Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования
Офицер ничего не сказал и ушел. Кадзи развернул мешок. Ну вот, разрезать его снизу — и юбка выйдет, а прорезать по бокам дыры — и куртка получится. Можно веревкой подпоясаться. В общем настоящий нищий…
Кадзи решил забрать еще два мешка, чтобы одеть таким образом и Тэраду. Да мешки и на постель сгодятся. Все должно быть направлено на то, чтобы выжить. Он не станет сидеть сложа руки и дожидаться смерти.
Вечером в ангаре их поджидал Тэрада, приготовивший густое, жирное варево. Кадзи заметил, что Наруто с ним нет. Прежде чем он успел спросить, Тэрада сказал:
— Все-таки я оказался прав, то был Кирихара.
Кадзи нахмурился.
— Он утром стал выгонять «больных» на работу. Я спрятался, а Наруто попался, но идти на работу не захотел, сказался больным. Его направили в больницу. Он до сих пор еще не приходил. Как вы думаете, что с ним?
Тэраде до сих пор удавалось не ходить на работу. Надо было только вовремя спрятаться, а потом можно было гулять хоть весь день — советские солдаты никогда не придирались.
— Наруто не ребенок, выкрутится как-нибудь, — сказал Кадзи, но его тоже охватило беспокойство.
Если здесь будет заправлять Кирихара, надо смотреть в оба. Ведь это законченный подлец. И холуй по натуре, с него взятки гладки.
Все с аппетитом ели жирный суп, одному Кадзи было не до еды. Тревожные мысли не оставляли его.
За железной стеной ангара послышался топот. Это, верно, возвращалась с работы соседняя группа.
Несколько человек подошли к группе Кадзи.
— Кажется, здесь… — Зажегся карманный фонарик.
В говорившем Кадзи сразу узнал Кирихару. Сознавая преимущество своего положения, Кирихара криво усмехался.
— Смотри, свиделись-таки, а я тебя все время искал, приятель, — процедил он.
— А мне на твою рожу и смотреть не хочется. — Кадзи уже знал, что ему делать. Сейчас он сразу же затеет с Кирихарой скандал. — И как это такой бандит в советском лагере оказался?
Но Кирихара лишь самодовольно ухмыльнулся.
— Благодаря тебе я тогда на другой же день в плен попал. А голова, знаешь, всегда выручит. Надо только уметь ею пользоваться. Здесь я уже давно хожу в активистах, не то что ты.
— А где Фукумото и Хикида?
— Уехали. — Кирихара рассмеялся. — Так ты в этой группе за старшего, что ли?
Кирихара по очереди оглядел всех и посмотрел на бачок с супом.
— Ну, пока. — И уже у выхода добавил: — Теперь берегись, дружок…
Кадзи прислушался к его удалявшимся шагам. Ему казалось, что Кирихара уходит как-то медленно, степенно, будто начальник какой. Снова их столкнула судьба, и Кадзи подумал: «Пока этого мерзавца не разоблачат, мне сдаваться нельзя!»
31Через несколько дней наступили холода. Замерзшая земля поскрипывала под ногами. В полдень снова потеплело, но настоящая стужа была уже не за горами.
Как-то в обеденный перерыв Ногэ вызвал к себе Кадзи. Вместе с несколькими офицерами он грелся на штабелях леса.
— Вот что я хочу вам сказать: говорят, что вы сами хорошо работаете, но покрываете саботажников.
— Не саботажников. Я оставляю в ангаре больных, я вынужден это делать.
— Это все равно, советские офицеры возмущены вашим поведением. Конечно, с наступлением холодов больных стало больше, но это мало кого беспокоит. Они злятся, что пленные работают спустя рукава, а демонтаж надо кончить до зимы. Я уже получил выговор. Какой-то безусый молокосос — он мне в сыновья годится — накричал на меня. Да еще пугает, говорит, что если здесь мы не справимся, то не в Сибирь, а на Крайний Север всех сошлют, а оттуда вряд ли кто вернется… Там советские лагеря для заключенных. Но черт с ним, с молокососом, но надо же подумать о всех вас.
Кадзи слушал с каменным лицом.
— Что вы скажете? — спросил Ногэ.
— Что мне говорить? Я человек маленький, — спокойно ответил Кадзи. — Я не занимаюсь распределением пленных и не руковожу работами. Не знаю, почему вы именно меня вызвали.
— Потому что ты потворствуешь саботажникам.
— А этого нельзя делать, чтобы избежать Крайнего Севера, так, что ли? — Кадзи невесело рассмеялся.
— Вам, кажется, приятно всем противоречить. Это вы ведь нагрубили лейтенанту Нагануме, когда он вам предлагал не брать мешки?
— Вы ошибаетесь. К этому меня вынуждает необходимость. Я, например, никак не могу считать наш паек достаточным, но мирюсь с этим. Утешаю себя тем, что иным паек просто не может быть. Вот вы наше непосредственное начальство, поскольку сейчас советское командование сохранило здесь деление на чины и ранги. Скажите, вы можете гарантировать нам человеческие условия?
— Вы забываете, что я тоже пленный… — Ногэ нахмурился. Из-за таких вот молодчиков будешь вечно нарываться на неприятности. А придраться к ним трудно, они работают на совесть. Если бы Кадзи делал что-нибудь преступное, Ногэ, без сомнения, нашел бы на него управу. Но он явно симпатизирует русским, и фашисту Ногэ не взять этого типа в шоры.
— Вы подаете дурной пример. Теперь и в других группах появляются саботажники. Русские это уже заметили и стали требовать дисциплину с нас.
— Требовать, говорите? — Кадзи усмехнулся. — Но вам-то чего беспокоиться? Ведь вы на офицерском довольствии. А мы своим горбом кормимся…
— Значит, несмотря на мое предупреждение, саботаж не прекратите?
— Нет. Знаю, что этого делать нельзя, но другого выхода у нас нет.
— Но я вам не позволю своевольничать! — внезапно заорал Ногэ. Это был уже властный голос майора, привыкшего командовать сотнями людей. — Не понимаете по-хорошему — русские с вами по-другому поговорят.
У Казди потемнело в глазах. Нет, не от страха, просто ему стало все противно. Вот такие Ногэ, конечно, прежде всего, трясутся за свою шкуру. Наплевать им на своих соотечественников! Наплевать им и на строительство социализма!
Пуще любой напасти они боятся «красной чумы». А перед советским командованием лебезят, чтобы как-то угодить, — может, скорее на родину отправят. А вот вернутся в Японию и на чем свет станут ругать Советский Союз. Они все такие. А между тем угрожают ему, Кадзи, а ведь он совсем не такой, как они.
— Ну что ж, доложите обо мне русским, — спокойно сказал Кадзи. — Я работаю так, как нужно, и дальше буду работать так же, но я должен заботиться о товарищах, которые слабее меня. И знаете, господин Ногэ, в отличие от вас я верю в социализм. И в будущее своих соотечественников тоже верю. И пусть кое-кто из советского командования прислушивается к вам, а не ко мне — это дела не меняет.
Не дожидаясь ответа, Кадзи повернулся и ушел.
Когда он вернулся к своей группе, к нему подошел Кира.
— Ну, что там? Я, брат, не на шутку за тебя испугался, зная твою заносчивость. Сболтнешь лишнее, и кончится наше привольное житье…
Они работали в большой комнате, облицованной кафельными плитками. Видимо, раньше здесь белили целлюлозу. Группа Кадзи должна была снимать со стен плитки.
— Привольное житье, говоришь? А сколько ты плиток сегодня снял? — строго спросил он у Киры.
Кира ничего не ответил.
— Из-за таких, как ты, и с начальством трудно спорить.
— Зато с нами каждый день споришь. — Кира посторонился, давая дорогу Кадзи.
Ведь хороший парень, ничего не скажешь, только уж больно прямой — с плеча рубит. И чего надрывается? Никак не может понять, что в таком дурацком положении и жить по-дурацки надо…
Кадзи знал, о чем подумал Кира, и сам на минуту задумался. А не прав ли этот лентяй? Ведь он меньше всех тратит сил, значит, у него больше шансов выжить. А вот он, Кадзи, ни крови своей не щадил, ни пота и загнется, наверно, раньше всех.
— И у вора, говорят, всегда есть оправдания… — бросил Кадзи, беря долото.
32Кирихара нацелился на Тэраду, но метил-то он в Кадзи. Тэраде с каждым днем становилось все труднее увиливать от конвоя, но он своего дела не бросал. Он до конца хотел поддерживать Кадзи.
Однако вечно водить за нос Кирихару было невозможно. Как-то он поймал Тэраду, избил его и привел к конвоиру. Тот велел Кирихаре отвести Тэраду на станцию. В этот день в вагоны грузили мешки с соевыми бобами. Понятно, пленные потихоньку от охраны тащили сою. Тэрада сначала не решался брать сою, еще, чего доброго, заметит Кирихара, но потом не выдержал — ведь тут было столько еды. А Кирихара, видно, только этого и ждал.
Он снова избил Тэраду и обыскал его. У Тэрады в карманах было килограмма два бобов. Кирихара снова ударил юношу. Тэрада упал. В это время к ним подошел один русский солдат. Он оттолкнул Кирихару и стал ругать его. Переводчика не было, и смысла его слов никто не понимал, но возмущенное лицо солдата говорило о том, что он резко осуждает Кирихару.
Вечером, возвращаясь в ангар, Тэрада еле волочил ноги. Наруто вернулся из больницы ни с чем. Она была переполнена, поэтому на жалобы Наруто, выделявшегося своим ростом, никто не обратил внимания. Но Наруто вернулся не с пустыми руками — он прихватил с собой больничное одеяло. В это одеяло он закутал дрожавшего в ознобе Тэраду. В это время вернулся Кадзи.
