Олег Рой - Амальгама счастья
– Дарья, не крути. Ты забыла, сколько лет мы с тобой знакомы? Одно твое вульгарное «тип-топ» может навести на мысль, что в твоей жизни что-то не так. Я прав?
– Теоретически – прав, – тихо ответила Даша. – Мы действительно давно с тобой знакомы, и я действительно никогда не говорю «тип-топ»… Но мы видимся с тобой слишком редко, чтоб ты мог делать такие выводы. Может быть, во мне все изменилось.
Вадим медленно и почти аккуратно очистил тарелку, отодвинул ее и, внимательно посмотрев на девушку, сказал:
– Если уж ты позвонила мне и попросила прийти… Последний раз такое случалось, если я не ошибаюсь, в девятом классе? Так что все эти твои отговорки насчет осенней хандры – по-моему, просто женские штучки. Но я не стану настаивать. Я ведь никогда ни на чем не настаивал, верно? Захочешь – расскажешь сама… У тебя по-прежнему можно курить?
Даша рассеянно кивнула:
– Разумеется, можно. А что могло в этом смысле измениться?
– Ну, может, ты беременна, – без тени улыбки ответил Вадик. – Вот и решила поделиться новостью и сомнениями со старым приятелем, обладающим какими-никакими медицинскими познаниями…
Он молча курил, Даша меняла на столе тарелки, раскладывала жаркое, незаметно убирала высокие бокалы, которые поставила было перед его приходом, – в этот раз она почему-то не решилась предложить ему вина, а он сделал вид, что не заметил их пустоты… «Сегодня мы оба только и делаем, что делаем вид, – тоскливо подумала девушка. – И он ведь, похоже, действительно не собирается меня ни о чем расспрашивать… Он никогда не настаивал, это верно, но всегда умел сделать так, что я делилась с ним. А сегодня он не хочет помогать мне. И, наверное, не хочет ничего обо мне знать…»
– Тебе это больше не интересно? – неожиданно для себя самой напрямик спросила Даша, не уточняя, что именно она имеет в виду, будто Вадик мог – да нет, просто обязан был – читать ее мысли.
Он стряхнул пепел в хрустальную пепельницу и спокойно переспросил:
– Ты о своих делах? Ну что ты, разумеется, интересно. Ты же знаешь, меня касается все, что касается тебя.
Даша много раз слышала из его уст эту фразу, и всегда она звучала по-разному – взволнованно, обиженно, даже негодующе, но никогда так заученно и безразлично, как теперь.
– Ты никогда не был таким, – прошептала она почти обвиняюще, хотя тут же мысленно себя одернула: «Остановись. Ты не имеешь права требовать от него сочувствия».
– Ты никогда не видела меня таким, – тихо поправил ее Вадик. – В этом все дело. Не я изменился, просто изменилась ситуация. Я никогда не приходил к тебе в такие периоды своей жизни, как сейчас. Я готовился к встрече с тобой по нескольку месяцев, отказываясь от водки, стараясь выспаться и даже… – он хрипло засмеялся, – посетив парикмахерскую. Представляешь? Мне не хотелось тебя разочаровывать…
– Зачем же сегодня?..
– Ты позвала, – коротко ответил Вадик. – Я не смог отказать. Я думал, тебе нужна помощь.
Он с хрустом потянулся, легко вскочил на ноги и вдруг спросил:
– А телевизор у тебя работает?
– Конечно, – растерялась Даша, – он там, в комнате.
– Ну, этого-то я еще не забыл, – кивнул Вадик. – Я посмотрю немного, можно? Мне уже скоро идти… Ты подумай пока, и если все-таки надумаешь посоветоваться – я готов.
Она, оставив грязную посуду на столе, пошла вслед за ним в комнату, кинула для него на диван удобную подушку, включила телевизор и задернула шторы мягкого винного оттенка. На улице уже начинало темнеть; лиловые сумерки наконец-то добавили новых тонов в серую безжизненность осеннего дня, и Даша, бросив взгляд вниз на мокрые тротуары, в который уже раз за последние дни вспомнила сочную зелень травы и бездонную синеву неба из своего далекого, непонятного сна.
– Откуда у тебя эта штука?
Девушка обернулась и успела уловить кивок, брошенный на бабушкино трюмо.
– В наследство получила, – не вдаваясь в подробности, ответила Даша.
– А-а-а, – без тени интереса в голосе протянул Вадим, и она вдруг поняла, что не скажет ему ни слова. Ни о смерти Веры Николаевны, ни о ссоре с Игорем, ни о пропавшем письме, ни, конечно же, о странном, чудесном своем путешествии во сне – словом, ни о чем из того, что хотела она ему рассказать. Она не скажет, а он не спросит. Может быть, никогда уже не спросит ее ни о чем, что выходило бы за рамки примитивного житейского «как дела?», и канут в Лету их длинные откровенные разговоры, их абсолютное дружеское доверие друг к другу.
Даша тихонько вздохнула и, глядя на Вадика, неподвижно уставившегося в мерцающий экран, вдруг задала вопрос, который вовсе не собиралась задавать ему сегодня:
– Почему ты все-таки бросил тогда институт?
– Это было уже так давно, – лениво и медленно роняя слова, ответил Вадик. – Что ворошить прошлое?..
Она и сама хорошенько не знала, что заставляет ее добиваться ответа, но настойчиво повторила:
– А все-таки?
– Неужели ты и правда не знаешь? – удивленно повернулся к ней гость. – Я думал, тебе все доложили еще тогда, доброжелателей у меня всегда было много. Наркотики – медицинский же вуз, сама знаешь, как это бывает. И приторговывал, и сам немножко баловался… В те годы, кстати, с этим было куда строже, легким испугом отделаться не удалось. Исключили, поставили на учет… бр-р-р, вспомнить противно. Матери, конечно, я не признался, пришлось сочинить для нее какую-то красивую сказочку…
Даша потрясенно молчала. Она не хотела, чтобы он лгал ей, но почему-то ожидала совсем другой правды – не такой скверной, не такой… некрасивой, что ли. А Вадик, по-прежнему глядя в телевизор и даже, кажется, что-то разбирая из происходящего на экране, продолжал:
– Ты, кстати, Даш, извини, я ведь и тебя тогда приплел, но ты же всегда меня понимала… Ну, сказал матери, что, мол, жить без тебя не могу, и оставаться в этом городе не могу, где ты живешь и встречаешься с другими, и учиться сил не хватает – в общем, жизнь без тебя пуста и неинтересна. Вот, мол, и бросаю все, уезжаю в дальние края… Голливудский, знаешь ли, вариант, но мать ничего – проглотила.
– Так вот почему она тогда!.. – не в силах удержаться, вскрикнула Даша. – Зачем же ты так? Ведь она меня до сих пор считает виноватой…
– Но мы-то с тобой знаем правду, верно? – резонно возразил Вадим. – Я, между прочим, думал, что ты действительно в курсе всего происшедшего и покрываешь меня вполне сознательно. Ну, нет так нет, не так уж это было и важно для тебя все эти годы. А матери моей ты все равно тогда не поверила, так ведь? И правильно сделала… Что же касается мамы, то ей легче было пережить такую историю, чем то, что было на самом деле.
– И ты… – Дашин голос вдруг предательски дрогнул и сорвался. – Ты на самом деле никогда не любил меня? Все это было только «голливудским вариантом»?..
