Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики
Олю и Моню подняли в Исполкоме на смех. Они сумели попасть к самому председателю, и тот заявил, что почти тридцать метров на двоих - это достаточно, ну а то, что муж - доктор наук и профессор - значения не имеет.
- А если бы он был токарем, то вы попросили бы отдельную комнату для станка? - осмеял их председатель.
Но Моня хорошо знал законы - учёным тогда полагалось дополнительно двадцать метров площади, причём неоплачиваемой. А главное то, что у него родственница - прокурор, и не простой, а бывший заместитель Генерального.
Последовал прокурорский запрос в наш Райисполком, и нас через неделю вызвали повесткой для получения ордера. Повестка начиналась так: 'Поздравляем вас:'.
Тогда уж я согласился пойти, забрать ордер - это можно! Но Моня на всякий случай сопровождал нас, чтобы мы чего-нибудь не 'выкинули'. Мы забрали ордер, расписались, сказали 'спасибо', и ушли обмывать его к Моне.
Там у Мони не было, как у нас, двух коек в одной комнате. В большой комнате стояла широкая койка - на ней лежали мы, а в маленькой - узкая, там лежал Моня. А если честно, то первую половину ночи он не лежал, а стоял в дверном проёме, наблюдая за нами.
- Вуайерист чёртов! - шипел я ему, зажимая рот Оле, чтобы она не визжала или стонала слишком громко, - дрочмейстер херов! - пытался прогнать я его, замечая какие-то действия, несвойственные простому вуайеристу.
- Невозможно работать! - протестовал я, видя, что призрак Мони не пропадает из проёма.
- Оставь его в покое! - шептала мне на ухо Оля, - тебе было бы лучше, если бы он припёрся к нам третьим?
Я замотал головой, продолжая работать.
Хитрец Моня, задумав отвлечь меня от моей жены, стал, как это раньше делала Оля, приводить по вечерам к себе на квартиру дамочек. Боюсь, что это делалось с молчаливого согласия Оли. Что он говорил этим дамочкам, не знаю, но весь вечер он 'сводил' меня с очередной гостьей. Иногда его затея удавалась, и я с гостьей оставался на ночь в одной комнате, а Моня с Олей, естественно, в другой. Мои попытки объединить всех 'жильцов' квартиры в одном порыве в одной комнате и даже койке, отклика не получили. Вернее получили, но отклик был негативный.
Тогда я применил хитрость. Так как Моне я не мог запретить приглашать в его квартиру гостей, то я решил сильно снизить свою собственную котировку. Как только я слышал, что Моня пришёл с очередной подругой, я спешно напяливал на себя пижаму его покойного отца, бывшего весьма полным человеком. На живот и на зад я подкладывал по малой подушке, на голову надевал ночной колпак, тоже принадлежавший отцу Мони.
В таком карикатурном виде я и появлялся перед Мониной гостьей. Та, конечно, хваталась за сердце - видимо, Моня всё-таки сообщал гостье, что её приводят для знакомства с другом-спортсменом, молодым и красивым. Перед ней же представал толстый стареющий джентльмен с оттопыренным задом и толстым брюшком, причём уже в ночном колпаке.
Но если гостья даже после такого знакомства сразу же не убегала, я демонстративно выдёргивал подушки и снимал колпак. Гостья была счастлива от такого преображения и уже точно оставалась на ночь. Однако, желая сохранить семью и оградить молодую жену от явного разврата, я всё-таки уговорил Моню больше не приводить для меня дамочек. А для себя он и не хотел никого, потому, что любил Олю. Вот так мы и жили. Одно могу сказать - Тамар среди этих дамочек не было, ибо я вел строгий учет женщинам с этим роковым для меня именем.
Между тем, в мае месяце у меня произошла встреча, сыгравшая решающую роль в моей жизни. Я всегда хотел иметь дома кошку, особенно сиамскую, просто мечтал об этом. Но куда бы я её раньше привёл? В общежитие - нельзя. К Тамаре Фёдоровне - тоже. А в моей квартире в Курске было не до этого - или скандалы, или пьянки, или криминальный интим. Наконец-то я заимел большую квартиру, и настала пора заводить кошку.
В ИМАШе в соседней лаборатории работала женщина по имени Инна. Она общалась с Лорой и часто заходила в комнату, где бывал я. И когда речь зашла о кошке, Инна сообщила что, у её подруги Тамары (меня насторожило это имя и, как оказалось, не зря!), как раз имеется породистая сиамская кошка. Кошку эту оставила Тамаре её подруга, надолго уехавшая за рубеж работать. А создание это (имеется в виду кошка) беспокойное, за ней требуется тщательный уход. И Тамара хотела бы передать её ещё кому-нибудь 'в хорошие руки'. Инна созвонилась с Тамарой, которая работала в Президиуме Академии Наук СССР, и после работы мы пошли на встречу с ней. По дороге Инна рассказывала:
- Ты не думай, что если Тамара работает в таком месте, то она - академик или другой большой начальник. Она - сотрудница библиотеки, получает очень мало, живёт с дочкой, и на кошку у неё денег не хватает. Правда, дочка живёт у бабушки, а с мужем Тамара в разводе, так что тут у тебя может быть личный интерес и помимо кошки!
Инна рассказала, что Тамара по национальности болгарка, так как отец её болгарин, хотя и москвич. Он тоже в разводе с матерью Тамары, в общем, коллектив в её семье - женский.
Тут мы подошли к станции метро 'Ленинский проспект', и у входа я увидел худенькую, небольшого роста девушку - смуглую, с тёмными волосами и глазами. 'Точно - болгарка!' - подумал я и оказался прав - это действительно была Тамара. Губы у неё были полные, яркие, а форма глаз - 'а ля Людовик 14'. То есть такая, когда у носа углы глаз приподняты, а у висков - опущены, иными словами 'раскосые наоборот'.
Эта 'мышка' подошла к нам и тоненьким детским голоском поздоровалась.
- Оля выглядит школьницей, но хоть голос имеет низкий, - подумал я, - а у этой, что внешность, что голос - начальная школа. И как такая может ещё и дочку иметь, непонятно! Мы пошли по улице Вавилова и скоро подошли к дому Тамары. Жила она на четвёртом этаже, лифта не было, потолки высоченные - аж запыхались, пока поднялись.
По дороге мы с Инной зашли в магазин и я, по её совету, купил бутылку марочного коньяка. 'Тамара пьёт только хорошие коньяки!' - предупредила Инна.
Квартира оказалась коммунальной. Тамара жила ближе всех к входной двери, её комната стеной выходила на лестничную клетку. Обстановка в комнате напомнила мне былую комнату Оли на Таганке. Присутствовал, правда, шкаф с дверцей, выпадающей каждый раз, когда его открывали.
Нас встретила красивая сиамская кошка; она промяукала пару раз басом и лениво пошла к кормушке, где лежало несколько небольших нетронутых рыбин. Кошка тосковала по хозяйке, почти не ела и вела себя беспокойно. Звали кошку Мелиской.
Животное мне понравилось, и мы решили 'отметить' его передачу мне. Открыли коньяк, разлили по стаканам, а закусывать: оказалось нечем. Не было даже кусочка хлеба или рафинада. Тамара стала отбирать рыбу у Мелиски, но кошка возражала.
'Ни сам - гам, ни людям не дам!' - кошка шипела, царапалась, но свою рыбу не отдавала. Насилу отобрали, и Тамара быстро отварила её. А я держал кошку на руках и уговаривал её успокоиться. Рыба-то всё равно останется здесь, когда сама Мелиска уедет со мной. Так что зря она борется за свою еду. Но кошка царапалась и покусывала меня за руку.
Наконец, Тамара принесла рыбу, и мы выпили за передачу Мелиски. Коньяк с кошачьей рыбой - это что-то новое, но пошло ничего. Я запихнул Мелиску в авоську и понёс её на улицу. Там остановил такси, и мы с кошкой поехали к Моне в Фили. Ибо я предполагал до окончания ремонта подержать Мелиску у Мони.
Моня в восторге не был, тем более Мелиска буянила - она прыгала на шкафы, орала басом, царапала всё и всех вокруг. В довершение всего она 'сходила' прямо на Монино одеяло, и взбешённый Моня потребовал экстрадиции Мелиски.
Что было делать - опять переговоры с Инной, Тамарой, и я ещё раз зашёл в знакомую мне уже квартиру, неся Мелиску в авоське обратно. Кроме неё я нёс с собой бутылку мадеры, но уже с закуской. Оказалось, что Тамаре вино нравилось больше крепких напитков, а коньяк любит сама Инна. Так раскрылась хитрость Тамариной подруги. А ещё Тамара курила, что ей совсем не шло. Я хотел приударить за ней, но из-за этого куренья чуть ни отложил своего намерения. Выпили, посидели, Мелиска злобно сверлила нас глазами со шкафа. Тамара была молчалива и проронила всего несколько фраз за весь вечер. Говорил, в основном, я. Договорились в выходные пойти купаться на пруд где-то на Юго-Западе. Туда часто ходили Тамара с Инной.
Пруд оказался в бетонных берегах, достаточно чистым и благоустроенным. И тут я увидел Тамару в купальном костюме, причём достаточно 'бикинистом'. Я был просто потрясён античной красотой её тела - это была настоящая древнегреческая богиня, не знаю только, какая конкретно. Чуть похудевшая Венера Милосская, только с руками и ногами. А если быть точным, то Тамара была буквально фотографической копией со скульптуры 'Девушка-рабыня, выставленная на продажу'. Это что-то из Древней Греции; может, ваял не сам Фидий, но кто-то из его компании - точно!
Одним словом, я забыл про курение и решил всерьёз приударить за Тамарой. Инна сперва сама толкавшая меня на это, почему-то была моим поведением недовольна и вскоре ушла домой. Мы гуляли до вечера, зашли в какое-то кафе неподалёку и даже целовались. Я проводил Тамару до дома, но наверх она меня не позвала.
