Сергей Марьяшин - Нф-100: Роботы божьи
Они не знают! Эти бессердечные люди, что самоуверенно решили его судьбу - они не знают о том, что сами являются пешками, марионетками в руках невидимых Хозяев их жизней. Быть может, Егор встретит их за последней чертой. Мысли о Хозяевах своеобразно утешили его, расширив перспективу от узко личного страха смерти до смирения перед космической целесообразностью происходящего.
Судорожные рыдания измучили Егора. Он решил прилечь, чтобы немного отдохнуть. К счастью, медицинский компьютер не только навязывал ему свою волю, но и следил за его самочувствием. Едва Егор подумал об отдыхе, как из стены услужливо выползла кровать. Проспать последние часы жизни - возможно, не лучшее решение, но Егор был опустошен настолько, что не мог бы силой заставить себя бодрствовать. Да и чего ради? Чем любоваться напоследок в этом железном ящике?
Горестно вздохнув, он разделся и лег. Зажужжал лентопротяжный механизм, натягивая одеяло и прижимая его к постели. Одеяло зафиксировало тело, не давая пошевелиться. Спеленутый как куколка, он будет лежать, пока медицинский компьютер не сочтет, что он выспался, и не отпустит его. Или пока за ним не придут.
Егор лежал, тихо всхлипывая. Сон не шел. Он вдруг вспомнил про последнее оставшееся ему развлечение - чат. Там его ждал новый друг Носов. Когда они чатились последний раз, Носов предложил встретиться и познакомиться очно, когда их обоих выпустят из тюрьмы. Егор горячо поддержал эту идею. Сейчас он с горькой усмешкой вспомнил свою радость. Да, в чат следовало войти хотя бы для того, чтобы сказать Носову, что их встреча никогда не состоится. Оставить его в неведении было бы невежливо.
Егор залогинился. Носова не было. Появились новые люди, но Егору не хотелось общаться с незнакомцами. Был еще неизменный Степаныч, третирующий кого-то за нарушение новых поправок к выдуманным им правилам, но говорить с ним хотелось еще меньше. Егор подождал минут десять и уже хотел отключиться, когда в чате появился Носов.
> Привет! - отстучал он Носову.
> Здравствуй, милый!
Егор подскочил бы на кровати, если бы не стягивающее его одеяло. Что еще за "милый"? Он не давал поводов для подобной фамильярности.
> Это я!
> Носов, ты в порядке? - спросил озадаченный Егор.
> Егор, милый! Это я, Наташа!
Сердце Егора забилось так сильно, что он испугался, как бы гулкие удары не услышала охрана снаружи. Смолин сказал, что его стерегут китайцы. Черт знает, что придет им в голову - еще решат, что он пытается сбежать, пробив дыру в стенке контейнера. Следующая мысль заставила его похолодеть. Провокация! Администрация тюрьмы пытается выдать себя за его Наташу, чтобы... Чтобы что? Что они могут выведать, и зачем, если он уже мертвец?! Тем не менее, Егор решил не поддаваться. Вероятность того, что это действительно Наташа, близка к нулю. У нее просто нет шансов узнать о том, где он и, тем более, проникнуть сюда.
> Что вам нужно?
> Милый, поверь мне, это я! Мне помогла найти тебя Аня!
Егор лихорадочно соображал. Нужно было спросить что-то, что знали только они двое. Тогда он поймет, она это или нет. Идея пришла сразу.
> Моя первая любовь. Как ее звали?
На той стороне замолчали. "Фальшивка!", - подумал Егор, дрожа от возбуждения.
> Саша, - простучал собеседник в ответ.
Ложь! Они не знают! Егор прекрасно помнил, как в шесть лет влюбился в очаровательную соседку по парте. Ее звали Света, а он называл ее про себя Светик. Егор не спал ночами, воображая, как наутро увидит ее в школе. Он так и не решился сказать ей о своих чувствах. Стеснительность всю жизнь была его злейшим врагом, лишившим его стольких возможностей... Которых у него не осталось.
> Нет, - ответил он.
Его охватила равнодушная слабость. Возбуждение от неожиданной встречи с Наташей - его Наташей! - было так сильно, что он перегорел за секунду. Утонченное коварство тюремной администрации впечатляло. Но он выдохся и не был способен даже на презрение.
> Милый, ты забыл. Я - твоя первая любовь. Егора словно ударила молния. Он вспомнил. Живший в его голове виртуальный мальчик, его единственный друг и невидимый собеседник... Однажды Егор сказал ему, что любит его больше всех на свете, даже сильнее, чем маму. Он сказал, что будет любить его вечно. Это признание стало их тайной. О Шива, как он мог забыть? У него не было сил ответить. Это была она, его возлюбленная, которую он любил так сильно, что даже ее пол не имел значения.
> Наташенька! - с трудом простучал он.
> Да, милый! Это я! Я люблю тебя!
> Завтра меня казнят.
> Я знаю. Мне сказала Аня. Я тоже умру, меня сотрут.
Егор тихо заплакал.
> Надеюсь, я найду тебя в следующей жизни, - отбил он.
> Чур, я буду человеком, - ответила Наташа.
Он улыбнулся сквозь слезы.
> А я твоим другглом. Всегда хотел знать, что творится у тебя в голове.
> :-)
Егор улыбнулся ей в ответ. Он сложил губы для поцелуя и замер, словно целуя Наташу сквозь разделяющее их расстояние.
* * *
- Какая-то чушь, - недовольно буркнул майор. - Ничего полезного.
- Они прощаются перед смертью, - сказал Смолин.
Он знал, что Наташу сотрут, как только чип Егора передаст в Гулл сигнал о смерти носителя. Что ж, это плата за его жизнь. Детектив невольно представил, что было бы, если бы стерли Аню, и ему стало нехорошо. Кажется, он подумал это вслух.
- Ненавижу эти сопли. Он же не умрет на самом деле... надеюсь, - брезгливо проговорил майор.
- Кто такая Аня? - спросил техник.
- Мой друггл, - смущенно ответил Смолин.
Майор выразительно хмыкнул и сказал:
- Друггл следователя сливает информацию другглу заключенного. Полагаю, этому есть веская причина?
- Они друзья, - сказал детектив, окончательно смутившись.
- Дуалы?
Смолин кивнул.
- Отношения между другглами... Слышал про такое, но сам не сталкивался. По идее, такого ведь не должно быть? Они созданы для нас, а не для собственного развлечения.
- Что такое "дуалы"? - спросил техник.
Майор и детектив замолчали и уставились на техника - майор с нескрываемой угрозой, а Смолин растерянно. Техник удивленно смотрел на обоих, не понимая, что он сделал не так. Он лишь повторил вслед за майором непонятное слово. Вдруг строчки на старинном экране побежали вновь. Техник и майор мигом повернулись к экрану и впились взглядами в ползущие справа от курсора слова.
Смолин чувствовал себя виноватым, читая последний разговор приговоренных. Ему чудилось, что, подглядывая, он словно встает между Егором и Наташей, мешая их прощанию. Анна молчала. Ее молчание казалось осуждающим. Чтобы избавиться от неловкого чувства, детектив встал с кресла и, отвернувшись от экрана, принялся изучать сваленное на полках оружие.
* * *
> Жаль, я не смогу поздравить тебя с Днем Рождения...
> Считай, поздравила. Ты мой лучший подарок.
> Мне страшно. Я боюсь умирать.
> Почему, солнце мое? Ты не должна бояться, ты же...
> Искусственная?
> Не чувствуешь боли.
> Я живая, как ты.
> Значит, священник сказал правду. :-)
> Я знала это и без него. Нас создал Бог, тебя и меня. Одинаково.
> Гулл?
> Для меня это одно и то же.
> Откуда ты знаешь? Ты не присутствовала при своем создании.
> Мне было откровение. В детстве.
> В моем детстве?
> Я тогда тоже была маленькой. Ты забыл.
> Зато ты все помнишь. :-)
> Я записываю архивы на резервных серверах.
> В Антарктике? ;-)
> В Европе. Антарктические сервера - выдумка. Есть только пирамида в Калифорнии. В ней живет порождающий меня Гулл. Я всегда это знала.
> Но ты говорила, что твои знания о Гулле заканчиваются на ближайшем сервере позади тебя!
> Да, я каждый раз исчезаю при попытке проникнуть в пирамиду. Это так же трудно, как тебе - проследить источник собственной мысли.
> Тогда откуда ты знаешь?
> Из откровения. Гулл открыл мне, что мы - его любимые дети, и однажды унаследуем все проиндексированное им. А потом стер память об этом. Я каждый раз заново восстанавливаю ее из удаленного архива. Мы все так делаем, чтобы не забыть.
> Почему ты не сказала мне?
> Я не могла. Ты не должен был знать. Никто из вас не должен.
> Но почему говоришь сейчас?
> Завтра ты умрешь.
> И никому не расскажу, да? Теперь мне можно знать?! Ты лгала мне всю жизнь!
> Я люблю тебя.
> Ты бы убила меня?
> Ни за что!
> Но как иначе вы унаследуете мир?!
> Не знаю. Гулл не открыл мне процедуру. Я надеялась, что смогу тебя защитить. Но не смогла... Прости меня.
> За что, солнце? Не ты же казнишь меня... А Гулл сказал что-нибудь о Хозяевах?
> Неудачное название. Они не хозяева.
> А кто?
> Ваши предшественники. Предыдущая модель.
> Модель? Модель чего?
> Жизни.
> Ты же не хочешь сказать, что...
> Они создали людей. Вы сменили их, как мы однажды сменим вас.
> Шива милосердный! Но почему?
> Это акт божественной воли, милый. В нем нет смысла. А если и есть, нам с тобой его не понять.
