Игорь Шенфельд - Исход
Доктор Геллуни, не отвечая на вопрос, побуравил Аугуста взглядом еще немного, потом сказал:
— Ладно, будем считать, что я тебе пока поверил. Вот, на тебе четыре коммерческих предложения. Которое из них наилучшее, по-твоему?
Аугуст прочел тексты раз, другой. Один листок отложил сразу:
— Это — стандартный текст: ничего не могу по нему сказать: личность не просматривается. Вот эти два — в порядке. А это выбрось в мусорную корзину. Я думаю, что этой фирмы вообще не существует в природе, а если она и есть, то — как это у русских сегодня называется: «однодневка». Больше сказать ничего не могу.
— Спасибо. Посмотрим. Если и на этот раз окажешься прав, то оформлю тебя к себе на работу. Экспертом по безопасности сделок. На базис. Четыреста евро. Добавка к пенсии тебе, надеюсь, не помешает?
Аугуст громко рассмеялся:
— Тогда уж подавай сразу и заявку на книгу рекордов Гиннеса: «Самый старый сотрудник фирмы». Мне ведь восемьдесят шесть лет уже, Аббас!
— Ну, во-первых, я бы тебе больше семидесяти не дал, — удивился Геллуни, а во-вторых, мой дедушка в девяносто два еще шерстью торговал, причем очень успешно. Это на его деньги я в Германию на врача учиться приехал. Наш возраст, дорогой мой Аугуст, нам не запись в паспорте устанавливает, а мы сами себе его определяем. Никогда не говори, что ты старый, и тогда ты в любой момент умрешь молодым!
Сотрудники фирмы вздохнули свободней, услышав из кабинета шефа двухголосый хохот. Стало быть — гроза позади.
Водитель лимузина доставил веселого Аугуста обратно домой. По дороге старик распевал русскую песню, из всех слов которой шофер понимал только одно: "Rabota" (Аугуст пел, правда, не «работа», а «забота»: «Забота у нас такая, забота наша простая: жила бы страна родная, и нету других забот…», но подобных тонкостей немецкое ухо водителя не улавливало). Это русское слово на фирме Аббаса Геллуни хорошо знал каждый сотрудник. Правда, хорошо знакомы были еще слова "Smeta" и "Bardak".
Таким образом, с первого января две тысячи седьмого года Аугуст Бауэр стал сотрудником немецкой фирмы, строящей в России больницы. На работу он, разумеется, не ездил: ему привезли и подключили компьютер дома, наладили связь с интернетом, установили электронную почту, и толковый молодой человек с фирмы Аббаса обучил Аугуста азам работы. Теперь Аугусту время от времени приходила почта с фирмы, он анализировал тексты и давал по ним свое заключение. Брать деньги за эту работу он не стеснялся, потому что — явно ли, тайно ли — за него работала его профессия, его опыт, его научная диссертация, если уж на то пошло. Работа с текстами и распознавание стоящих за ними психологических образов вовсе не была интуитивным гаданием, его врожденным даром, как это представил Аугуст доктору Геллуни, но за этим методом скрывалась наука, которой владел Андрей Хромов — наука, которую в большой степени он сам и разработал. Разумеется, доктору Аббасу Геллуни, да и вообще никому в мире совершенно не обязательно было об этом знать: ведь Андрей Егорович Хромов, ветеран советской разведки и в прошлом преподаватель школы спецназа ГРУ давно уже умер, как сообщил Аугусту из России Эдик. Вот такие печальные дела: ушел старик однажды из дома, и не вернулся больше. И никто этому не удивился: ведь столько стариков бесследно исчезает в России изо дня в день…
Сотрудничество с фирмой Аббаса Геллуни вселило в Аугуста новое, приятное чувство: чувство повседневной востребованности, и Аугусту снова стало интересно жить. Ему представлялось знаком провидения, что он опять оказался приставлен к благородному делу защиты детей. Совсем иначе чем раньше, конечно, но не менее значимо. Отныне, в единой команде со своими новыми коллегами он собственным трудом участвовал в спасении тяжело больных детей. И пусть его личный вклад был почти неразличим в огромной массе всего того, что делала фирма в России — все равно участие его было реальным. Кроме этого, Аугуст неожиданно для себя самого увлекся компьютером. Увлекся до такой степени, что забросил даже книги и чтение. Перед ним распахнулся новый мир, о возможностях которого он раньше и не подозревал, хотя Аэлита давно уже, все школьные годы имела компьютеры, сменила их несколько штук по мере того как они совершенствовались, и постоянно утверждала, что без компьютеров современный мир остановится и человечество вымрет. Аугуст сдержанно соглашался с ней, но компьютеров недолюбливал как явление, ревнуя их и к самой Аэлите, и к тем прекрасным книгам, которые люди из-за компьютеров перестали читать и проходили отныне мимо стольких бесценных духовных сокровищ, собранных человечеством для человечества за многие века. Аугуста раздражало, что все неспешное, требующее осмысления, сопереживания и духовного постижения, замещается отныне стремительными, рациональными, безразличными информационными мегабайтами, с одинаковым равнодушием воспроизводящими лермонтовское «Выхожу один я на дорогу…», бухгалтерскую сводку баланса и голую задницу проститутки. У компьютеров в отличие от книг не было души, и за это в недавнем прошлом Аугуст их презирал. Но вот и он подпал под влияние мегабайтов: осваивал программы, постигал новый, странный язык — «кибернетическую феню», как он ее называл, и был совершенно очарован эффектами и возможностями графического редактора "PhotoShop", а также программой "DreamWeaver" для создания собственных сайтов в интернете. Поразительным волшебством представлялось Аугусту мгновенное общение людей со всей планеты через систему «Скайп», или беседы на «форумах» заинтересованной аудитории, для которой не существовало больше пространства: сидящий на соседней улице и плывущий по Амазонке деловито обсуждали преимущества и недостатки последней модели «Фиата», и никто этому даже не удивлялся больше: интернет стал такой же злобой дня, как телефон или автомобиль. И даже литературы и музыки было в интернете сколько угодно, в том числе совершенно бесплатной: «качай» и слушай, «качай» и читай. Аугуст засомневался сам в себе: а не упустил ли он чего-то очень важного в развитии цивилизации? Не прошел ли мимо чего-то принципиального, что давно уже задало новую размерность миру, а он об этом даже не подозревал? И не устарел ли он сам безнадежно, пользуясь архаичным своим аршином, которым как минимум всё последнее десятилетие измерял ценности жизни, прилагая старую шкалу к этому новому миру вокруг себя и не находя совпадений? Может быть, именно он шагает сегодня не в ногу, а все остальное «сошедшее с ума» человечество марширует мимо него правильным шагом куда-то в детерминированное эволюцией будущее? Разум его был смущен, но старомодный аршин свой он отбрасывать упрямо не торопился. Он просто искал, пытался рассмотреть связь между душой и мегабайтами. Не средство ли они как раз на пути постижения души, и не в них ли прячется разгадка великой тайны познания?
Аугуст вдруг усмотрел в двоичной системе исчисления, на которой основан весь принцип построения и работы компьютера, великое философское начало, главную пружину диалектики, два исходных элемента «да» и «нет», уже давно открытые Гегелем умозрительно, и лишь теперь воплощенные, наконец, в принципе работы вычислительных машин, «думающих» кибернетических систем, в основу «интеллекта» которых положены именно эти самые два кирпичика, два логических элемента: «есть сигнал»» — «нет сигнала»; «тезис»-«антитезис»; «1»-«0»; «да»-«нет». Не есть ли это исток, начало Разума, то есть — Бога? Или это кончик хвоста сатаны, который играется, пока Бог смотрит и ждет: попадется человечешко снова на подлую удочку и предаст ли свою богоподобность повторно, или раскусит уловку и останется предан вере в бессмертную Душу? Так сатана сидит в компьютере, или Бог? Да или Нет? Кто дал двоичную систему человечку? А может быть, Творец сжалился, наконец, видя муки человека, старающегося понять Бога, вместо того чтобы просто верить в него? В конце концов, не он ли сам, Бог, дал человеку разум? И вот решил: «Иди, человече, поднимайся по этой двоичной цепочке, которую Я дал тебе. Ты не захотел поверить в Меня слепо? У тебя есть разум, считаешь ты, заменяющий тебе веру? Что ж, хорошо, отлично: тогда возьми компьютер и вычисли Меня!».
Но не предает ли жалкий человечишко этот очередной дар Божий в очередной раз? Хотя бы тем уже, что вместо поиска Истины и интеллектуального совершенствования с помощью тысячекратно возросшей логической мощи в масштабе всей мировой информационной сети, он днями напролет виртуально расстреливает себе подобных в тупых, безмозглых компьютерных играх и, истекая плотской слизью, плодит и размножает террабайтными тиражами порнографику, окончательно опуская себя до уровня бессмысленной и ничтожной падали земной. Но мало этого: он еще и оружие совершенствует с помощью компьютера, чтобы более эффективно убивать людей уже не виртуальным способом, а натурально: «В натуре!», — как говорят сегодня на Руси.
