Джон Ирвинг - Сын цирка
Но, тем не менее, сценарист был обеспокоен. Он подумал, что до отъезда из Бомбея хорошо бы встретиться с режиссером Балраем Гуптой. «Рулетка лимузинов» явно представляла некоторое отступление от его традиционной темы, однако Дарувалла хотел услышать мнение Гупты. Конечно, Балрай Гупта не возьмется за разработку такого фильма, но это был единственный режиссер, которого знал сценарист.
Однако Дарувалла ошибался, думая что знает Балрая Гупту и что может говорить с ним об искусстве, даже имеющем определенные недостатки. Режиссеру не потребовалось много времени, чтобы почувствовать «искусство» в этой истории. Фарук даже не успел закончить конспективное изложение сценария.
— Вы говорите, ребенок умирает? Вы его возвращаете к жизни? — спросил режиссер.
— Нет, — признался Фарук.
— Разве Бог не может спасти ребенка, Бог или еще кто-нибудь? — осведомился Балрай Гупта.
— Это не такой фильм, и я пытаюсь вам все объяснить, — сказал Фарук.
— Лучше отдайте сценарий режиссерам-бенгальцам. Если это художественный реализм, к которому вы склонны, снимайте ленту в Калькутте, — посоветовал Гупта безмолвному доктору. — Может, это — иностранный фильм? «Рулетка лимузинов» — звучит как-то по-французски, — поджал губы режиссер.
Фарук думал сказать ему, насколько образ миссионера подходит Джону Д. Как настоящая звезда индийского кинематографа, Инспектор Дхар может сняться сразу в двух ролях. Сюжет, построенный на ошибках людей, принимающих его за другого человека, может оказаться занимательным. Джон Д может играть миссионера и одновременно появляться на экране как Дхар! Однако доктор Дарувалла наперед знал, как Балрай Гупта отзовется на такую идею.
— Пускай над ним издеваются критики. Он все же кинозвезда, а кинозвезды не должны издеваться над самими собой, — скажет режиссер.
Мысленно услышав эту фразу, Фарук решил, что Балрая Гупту рассердило завершение серии фильмов об Инспекторе Дхаре. Кроме того, Гупта сердит на Джона Д, который уехал из города, не сделав попытки разрекламировать фильм «Инспектор Дхар и Башни Безмолвия».
— Думаю, вы на меня сердитесь, — осторожно начал Фарук.
— О нет, ни в коем случае! — воскликнул Гупта. — Я никогда не сержусь на людей, которые решили, что устали делать деньги. Такие люди тоже нужны, вы со мной согласны? — спросил режиссер.
— Я так и знал: вы на меня сердиты, — ответил доктор Дарувалла.
— Расскажите лучше, что представляет любовный сюжет в этом художественном фильме. Это либо вознесет вас до небес, либо низвергнет с пьедестала, несмотря на все остальные глупости. Мертвые дети…
Почему бы не показать это социалистам из южной части Индии? И м это может понравиться! — не унимался Гупта.
Доктор попытался добросовестно рассказать о любовном сюжете в сценарии. Американский миссионер, который собирается стать священником, влюбляется в прекрасную цирковую акробатку… Сценарист объяснил, что Суман — настоящая акробатка, а не актриса.
— Акробатка? Да вы спятили? Вы видели их бедра? У женщин-акробаток они ужасные! К тому же на пленке они получаются огромными! — воскликнул Гупта.
— Я рассказываю это не тому, кому следует. Наверное, я сошел с ума, — не утерпел Фарук. — Каждому, кто станет обсуждать с вами серьезный фильм, можно выдавать справку о психическом заболевании, — добавил он.
— Контрольное слово, свидетельствующее о болезни, это — слово «серьезный». Вижу, вы ничего не извлекли из своего успеха. Вы что, потеряли свои бананы9 Или вы стеклянные шарики? — заорал режиссер.
Сценарист попытался помочь режиссеру справиться с английской фразеологией.
— Правильно фраза звучит так: «Вы что, потеряли свои стеклянные шарики? Вы что, бананы? ». Так я полагаю, — сказал ему Дарувалла.
— Я сказал то, что хотел сказать! — прокричал Гупта. Как большинство режиссеров, Балрай Гупта всегда был прав.
Доктор повесил телефонную трубку. «Рулетка лимузинов» первая заняла свое место в чемодане. После чего он прикрыл сценарий вещами, которые носил в Торонто.
Просто ИндияВайнод вез их в аэропорт. Всю дорогу до Сохара карлик плакал, и Фарук боялся, что они попадут в аварию. Шофер-убийца уже потерял своего клиента Инспектора Дхара, а в дополнение к этой трагедии терял еще и своего личного врача. Этот понедельник уже кончался, стрелки часов почти приблизились к двенадцати ночи. Как бы символизируя другой конец — конец серии их фильмов, на рекламные плакаты «Инспектор Дхар и Башни Безмолвия» расклейщики наклеивали новые листы. Но уже не рекламу фильмов, а объявления о праздновании Дня борьбы с проказой, намеченного на вторник, 30 января. Джулия и Фарук покинут Индию в День борьбы с проказой рейсом компании «Эйр Индия» 185 в 2.50. Полет будет проходить по маршруту Бомбей — Дели — Лондон — Торонто, зато не придется пересаживаться в другой самолет. Однако супруги на несколько ночей задержатся в Лондоне.
До отъезда их из Бомбея от Дхара и его брата почти не поступало никаких вестей. Вначале Фарук подумал, что они на него сердятся или что их встреча не состоялась. Затем пришла открытка из Аппер Энгадине с изображением лыжника, пересекающего замерзшее озеро — белое, окруженное горами, с безоблачным голубым небом над ним. Послание, написанное рукой Джона Д, было знакомо Фаруку, поскольку оно повторяло реплики из фильма об Инспекторе Дхаре. Сюжет их строился так, что холодному детективу, переспавшему с очередной женщиной, что-то всегда мешало, осложняя их встречу. Они никогда не успевали поговорить. Или начиналась перестрелка, или какой-то негодяй поджигал либо их отель, либо их кровать В круговерти действий, от которых захватывало дух, Инспектор Дхар и его любовница едва находили момент, чтобы обменяться любезностями. Обычно они отчаянно сражались за свои жизнь, после чего следовал перерыв в действиях, короткая пауза перед тем, как в них бросят гранату. Зрители, содрогаясь от ненависти к актеру, уже предвидят развязку — записку, которую Дхар оставляет своей любовнице.
«Между прочим, спасибо», — сообщает он ей.
Именно таким оказалось послание Джона Д на открытке из Аппер Энгадине.
Джулия нашла послание очень трогательным, поскольку оба близнеца подписали открытку. По ее словам, так поступают молодожены, посылая поздравления с Новым годом или по случаю дня рождения. Однако Дарувалла, имевший опыт другого рода, сказал, что это стиль работников медицинских учреждений, которые вручают групповой подарок. Вначале ставят свои подписи те, кто ведет прием и запись больных, затем — медицинские секретари, после них — медицинские сестры, а в конце — хирурги. Что оказалось особенного или трогательного в этой открытке? Джон Д всегда подписывал свое имя только одной буквой «Д». Незнакомым почерком на открытке было написано имя «Мартин». Итак, они были где-то в горах.
Фарук надеялся, что Джон Д не пытался научить своего брата-чудака тому, как кататься на лыжах!
— По крайней мере они вместе и наслаждаются этим, — сказала ему Джулия.
Фарук жаждал большего. Его убивало то, что он не знал каждую строчку их диалога.
В аэропорту заплаканный Вайнод вручил доктору подарок.
— Может быть, вы меня больше никогда не увидите, — сказал карлик.
Завернутый в газеты подарок оказался тяжелым, твердым и угловатым. Всхлипывая, карлик пробормотал, чтобы Фарук не открывал пакет до того, как сядет в самолет. Позже доктор подумает, что, вероятно, то же самое говорят террористы ничего не подозревающим пассажирам, вручая им бомбу. При досмотре доктора сразу же зазвенел детектор, реагирующий на металл, и его быстро окружили испуганные мужчины с пистолетами. Что завернуто в газеты, спрашивали они. Что он мог им ответить? Они заставили доктора развернуть подарок карлика, отойдя на некоторое расстояние. Кажется, полицейские приготовились убежать, а не стрелять. Если бы инцидент описывала газета «Таймс оф Индиа», она бы употребила глагол «смываться». Однако инцидента не случилось.
В газетах оказалась бронзовая плита с надписью из огромных букв. Доктор узнал ее тотчас же. Вайнод снял так обижавшую его надпись из лифта дома на улице Марин-драйв.
СЛУГАМ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЛИФТОМ, ЕСЛИ ОНИ НЕ СОПРОВОЖДАЮТ ДЕТЕЙ.
Джулия сказала, что подарок Вайнода очень трогательный. Хотя у офицеров службы безопасности отлегло от сердца, они стали задавать Дарувалле вопросы относительно того, откуда у него эта надпись. Они хотели полностью удостовериться, что плита не принадлежит историческому зданию, находящемуся под защитой государства. Их не волновало, что она снята с какого-то другого здания. Быть может, им не понравилась сама надпись — не зря же Фарук и Вайнод ее не любили.
— Это — сувенир, — заверил их доктор.
К удивлению Фарука, офицеры службы безопасности оставили ему плиту. Та шить эту штуковину на борт самолета было довольно обременительно. И даже в салоне первого класса стюардессы поморщились, когда он попросил их поставить плиту так, чтобы она никому не мешала. Вначале они предложили доктору опять развернуть ее, а потом оставили вместе с ненужными ему газетами.
