить шампанское и коробку шоколада, и он после работы бежит в Елисеевский гастроном.
И все это более-менее сносно и понятно, но есть еще одна при-хоть, не решить которую нельзя, опасно для покоя. Марина – заядлый любитель и почитатель кофе, просто кофеман.
И потребляет не какой-то там растворимый, а только свежемо-лотый. Она ни к чему в жизни так не приучена, как к приготовлению кофе. У нее есть свои какие-то потаенные связи, где она за басно-словные деньги приобретает зеленые зерна кофе. Сама их обжарива-ет, непосредственно перед употреблением перемалывает и тут же ва-рит. Последний этап самый важный: тут она стоит у плиты с секун-домером и ровно, ни в коем случае не больше, тридцать одну секунду варит.
Обычно потребляет черный кофе, но иногда, в зависимости от настроения может добавить сливки, лимон, и даже лед.
По выходным и Арзо утром удостаивается чести пить настоя-щий кофе, но в основном он ему достается перед ночной работой грузчиком. Из-за беременности супруга не может иногда готовить ужин и, чтобы он не ворчал, награждает его чашкой изысканного на-питка для поддержания тонуса. Как она объясняет, это гораздо по-лезней, ибо набитый желудок не способствует физическим нагруз-кам, и где-то даже вреден для сердца.
Если к этим чисто бытовым проблемам прибавить и то, что Ар-зо еще сдает успешно экзамены по специальности и кандидатский минимум, то можно с уверенностью сказать, что он не скучает. Да, скучать некогда, но волнение и тоска есть. Волнуется он за брата Лорсу, от которого нет никаких вестей, и никто не знает, где он и как он. А тоскует он по Полле, никогда не выходит она из его головы. И бегая по Москве, и в коротких снах он мечтает о ней, а когда по ут-рам в спешке не успевает выгладить свои брюки, то попеременно ос-матривая свой мятый вид и мирно спящую жену, ему становится жалко самого себя и обидно за свои безвольные поступки.
Правда, есть и светлые полосы в его жизни: он с потаенной ра-достью ждет ребенка, этим тешит себя. И еще приятное – в месяц раз, по выходным, звонит мать, и он очень рад, что она теперь не одинока, с ней жена Лорсы, и ее балуют внуки.
А вот и Новый год, и по желанию Мархи, они летят на праздник в Грозный. По просьбе Марины, Арзо бегает по магазинам и закупает для подарков домой шоколадные конфеты, чай, консервы и печенье. В грозненском аэропорту он с чувством доблести укладывает много-численные коробки с дефицитом в багажник букаевской машины и больше их не видит. И ему нечего подарить супругам Россошанским, с тощим пакетом вещей он едет в Ники-Хита! Зато стол у тещи к его приезду ломился от разнообразия блюд, но он, как обычно, стеснялся у них есть; голодный, на перекладных, в морозную ночь добирался до далекого предгорного села, до родной матери, зная, что она досыта накормит, обогреет, успокоит.
Сразу после Нового Года возвращались обратно в Москву. Провожать Марину и Арзо вызвались не только Марха с сыном, но и многочисленная родня, а может, просто свита. На лестничной клетке до лифта провожала и Россошанская.
– Вот не поверите, Лариса Валерьевна, – широко, благожела-тельно улыбалась Марха, – как родного сына теперь люблю я Арзо.
– Да, – понимающе кивнула Россошанская, и щупая рукав Сам-биева, одновременно оглядывая меха Букаевых, сочувственно про-должила. – Вот только курточка на нем больно легкая, не для москов-ских морозов.
– Да ниче, – стал умирять возникшую неловкость Самбиев. – Мне в ней бегать легче, удобней… Не потею.
Всю дорогу до аэропорта Букаевы молчат, они озлоблены на соседку, и только после регистрации Марха заговорила, прощаясь с зятем.
– Куртка, действительно, худая. Я ведь забыла, что Москва – не Грозный, и там холоднее… Ничего, я вот к нашему пополнению обя-зательно приеду к вам и тогда в подарок куплю стоящее. А то вы не сумеете. Какую-нибудь тряпку купите, деньги на ветер выкинете. А насчет квартиры, дачи, гаража не беспокойся: я все документы про-верю, переоформлю, наведу порядок. Везде замки поменяю, буду еженедельно проверять.
